— Здравствуй, дедушка! Как твоё здоровье? — широко улыбнулся Чжао.
— Спасибо, не жалуюсь пока, — ответил мастер, крепко обнимая парня.
— Высоко же ты живёшь дед, нелегко добираться…
— Ты ещё молод, грех жаловаться на свою немощь. Вижу ты не один. Кто же твой попутчик?
Цзяньян внимательно оглядел незнакомца.
— Познакомься, дед, его зовут…
— Называйте меня — Валидом, — на ломанном китайском языке, представился мужчина.
— «Новорожденный»? — переспросил мастер.
— Вы правы.
— Хорошо, умойтесь с дороги, а я пока согрею чайник.
— Да, дедушка, мама же послала твой любимый зелёный чай, — спохватился Чжао, выкладывая из рюкзака все принесённые подарки.
— Спасибо, что не забываете отшельника.
Пока молодые люди умывались, мастер успел приготовить еду, обдумывая между делом появление нового человека:
«На вид не больше тридцати, но виски уже побелели… недавний шрам на щеке, взгляд сильный, но он не скроет от меня муку, разрывающую его сердце. Это воин, и ему многое довелось пережить».
Потом все трое расположились у плоского камня, исполнявшего роль стола и приступили к обеду. Мастер угощал гостей гречневой кашей с фасолью, а затем они с удовольствием отведали его цветочного чая. Во время чаепития дед с внуком перебрасывались короткими фразами, касающимися жизни их многочисленных родственников и учёбы Чжао. За эти минуты Валид не проронил ни слова.
— Дед, мне нужно с тобой поговорить наедине, — позже сказал Чжао, увлекая мастера за собой.
— Ну пойдём. Извините, Валид, мы вас оставим.
— Ничего.
— Не знаю даже с чего начать, — произнёс парень, когда они отошли в сторону.
— А ты говори как есть, я пойму.
— Знаешь, дед… мы с Валидом познакомились в Москве и разговорились, с ним случилась большая беда, он был тяжело ранен на войне и утратил память. А врачи, так и не смогли ему помочь. Дедушка, ты, конечно, извини меня… но я пообещал, что ты попытаешься вернуть ему память. Возьми его в ученики и помоги. Я прошу тебя!
— А ты не забыл, почему я здесь?! — сурово проговорил Цзяньян, пронзая взглядом внука. — И ты прекрасно знаешь, что я не беру больше учеников!
— Сделай исключение, дед, поверь, это хороший человек… Ты уже многим помог, помоги и ему! — настаивал парень.
— Чжао, зачем ты даёшь за меня обещания, кто тебе это позволил?!
— Дед, пойми, это особый случай, я чувствую!
— Он чувствует…
Поначалу мастер хотел решительно отказать внуку, но что-то заинтересовало его в этом человеке, в последние минуты Цзяньяна не оставляло ощущение, что он действительно необходим ему.
Мастер подошёл к Валиду и пристально поглядел ему в глаза:
— Ты можешь остаться, но должен полностью подчиниться моей воле, иначе ничего не получится.
— Я согласен.
С тех пор Валид стал учеником мастера Цзяньяна.
Ещё на первых занятиях мастер пришёл к выводу, что Валид был знаком с техниками рукопашного боя довольно на хорошем уровне, но чтобы достичь уровня его мастерства, парню нужны были долгие годы упорных тренировок. Больше двух месяцев Цзяньян присматривался к нему, нагружал работой по хозяйству и обучал в основном методикам дыхания, он хотел, чтобы мысли Валида успокоились, а тело окрепло. И только после того как процесс восстановления завершился, они приступили к серьёзным тренировкам.
Легко спрыгнув с валуна, семидесятилетний мастер подошёл к Валиду.
— Нападай! — приказал он.
— Так сразу? — удивился мужчина.
— Ты не ослышался. Нападай, не жалей старика!
Три резких удара мгновенно обрушились на корпус мастера и все провалились в пустоту.
Не сходя с места, Цзяньян насмешливо глядел на своего обескураженного ученика.
— Ошибка в том, что ты наносишь удар кулаком, но впереди него должна лететь энергия мысли, лишь она способна сокрушить неуязвимого. Попробуй ещё раз.
Вновь два удара готовы были поразить мастера, но всё вышло наоборот. Будто подкошенный Валид упал на колени.
— Да-а… учитель, — проговорил он, с трудом восстанавливая сбитое дыхание, — далеко мне ещё до вас…
— Во-первых, всё зависит только от тебя, а во-вторых, у нас с тобой совершенно иная задача, если ты, конечно, не забыл.
— Я всё помню.
— А теперь послушай меня внимательно, это очень важно для твоего духовного прогресса. Запомни, Валид, сознание эмоционального человека блуждает вовне в поисках объектов чувств, поэтому, его жизненная сила рассеивается и разлагается. Как избежать этого, ты знаешь?
— Ну… наверно, нужно владеть своими эмоциями.
— В принципе, верно, а если точнее, то тебе необходимо соединить в себе три драгоценных элемента: воспроизводящую силу, жизненное дыхание и свой дух. Если ты очистишь себя от мысленной зависимости, дух станет свободным от вялости и привычек, а мысли перестанут блуждать и подчиняться ему. Ты должен научиться концентрации на исходной полости духа за межбровьем, при непрерывном созерцании твоё сердце станет чистым, а душа возвышенной, развивая могучую жизненность. Твоя основная сущность проснётся для пустоты, которая поведает тебе о том, что её не существует. Возможно, твоя память пробудится на каком-то из этапов йоги, время покажет. А вначале мы должны прочистить и освободить твои энергоканалы, в этом нам поможет даосская йога и цигун. Основных каналов всего восемь, самые главные это «Ду мо» — канал управления, и «Жэнь мо» — канал действия. Первый начинается от основания половых органов и поднимается через копчик по позвоночнику вверх к головному мозгу, второй берёт начало там же, поднимаясь по животу до той же конечной точки. Через эти каналы по большому и малому кругу циркулирует жизненное дыхание. Ты должен пробудить его силу, только после этого мы сможем двигаться дальше. Но знай, что энергия «ци» — это дыхание самого Дао.
— А что такое Дао, Учитель?
— Дао, это высший Абсолют, закон мироздания и великий путь гармонии, — произнёс мастер, — он в чём-то тождественен с Атманом в индуизме.
— Я слышал, что у буддистов существует такое понятие как нирвана… В чём её суть?
— Хм… трудно объяснить это понятие словами, это совершенно иной виток восприятия реальности, — произнёс мастер и глубоко вздохнул. — Я и сам долго пытался её постичь… нирвана выходит за пределы обыденного понимания, но если попытаться её описать, то скорей, это состояние непостижимой безмятежности, бесстрастия и невозмутимости. Это окончательное освобождение от беспокойства возбуждённого метущегося ума… нирвана — это великое равновесие знающего себя и в тоже время высочайшее духовное напряжение.
