— Знаю, мне уже обещала добрая девушка-ангел.
— Ты в любое время можешь их навещать, ещё один ангел-хранитель им не помешает, — подбодрила его Татьяна.
— Спасибо, родная, спасибо за всё, что ты сделала для меня.
— Всегда рада, — задорно рассмеялась она.
Валера задумался, собираясь спросить о чём-то важном. Синтара видела это и не мешала ему собраться с мыслями. Наконец он произнёс:
— Слушай, Тань… я насчёт той легенды, мы вроде бы всё обсудили, но часть текста забыли, я хорошо его помню… я его даже наизусть выучил: «Когда чаша ночи ополовинит себя, и весы замрут в равновесии, тогда золотой луч пронзит лоно Матери…» Что это значит? Или это просто игра слов?
— Нет, не игра, это конкретное время, день весеннего равноденствия, в этот день планируется открытие врат для облучения световым потоком всей территории России. Он должен активировать код трансмутации страны и соединить земную Россию с её небесной сестрой — Святой Русью. С этого момента Россия будет полностью защищена от происков тьмы. И дни клана Ханмары будут сочтены.
— А почему Россия, почему она? — с удивлением спросил Полянский.
— Потому, что Святая Русь — это душа красавицы Гайи — Земли, её духовное сердце… и начало будет положено именно здесь, а потом уже к процессу духовной трансформации присоединятся и остальные страны. Но открывать врата буду уже не я, а целая группа представителей разных цивилизаций. Над этой программой работали лучшие умы межгалактического братства, им и стартовать.
— Н-да, ещё совсем недавно, я бы не поверил во всё это, а сейчас верю, у меня даже нет сомнений, что так всё и будет, — произнёс Полянский.
— И правильно, что веришь, обратного пути уже нет, только вперёд к новой жизни, она уже не только зовёт Землю, она уже здесь, ей осталось лишь проявить себя, а потом расцвести во всей своей красе. Валера, поверь мне, и мой род проходил через подобный рубеж.
— Таня, а ты помнишь свою родину, Арагел, кажется, называл вас Дивьянами?
— Моя родина так прекрасна, что невозможно описать словами, там всё иначе, в нашем мире царствует лишь один закон, закон изначальной любви, любви ко всему сущему. Для неё не существует границ и условий, она беспредельна, как необъятный космос, как сама жизнь, она отдаёт себя всем и ничего не просит взамен. Валера, ты ведь и сам её успел почувствовать, не забыл?
— Как такое забыть… Танюша, а мы можем что-нибудь взять из вашего мира для города Сея? Было бы здорово!
— Именно для этого мы здесь, наша миссия как раз и подразумевает такую помощь, мы всё это обсудим, мой друг, и найдём самые лучшие варианты.
— Танюша, мне так не хочется об этом думать, но я всё же спрошу… Ты же здесь не навсегда? Я даже представить себе не могу, что ты однажды исчезнешь из моей жизни…
— Я понимаю твои чувства, Валерочка, очень хорошо понимаю, но рано или поздно нам придётся расстаться… но это случится не сейчас и не завтра, наша миссия ещё не закончена.
Полянский глубоко вздохнул, стараясь не поддаться грусти, но у него не совсем получилось.
Видя состояние Валеры, Татьяна решила его подбодрить:
— Не вешай нос, друг мой, придёт срок, и расстояние между нами уже ничего не будет значить, я тебе обещаю. А впереди у нас с тобой столько интересного, времени на грусть совсем не останется!
— А чем ещё мы займёмся кроме города? — сразу оживился Полянский.
— Работы много, очень много. Мы должны связать световым коридором два разномерных мира, земной и мир Сва, нам необходимо наладить безопасное перемещение пробуждающихся душ, а ещё оказать помощь тем, кто уже близок к пробуждению. Работать мы будем не одни, но у каждого будет свой участок. Я всё тебе объясню на месте, тебе предстоит немного подучиться, а после обучения начнём. Ты готов?
— А я как пионер прошлого века, — с шаловливым лицом Полянский приложил руку ко лбу.
— Я поняла тебя. Тогда в путь, — сказала Татьяна, с улыбкой приняв его шутку.
Спустя несколько секунд они исчезли из пространства земного мира, чтобы вскоре вернуться обратно.
Эпилог
Смущённый мир уже не тот как прежде —
Он стал другим, решившись вновь идти,
И кутаясь в ночах в мирской одежде —
Мечтал о новых светлых днях в пути.
Земной мир становился другим. Он то замирал в предчувствии чего-то неизвестного, то вскипал, воспаляясь всеми своими нервами, бередя назревшие нарывы на своём теле. Нарывы извергались с болью, содрогая его измученное тело ураганами и землетрясениями, наводнениями и нещадными пожарами. Но в часы затишья он всё ещё пытался что-то доказать самому себе или оправдать себя за собственную несостоятельность. Пытался, но уже не мог. Мир походил на змея пытавшегося сбросить свою старую облазившую кожу, уже ставшую для него чужой, ненужной и мешавшей жить. Но висевшие лохмотья были ужасно липучими и никак не хотели отдаваться прижизненному тлену. Быстротечными днями он метался по лабиринту своих земных страстей и привычек, не находя из него выхода, ему казалось, что он забрёл в непроходимый тупик и не знал, куда повернуть дальше. Мир чувствовал, что смертельно устал от своей непосильной ноши, устал от войн, насилия, пугавших его новостей, от постоянной лжи и самообмана, от навязанного ему жизненного пути с его же молчаливого согласия. Как же его тяготила эта старая сума, набитая залежавшимися проблемами, разложившимися от времени ценностями и ядом собственного эгоизма! Он судорожно искал выход и тряс свою прохудившуюся суму, желая облегчить этот тягостный груз, но вновь и вновь находил в ней всё тот же ворох своих неизжитых заблуждений. Всё чаще Миру казалось, что он просто бродит по кругу, раз за разом наступая на свои же когда-то оставленные следы. Смысл его жизни постоянно ускользал, размывался в искусственном многообразии, утекал, словно песок сквозь пальцы вместе с жемчужинками сермяжной правды. От этой мысли ему становилось не по себе. Он не понимал, что с ним происходит, всё, чем он жил прежде уже не удовлетворяло его, не внушало ему оптимизма, не убаюкивало привычными «колыбельными песнями», оттого он страдал жуткой бессонницей и рыдал по ночам в приступах душевной агонии, постоянно что-то бормоча себе под нос. Кого он звал — свой рок, а может, Бога, желая им доверить тайный грех? А может, он просил любви немного, пускай немного, только бы для всех…
Он ещё точно не знал, что ожидает его в будущем, поэтому немного опасался грядущих перемен и всего неизведанного, но качаясь на «огненных волнах» уже предчувствовал, что возврата к прошлому уже нет, и никогда не будет.
Совсем недавно Мир вспомнил притчу о бабочке, которая чудесным образом превращалась в лёгкую воздушную красавицу из обыкновенной гусеницы. Ей тоже было неимоверно тяжело и тесно в тёмном непроницаемом коконе, она тоже страдала от одиночества и непонимания, мечтая о долгожданной свободе. Но миновали дни, а кокон всё не выпускал её. И даже когда почти сформировавшаяся бабочка глядела через появившуюся трещинку в коконе на прекрасный незнакомый мир, она всё ещё сомневалась в своих силах. Но пришёл срок, и несговорчивая темница, наконец, выпустила пленницу на свободу, бабочка расправила свои лёгкие крылышки и полетела постигать эту удивительную зовущую жизнь. Всему своё время.
