— Как твоя нога? — тихо спрашивает Нга-Аи.
— Всё хорошо, заживает. Шаман сказал, что завтра можно убрать эти палочки. Я не буду хромать. Я по-прежнему смогу охотиться и бегать… смогу быть сильным. Для тебя.
Она кладёт голову ему на плечо и жмурится, когда он гладит её ухо. Они сидят на бревне, которое Нга-Лог обнаружил под одним из навесов и прикатил к стене хижины. Нга-Эу выпустила светлей из корзинки, и они летают вокруг неё, садясь то на волосы, то на руки. Она пытается их приручить, как шаман. Пахнет смолой и утром.
— Почему ты решила так, как решила?
— Потому что я хочу домой. С тобой вместе. Домой, в племя родителя. Да?
«Это значит — на север», — говорит сам себе Нга-Лог.
Он очень мало знает о севере, лишь то, что словно бы нехотя рассказал ему однажды Нга-Анг: показал третьим глазом боры, укутанные в белое и морозное, горючую воду, руины каменных хижин давно мёртвого неизвестного племени. Север предстал перед Нга-Логом суровым и совершенно чужим. Но он — родной дом Нга-Аи. Она играла на его полянах, поросших дикими чужеземными травами, и собирала кислые красные ягоды, и любила этот падающий хлопьями небесный дым. Неужели же и он не сможет полюбить всё то, что так дорого ей и не позабыто даже после стольких миновавших циклов?
Огненноволосая выходит из-под полога. В уголке рта у неё тонкая ветка, которую она поджигает, высекая пламя пальцами. Плывет терпкий запах. Очередной ритуал, думает Нга-Лог. Шаманка видит их и кивает. Они, все трое, кланяются.
— Шаман сказал мне то же самое. Что нам с тобой надо уйти. Ты мудра, как он, и я тоже буду мудрым. Я отвечу «да». Но как Нга-Лор отпустил тебя?
— Она показала ему, что не вещь, а разумная, — встревает Нга-Эу, говоря с одобрением. Одобрение вдруг превращается в печаль. — Ты храбрая, сестра. Ты — воин с рождения. Ты показала и мне, но мне надо обратно…
— Нет! — Нга-Аи вскакивает и хватает её за руки. Светли взмывают в небо. — Пойдём с нами.
Нга-Эу качает головой.
— Тогда племя умрёт. А я ещё могу ему помочь.
Шаманка заканчивает свой ритуал, гася остаток веточки о землю, и подходит ближе. Нга-Эу поворачивается к ней. Они смотрят друг на друга так, будто о чём-то договорились, но недолго — шаманка возвращается в хижину.
— Мне надо было прийти сюда раньше. Тогда бы многого плохого не случилось. Но, значит, то воля Светоча: чтобы вы шли своей дорогой. Чтобы Нга-Лог в другом племени стал вожаком. Так почему ты и родитель покинули его, Нга-Аи?
Об этом Нга-Анг никогда никому не рассказывал — злился, хмурился, почти шипел. Нга-Аи опускает голову.
— Горючая вода. В один день загорелись болота. Кто-то бросил уголёк или щепу. Нга-Анг спас меня из огня, и мы убежали. А племя погибло… Нга-Анг не говорил этого, но мне кажется, что бросила я, потому что до того он показывал мне, как горит, и мне нравилось. Я была маленькой, я не помню. Надо искупить вину и вернуть туда жизнь. Многие циклы я хотела этого. И, знаю, родитель тоже.
Нга-Лог трогает её за руку, успокаивая. Нга-Эу берёт за другую. Им близко и тепло, как будто они маленькие, заснувшие под одной шкурой. Крадётся рассвет, ступая мягкими шагами Большого. Бор просыпается. Рыжеволосая слушает, закрыв кран над раковиной: позади деревянного дома что-то пузырится и трещит, будто рвут фольгу. Роман спрашивает глазами: «Что это?»
— Дверь, — говорит шаман на звуки. — И утро. Пора прощаться.
Центр — К.:
Синхронизация произведена. Просьба убрать спайку порога после прохождения гражданского.
К. — Центру
Вас понял. Его встретят?
Центр — К.:
Да. Встретит и проводит контактная группа. Уполномоченные лица будут ждать в комнате дознания. Можете предупредить.
К. — Центру
Да ну, зачем человеку портить настроение. Мы так душевно посидели, что мне стыдно его запугивать всякими лицами, тем более уполномоченными — жуть же чистой воды. Передайте, чтобы его не обижали. Мировой чел.
— Ну вот, Роман. Вот и то, что создало нам некоторые трудности. В плане предполагаемого ядра, да и просто… поначалу было очень непривычно, давяще. Смотрите.
Серое марево лениво клубилось над головой. Тёмное поначалу, как жемчуг при плохом освещении, оно блекло и светлело, потому что где-то за ним сейчас вставало неведомое солнце. Под Горой лежал лес — мрачная зелень, сдобренная сединой. Она по-прежнему была окутана туманом.
— Мы пробовали запускать летающего разведчика, — сказал Курт, — особую «вертушку», берущую большие высоты. Этот молочный кисель распространяется почти до стратосферы. Он достаточно разрежен для того, чтобы через него проникал свет, но сам оттенок неба, солнце и тем более знакомые нам искры звёзд… никогда. Двадцать один наблюдатель, двадцать один цикл, десять с половиной здешних лет — ни разу. Только вот, иногда… сейчас будет… небольшое утешение…
Человек задрал голову к небу, послушно ожидая того, что со странным нетерпением ждал сейчас стоящий рядом с ним шаман. Подумал было мимоходом — так кошмар это всё или приключение? Пальцы руки, которую он опустил в передний карман джинсов, вдруг наткнулись на что-то твёрдое, маленькое и округлое. Тот синий боб. Надо будет попробовать посадить его дома в цветочном горшке. Может, и не вырастет то же, что росло у дикарей на делянке, потому что там, дома, будет и другой воздух, и другой свет, и вода из-под крана, ужасно хлорированная, будет не хвойный лес, пахнущий — нет, совсем не освежителем для уборной — тайнами и свободой, а будет город, километры и километры выточенных из камня клетей, вонючих дорог, гомона, шума и ругани, но что-нибудь, хоть немного похожее, обязательно должно получиться…
— Это изначальная атмосфера такая? — спросил Роман. — Или последствие чего-то… тоже катастрофы…
— Неизвестно, — ответил Курт. — О, вот оно.
Косой луч упал через прореху в мареве, за которым, невидимый, поднимался тёплый жёлтый шарик солнца. Под напором светлого луча начала серебриться роса. Сиреневатые лесные цветы распустили свои венчики, запели птицы, кто-то зашуршал и зацокал. Три фигуры уходили вниз по склону.
— Как красиво, — восхищённо сказал Роман.
— Красиво, хоть и скупо, — улыбнулся Курт. — Не их ли Светоч эти редкие лучи… В такие моменты, когда вижу кусочек солнца, скучаю по дому чуть меньше.
— А они что — всё? — Роман кивнул на фигуры.
— Ну да. У них своя дорога.
— Он так и пойдёт? — Роман посмотрел на центральную.
— Похромает до вечера, потом снимет — я ему объяснил, как надо. Вообще кость под регенерантом срастается за четыре часа, но сами мышцы деревенеют и немеют. Так что лишним не будет. А мне что — у меня ещё фиксаторы есть…
