Эмма в кабине давилась слезами, вцепилась в ручку над головой. Снова обрыв, месиво под колесами, глина летела веером. Погоня мешкала, бежали только пехотинцы, их пока удавалось сдерживать. Машина медленно выбиралась из грязи. Сзади возились партизаны, трясся борт, они спрыгивали на землю, пятились за машиной, ведя огонь из «ППШ» и «МР-40». Рев за спиной — один из мотоциклов вырвался из переулка. Какие настырные! Захрипел Волынец, выронил автомат, закачался. Закричал голосистой выпью Мазурович, кинулся ловить товарища. Но, видно, понял, что бесполезно: отпустил его, стал поливать наседающих фашистов, сменил магазин, опустошил и его. Машина вырвалась из ловушки, Алексей переключил передачу. Распахнулась дверь, возник Василь — страшный, словно не от мира сего, в лице ни кровиночки. Алексей подал руку, втащил его в кабину. Тот отдавливал ноги, рычал, плевался.
— Суки, они Алеську Волынца убили… Капитан, гони отсюда, на хрен!..
Он залез в раскрытый люк, откуда торчал приклад пулемета, закрепленного в шарнире турели. Эмма подалась вперед, обняла его за ноги для устойчивости. И правильно, он чуть не сорвался, когда вращался вместе с турелью на 180 градусов! Забился «косторез».
Дорога становилась относительно ровной, приближалась развилка. Прямо — дорога к мебельной фабрике, направо — к объекту «Waldhutte», возвращаться на который уже не было никакого желания. Невероятное везенье — обе дороги пустые! Мазурович продолжал стрелять. Погоня отстала. Один из мотоциклов ему, похоже, удалось подбить, он лежал, перевернутый, заблокировав проезд. Вокруг него в сгущающихся сумерках мельтешили фигуры. Алексей свернул налево — в проезд между рвами. Впереди проявлялись секции фабричной ограды. Пустой проезд в город! Но не успел он завершить маневр, как снова попал под обстрел! Стреляли с дороги, ведущей к объекту. Полумрак прорезали мощные фары. Пробились через завал, уроды? Сколько их там было? Темнота не позволяла оценить даже приблизительно. Но, слава богу, не танк. Обычный грузовик с солдатами…
Алексей вписался в поворот под треск пулемета над головой. Эмма держала Мазуровича, ее глаза поблескивали в сумерках, она шмыгала носом. Никто не хотел умирать! Но тут уж как повезет… «Опель», груженный секретными материалами, въезжал в город, который в этой части казался полностью безлюдным. Машину трясло на ухабах. Снова к волку в пасть? — пронеслась невеселая мысль. Алексей прилип к зеркалу заднего вида. В стане врага наблюдалась сумятица, попасть под такой ливень фашисты не рассчитывали. Василь разнес обе фары, и водитель, как слепой, тыкался в обочины. Похоже, угодил в ловушку, машина накренилась. Было видно, как из нее выпрыгивают люди, разражаются вспышки в темнеющем воздухе.
Алексей свернул в ближайший отворот. Эх, родимые ухабы… Машину трясло так, что, казалось, уже отваливаются рессоры. Он вынудил себя сбавить обороты. Тише едешь — дальше будешь! Снова переулок, он подался туда, выключил фары…
Электричества в городе не было. Возвышались дома за оградами. Глухомань частного сектора северной окраины. Какой дорогой ни поедешь, а все равно упрешься в Подъемную улицу, на которой хозяйничают фрицы…
На сиденье рухнул Мазурович. Он дышал, как загнанный конь. Потеснил обоих, развалился. Зубы у парня выбивали чечетку.
— Хоть ты-то жив, парень? — буркнул Алексей, вслепую ведя машину между оградами, которые пока еще выделялись в пространстве.
— Не дождутся, суки… — выдохнул молодой партизан. — Всех покрошу, мать их…
— А вот теперь, товарищи, нам лучше проявить выдержку, — сказал Алексей. — Покрошить фашистов всегда успеем. Мы в Калачане, хотя меньше всего полагали сюда попасть. Но что поделаешь: человек предполагает, а судьба располагает. Шевелите мозгами: куда нам прорываться? Самое соблазнительное — на восток по Подъемной улице, но не проедем. Не забываем, что у нас особо ценный груз.
