— Ты считаешь, если наша жизнь не вечна, то не стоит и любить?
— Напротив, Лана, жизнь бесконечна, а без любви она бы превратилась в сущий ад, но я не о той болезненной любви, которая привязывает человека, превращая в раба собственных чувств, а о другой, способной окрылить душу и принять весь многогранный мир!
— Антон, зачем мне весь этот мир, если тебя не будет рядом?! — пылко возразила она, сжав его руку.
— Ты никогда не задумывалась — зачем эта жизнь, ради чего ты рождалась в материнских муках, училась, думала, чувствовала, страдала, любила, наконец?
— Может, только ради встречи с тобой?
— Конечно, и для этого тоже, — улыбнулся Антон, — но кроме того у каждого из вас есть своё предназначение в жизни, очень важное предназначение, о котором вы даже не знаете в суете земных забот.
— И в чём же моё предназначение, кроме любви к тебе?
— Родная, ты сильно изменилась, — произнёс он, нежно обнимая женщину, — даже глаза у тебя стали другими, в них появился свет.
— Благодаря тебе я научилась любить.
— Нет, Лана, этому не учат, любовь это дар всевышний, данный нам изначально.
— Значит, ты помог ей проснуться.
— Возможно… Но мне так и не удалось тебя убедить.
— В чём? В неправильности выбранного призвания, или в том, что моя любовь к тебе была глупостью? — с выстраданной улыбкой произнесла Старицкая.
— Лана, я благодарен за твою любовь и никогда её не забуду. А что касается призвания, то ты его вскоре обретёшь сама. Тебя больше не станут беспокоить, и всё что ты имеешь, останется твоим. Но ты должна хорошо подумать, как распорядиться всем этим, ведь даже деньги обязаны служить добру.
— Да, теперь я знаю истинную цену деньгам и уже кое-что поняла… А почему ты считаешь, что меня оставят в покое?
— Не беспокойся, этот вопрос улажен.
— Кто же ты всё-таки, если даже Донат боится тебя? Я никогда особенно не увлекалась мистикой и даже сейчас боюсь поверить в своё предположение.
— Я не могу всего тебе рассказать, пускай для тебя всё останется, как и прежде.
— Нет… так уже быть не может. Ведь я не смогу удержать тебя? — с затаённой надеждой она поглядела на своего возлюбленного.
— Лана, я не принадлежу себе.
— Как странно всё… Может, я сошла с ума? Но мне хочется верить тебе, хочется…
Проговорив эти слова, Лана успокоилась, а её лицо стало серьёзным и вдумчивым.
— Но почему ты сказал, что тебя уже не будет?
— Я навсегда прощаюсь с этим телом и уже не буду прежним.
— Господи, ты не представляешь, как мне больно! — вновь всхлипнула женщина, уткнувшись ему в грудь.
Он обнял Лану и поцеловал её волосы.
— Прости… Только ты помни, что я всегда рядом с тобой, и мы ещё встретимся в твоих снах.
— Я буду думать о тебе всегда, — прошептала она. — А теперь уходи…
— Прощай, родная.
V
Они встретились в Ильменских горах, когда октябрьская звёздная ночь уже властвовала в округе.
— Приветствую тебя, Гиртаб.
— Здравствуй, Эйтан. С какими вестями пожаловал?
— С хорошими. Теперь я могу дать своё слово тебе.
— Неужели согласились?
— Как видишь, но решение ты должен принять сейчас.
— У меня было время на обдумывание своей судьбы.
Ожидая ответа, Эйтан внимательно изучал поведение Гиртаба.
— Я готов вернуться, — с облегчением произнёс Гиртаб и вздохнул:
— Устал я от всего этого бедлама…
— Иного я и не ждал, теперь ты вновь с нами.
Следуя земному обычаю, они крепко обнялись, как старые друзья.
После чего расположившись на валунах, они приступили к обсуждению дальнейших действий. Разговор затянулся на длительное время, ведь им предстояло разработать план способный расшатать фундамент демонического господства на Земле, который за долгие тысячелетия устоялся очень основательно. Когда разговор был закончен, Эйтан внимательно поглядел на собеседника, словно ещё раз желая прочувствовать его решимость:
— Будь осторожен, Гиртаб, постарайся жить, как и прежде, не проявляй особой инициативы, Абаддон способен почувствовать фальшь. До назначенного срока нашу игру не должны раскрыть, иначе мы потеряем фактор внезапности.
— Ты прав, в последнее время я и так не обременён его доверием тем паче после вашего появления. Но не переживай, всё будет как надо, не забывай, что я тоже умею вести двойную жизнь.
— Встречаться будем только в крайнем случае, а все переговоры по старому каналу.
— Я понял тебя, Эйтан.
— И ещё один вопрос: в случае падения власти Абаддона, кто реально сможет занять его место?
— Лишь двое — Пахарад или Варгл.
— Кто из них опаснее?
— На сей день более сильным влиянием наделён Пахарад, но на то есть свои причины, он верный слуга Абаддона и давно уже ходит в его любимчиках. А Варгл, он как серая тень за их спинами, всё видит, всё слышит, но до поры до времени помалкивает. Он очень изощрён в интригах, непредсказуем в мышлении и если представится такая возможность — переступит через Пахарада, будь в этом уверен. Даже я не всегда понимаю, чем живёт его сознание, он неимоверно хитёр и беспощаден.
— К решающей фазе операции мы должны обоих заманить в Самеру, подумай, как это сделать, времени у нас ещё предостаточно.
— Хорошо, у меня есть некоторые задумки.
Они попрощались, и Гиртаб растворился в ночной мгле.
После его ухода Эйтан замер в неподвижной задумчивости, а затем вышел из физического тела и несколько минут наблюдал за ним со стороны.
«Ты изранено в боях и потрёпано временем, но ещё не истратило своей силы. Ты хорошо послужило мне в этом мире и выполнило свою миссию… Пора прощаться», — спокойно произнёс он.
Концентрируясь в глубине своей сущности, Эйтан без всякого сожаления разорвал энергетическую связь с телом и всё, что когда-то было его физической оболочкой, превратилось лишь в кучку праха, слившегося с сумерками утра. Пройдёт какое-то время, и он развеется по склонам Ильменского хребта, окончательно возвратившись к Земле. А свободная сущность Эйтана стремительно взмыла в утреннее небо и исчезла в пространстве.
Его появление было встречено друзьями восторгом радости. Их ауры слились в ослепительно сияющую сферу, и она повисла в воздухе, переливаясь удивительной палитрой красок. Возможно, лишь надёжная защита базы не позволила в тот день орбитальным спутникам зафиксировать таинственные вспышки в районе Алтайских гор.
