– Я не оправдываю его действия.
– И ты не можешь отрицать, что неопровержимый факт таков: Марк уволился с работы, никому не сказав, даже тебе, что в высшей степени странно. На прошлой неделе я выяснила, что его родители также «сменили место жительства» на Дубай. Ты знала, что это частый прецедент с мужчинами-похитителями? – спрашивает Клодин, и я качаю головой. – Родители отправляются присматривать и ухаживать за детьми. Видимо, они отправились туда с целью «помочь его найти», но они купили там дом – и собираются строить новую жизнь. Отвратительно!
Я молчу.
– А я никогда не испытывала ни малейших опасений за безопасность детей со стороны Жюльена, – продолжает Клодин. – И о каком именно «жестоком обращении» идет речь? Теперь мне все ясно. Ваш официальный брак позволил ему отправиться за границу с детьми в составе семьи, не вызывая подозрений. Ты сама мне говорила, какие усилия Марк приложил к тому, чтобы поменять твой паспорт и сделать тебя «миссис Тернер». И этот же человек дал ключи от твоего дома наемному громиле и хотел наказать тебя за то, что ты сделала. Так же он жаждал мести, когда я осмелилась влюбиться в другого мужчину.
– Ты думаешь, именно это подтолкнуло Марка отправить мне то злополучное письмо?
– Конечно. Он же психопат. В семейной жизни Марк довлел буквально надо всем. Мир вертелся вокруг него. А я дала слабину. Надо было покончить с этим гораздо раньше, а когда я наконец набралась смелости, он превратил мою жизнь в кошмар. У Марка есть еще одна особенность – он всегда желает того, чего не может заполучить.
– Но…
Я хочу рассказать ей о наших грандиозных планах, о его разговорах, что нам надо завести своих детей, но сдерживаюсь. Как он мог лежать со мной в постели и обсуждать будущего ребенка, если сам в это не верил? Ответ слишком жесток.
– Неужели можно быть таким лживым и двуличным? – поражаюсь я.
– Да! Марк может быть таким. Именно так он и поступает. Он мил и очарователен, когда это ему нужно, но в нем нет ни капли искренности. Марк злобный, мстительный, и у него нет совести. – Внезапно оживившись, Клодин протягивает руку, хватает письмо и машет им перед моим лицом. – Ты знаешь, что там дальше сказано? Меня ставят в известность, что он инициировал «вооруженное обеспечение безопасности», чтобы предотвратить насильственное возвращение детей обратно. Очевидно, что в ОАЭ в порядке вещей иметь охрану, но я рискую получить смертельное ранение, если сама по себе отправлюсь в Дубай и попытаюсь по собственному почину восстановить справедливость. Вот только, похоже, никто не поможет нам в законном порядке, иначе… Что же мне делать, Софи? Что мне делать?
Она смотрит на меня испытующим взглядом, но у меня нет ответа.
– Мне просто хочется снова обнять детей, – в отчаянии произносит Клодин. – Поверить не могу в то, что лишусь их навсегда…
Я бреду обратно к метро. Все так же жарко, и я останавливаюсь, чтобы снять кардиган. На противоположной стороне улицы мама выговаривает что-то непослушному малышу, присев на корточки, глядя ему в лицо и грозя пальцем. Мне хочется подойти к ней и сказать, что я знаю – терпение у нее вот-вот лопнет, но вместо этого лучше обнять его, ведь она его любит.
Я отворачиваюсь и шагаю дальше. Боже, прошу тебя, сделай так, чтобы Марк действительно говорил правду о Жюльене, и тогда дети теперь, по крайней мере, останутся в безопасности, поскольку иначе с чем же мы все останемся?
Победителей не будет.
Глава 27
Я вхожу в гостиную, и шаги мои эхом отражаются от голых стен и потолка. Бросаю сумочку и ключи на одну из последних коробок с вещами. Их осталось вывезти лишь отсюда, и с минуты на минуту подъедут мама с Дереком, чтобы забрать мои пожитки. Я сажусь на пол, прислоняюсь к стене и жду. Достав телефон, листаю новостные страницы. Потом перехожу на «Фейсбук» на тот случай, если Изабель снова там появилась и пытается связаться со мной. Я знаю, что все это зыбко, однако любой шанс всегда остается шансом. Но там пустота.
Я устало вздыхаю и опускаю телефон на пол, чтобы положить голову на руки. Мне столько надо всего сделать до того, как я через три дня уеду: написать планы уроков, забрать новый паспорт… Завтра нужно отдать ключи риелтору, чтобы тот передал их новым владельцам дома – приятной паре, которая, надеюсь, обретет тут свое счастье. Многие считают, что мне лучше бы отдать дом внаем, чем продавать его, но тут нужно довести дело до конца. Больше никаких упущенных возможностей.
Раздается стук в дверь, и я встаю. Это, наверное, мама. Распахиваю дверь – но, к моему удивлению, на пороге стоит Лу. В руках у нее полбутылки шампанского и два высоких бокала.
– Последнее «прости» всему этому? – восклицает она.
Я отступаю в сторону, чтобы впустить ее в дом.
– Не надо было ради этого так далеко ехать, но я очень тронута тем, что ты здесь. Спасибо.
– Ты прожила тут почти двадцать лет. Долгий срок. Когда ты написала, что сегодня съезжаешь, я не могла допустить, чтобы это событие осталось «неотмеченным». – Лу заходит в гостиную и оглядывается. – Как все странно и непривычно! Такое чувство, будто это уже и не твой дом.
– Да, – киваю я, чуть вздрогнув, когда она выстреливает пробку из бутылки и начинает наполнять бокалы.
– Пей! – командует Лу, протягивая мне бокал. – За новую жизнь! Ты всегда была прирожденным учителем, и, на мой взгляд, величайшая трагедия в разрыве с Джошем как раз в том, что ты бросила работу, где тебе самое место. Хорошо, что ты снова начнешь преподавать.
– В тот момент это казалось логичным, – говорю я. – Было трудно стоять перед классом и чувствовать на себе столько пристальных взглядов. Я работала с детьми без полной отдачи, что несправедливо по отношению к ним.
Лу молча потягивает шампанское и после небольшой паузы спрашивает:
– Ну, как там Париж?
– Хорошо.
– А какие-нибудь подвижки все-таки есть? Что там в письме, которое, по словам Клодин, прислал Марк? – Она устраивается на коробке с вещами.
– Марк утверждает, будто Жюльен жестоко обращается с детьми, Клодин об этом знала, и именно поэтому он держит их в Дубае – в первую очередь ради их безопасности, – отвечаю я.
– В подобных обстоятельствах я как родитель не могу сказать, что не пошла бы на такой же шаг.
Я хмурюсь и удивленно смотрю на нее:
– Клодин уверяет, что это ложь.
– Разумеется, – пожимает плечами Лу. – Проблема в том, что у тебя нет детей, и тебе это трудно понять. Когда что-то или кто-то угрожает благу и счастью твоих ребят, ты готова на все. Сделаешь то, чего и представить не могла бы, причем не раздумывая. Иногда достаточно даже скрытой угрозы. Необязательно вредить людям, чтобы заставить их действовать определенным образом – одной мысли об этом бывает достаточно. Когда действительно хорошо кого-то знаешь, тебе точно известно, за какие ниточки нужно потянуть. – Лу внимательно смотрит мне в лицо.