— Искать убежище… — прошептал Василь. — Загнать машину в какой-нибудь двор… — Он открыл глаза и как-то странно уставился на Эмму. Девушка поежилась от этого взгляда.
— Нет, зажмут, они знают, где мы, и до утра точно располагают временем… Есть идея! — вдруг встрепенулась она. — Мы пытались попасть на песчаный карьер, который прекратил работу, дай бог памяти, еще в конце тридцатых. В округе много подобных предприятий. Есть щебеночный карьер «Заринский» к югу от Калачана. Он работал до лета сорок первого. Там было большое предприятие, глубокие выработки, котлованы. Карьерную технику эвакуировали в Великие Луки, а потом дальше на восток. Немцы даже не пытались запустить предприятие, оно им не требовалось. Там нормальные дороги, которыми никто не пользуется — во всяком случае, тяжелая машина точно проедет…
— Где это? — надеясь на чудо, спросил Алексей.
— Нужно выехать на Рассветную улицу — напротив центральной площади и комендатуры. Можно использовать любой переулок — все дороги приведут на Рассветную улицу. От нее — мимо старого клуба, мимо обувной фабрики… Там будет мостик через овраг, он пока целый. За лесом «барханы» — там здоровый котлован…
— Держи, боец! — Алексей поднял с пола скомканную фуражку, сунул Мазуровичу.
— Что это? — испугался Василь.
— Фуражка обер-лейтенанта Теодора Вальтмана, мир его праху. Надевай и вылезай из люка, но только сильно не высовывайся. Стрелять будешь по команде. Эмма, спрячься под сиденьем…
Глава двенадцатая
Алексей включил ближний свет, прежде чем выехать на Подъемную улицу. Людей трясло, они едва сдерживались. С северной окраины доносилась стрельба — погоня взяла ложный след, оттянув на это дело значительные силы. Он повернул налево из переулка и выбрался на широкую проезжую часть. Ехать в центр — окончательная погибель. Проехав несколько участков, остановился под развесистым деревом, снова погасил огни. Стрельба на севере прекратилась, и, куда направлялись немцы, оставалось лишь догадываться.
— Макаров, поехали, не искушай судьбу… — прошептала Эмма.
Василь спустился на сиденье, он помалкивал, только глаза блестели в темноте.
Что будет дальше? Насколько можно доверять этим людям? Свет фар озарил дорогу — приближалась машина с восточной окраины. До нее еще было далеко, стоило ли играть с огнем? Переулок, который Алексей присмотрел заранее, находился в нескольких метрах. «Опель-блиц» с погашенными фарами тронулся с места, вклинился в узкий проезд. Пока его прикрывали кусты у трансформаторной будки. Маневр был виртуозным — тяжелая махина вторглась в тесное пространство, умудрившись ничего не задеть. Он медленно вел машину, тараща глаза в полумрак. Переулок был необитаем, местные жители попрятались, немцы здесь не появлялись. Свет фар за спиной делался резче, ярче. Вскоре мимо протарахтела грузовая машина с солдатами, и снова стало тихо.
— Василь, нахлобучивай фуражку — и наверх, — приказал Алексей. — Едем на Центральную улицу. И помни, стреляешь только по команде…
Улица Центральная оказалась полностью блокированной! В соседнем квартале стояло несколько машин, возле них переминались «светлячки» — солдаты с фонарями. Немцы шли по дворам — доносился шум, что-то ломалось, кричала женщина. Хлопнуло несколько выстрелов. Алексей повернул направо, включил фары. Ближайший переулок — совсем рядом. Краем глаза он отметил оживление за спиной, засуетились «светлячки» — неопознанная машина! Завелся автомобиль, стоящий поперек дороги, начал разворачиваться. Ладно, время есть. Он прибавил скорость, повел машину к левой обочине… и выругался. Слишком узко, предельно узко, не пролезть! Быстрый взгляд в зеркало — суетятся, гады! Он поддал газу. Метров сто уж как-нибудь осилит! Переулок уже выглядывал — поваленные заборы в глубь проезда, вдавленная трава. Из переулка напротив выехал небольшой грузовичок с крупнокалиберной пулеметной установкой в кузове! Пока не стреляли, видимо, немцы получили сигнал проверить непонятную машину. Охнула Эмма — вот ведь любопытная Варвара, подглядывала, зацепившись за панель! Ругнулся Василь, полез в люк.
