Я была настолько ленива, что решила заказать обед из ближайшего итальянского бистро для нас с Энн. Она была так благодарна мне, что, уплетая со свистом пасту, сказала, чтобы я ехала домой, выспалась, а она обо всем тут позаботится. Это была настолько хорошая новость, что я тут же убежала прочь из лавки, пока она не передумала. Надо бы ей дать хорошую премию перед праздниками.
Когда я вернулась домой, то наглухо задернула жалюзи, завернулась в свой большой голубой плед, наделала сэндвичей и улеглась на диван. Черт, как же давно я так не лежала! Никакой гонки, спешки, нервов. Словно я в школе, которая закрылась на каникулы. А по телевизору сейчас обязательно покажут что-то интересное.
Под Рождество, когда на душе было особенно тоскливо, я позвонила Таре, Тайлеру и Диане. Все были заняты предпраздничной суетой, но были рады меня услышать. У каждого на Рождество уже имелись планы. Все проводили его с семьей, чего не могу сказать о себе. Единственный, кто остался от моей семьи – это мой брат, Джейсон. Но и тот либо в вечных разъездах, либо на западном побережье. Давно кстати, я его не слышала.
– Привет, братишка. С Рождеством тебя, – кричу я в трубку, как только он отвечает.
– С Рождеством? Уже Рождество? – отвечает он.
– Представь себе. Как ты?
– Лучше бы ты спросила, где я, – он откашливается. – Хотя я бы тебе и на это не ответил.
– Ты трезвый? – Джейсон, что же ты с собой делаешь?
– Уже да. Я спал. Представляешь, мне снилось, как у меня во рту выросли длинные, длинные волосы. И они мне мешали дышать, я начал задыхаться, потом нашел ножницы, отрезал часть волос, но их по-прежнему было много. Потом я понял, что это был сон. И хотел проснуться. Я кричал, стонал, умоляя, чтобы кто-нибудь меня разбудил. Но никого не было. Я был один. Затем я увидел себя, спящего на кровати, и мне удалось себя разбудить.
– О боже мой, ты чертов психопат.
– Погоди, это еще не все. Я разбудил себя и был очень зол. Так как никого не было рядом. Но потом появились люди. Мои знакомые. Я спрашивал, почему они меня не разбудили, а они меня не замечали. Я для них не существовал. И только потом позвонила ты, и я проснулся. У меня был сон во сне. Что это может значить?
– Черт, братик. Я, конечно, не психолог, но тебе отдохнуть нужно. Или сменить подушку, может, там шерсть? Женские волосы?
– Не говори глупостей.
– О’кей. Тогда тебе стоит поменьше раскрывать рот. На нем даже волосы выросли.
– Вот это уже ближе. А люди?
– А что люди? С твоей профессией это нормально. С тобой же общаются, только когда им что-то нужно. Кстати, ты с ними так же. Вот ты и не существовал для них.
– А похрен. Это же только сон. Так? – я слышу, как он встает. Сейчас, скорее всего, закурит.
– Именно. Что у тебя там происходит?
– Ким, твою мать. Ну, хоть ты не спрашивай. Я этот вопрос по сто раз в день слышу. Всем интересно, что у меня и как. Спроси меня лучше, как я чувствую себя.
– Эй, полегче. Я же не делами интересуюсь? Мне, например, интересно, что и когда ты ел в последний раз.
– О’кей, «мам», – дразнится Джейсон. – Это было вчера вроде. Японское ассорти. В основном сашими.
– А шапку ты надел? – я вошла во вкус и издеваюсь над ним.
– Где? В Лос-Анджелесе? Ага! – как и предполагала, он закурил. – И пальто. Кашемировое.
– Как ты разговариваешь? Мальчишка!
– Соскучился по тебе, сестренка. Не собираешься в наши края?
– Нет, прости. Скоро февраль, сам понимаешь, день разбитых сердец, на которых я зарабатываю так много, что могу ничего не делать весь оставшийся год.
– Интересно, если бы наши родители знали, что мы вырастем такими циниками, они бы утопили нас в детстве? – произносит он.
– Утопили… вряд ли. Но, скорее всего, отправили бы в христианскую школу.
– Ага. Еще лучше. Где какой-нибудь священник-педофил сделал бы из меня сексуального маньяка.
– Но ты бы мог попасть на ток-шоу. Стать звездой. В двадцать лет уже покончил бы жизнь самоубийством.
– Тоже вариант, – говорит он. – Но не вставляет. А ты чего? Кроме работы? Ты же мне звонишь не потому, что вышла замуж?
– Да. И родила уже. Он вырос и решил не идти в колледж. Вместо этого он поедет к дяде в Голливуд. Желает стать известным актером. Сделаешь из него звезду?
– А он обещает вести себя вульгарно, спать с кем попало и выступать в защиту природы?
– Он может даже сменить пол, – я сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Потому что хочу довести эту нашу бредовую игру до конца. Так происходит всегда.
– Отлично! – восклицает Джейсон. – Тогда, считай, его будущее уже устроено.
– Псих! Нет, серьезно, ты ненормальный. Я боюсь представить, что бы было, если бы ты написал сценарий или книгу.
– Сам боюсь. Я определенно из таких людей, которые пишут только о том, что знают. И поверь, если бы я хоть что-то написал о том, как проходят мои будни, про выходные я молчу, обернулось бы это явно чем-то недобрым.
– Как так выходит? – спрашиваю я. – Ты живешь в самом солнечном штате, вокруг тебя все эти прелести и то, что постоянно блестит, но при этом столько негатива. У меня вот холодрыга страшная, но я ничего так, держусь.
– Дело не в погоде. Дело в людях. Они все тут словно уже умерли, только сами этого не заметили. Но по привычке заполняют свои бассейны, покупают модные вещи, трахаются, нюхают и обсуждают трендовые новости.
– Да уж, тебя бы лектором в университет Оклахомы. Читать лекции о том, что в Лос-Анджелесе жизнь вовсе не сказка. Слушай, может, лучше ты сюда? У меня останешься на пару дней. Сходим на вечеринку, где не весь клуб в знаменитостях.
– Заманчиво. Но не могу. Ты же знаешь, у меня не бывает выходных, – говорит Джейсон. – Кстати, о вечеринках, как там твоя подруга Тара?
– Жива. Спрашивает о тебе при каждом удобном случае. А что? – ну вот, он туда же.
– Супер. Я много женщин повидал, но она… это что-то.
– С чего это?
– Знаешь, – произносит он, – я обожаю секс. Я на нем почти живу. Но она – это что-то с чем-то. Она может трахаться сутками и только еще больше изголодаться. А ее вагина…
– Так, стоп! – вскрикиваю я, не дав ему договорить. – Я ничего не хочу слышать о вагине моей подруги. Совсем ничего!
– Ой, прекрати. Неужели ты не видела ее голой и все такое?
– Видела. И что? Это же не значит, что я хочу знать, как у нее все там, – нет, серьезно, мой брат псих похлеще меня.
– Ладно, понял, – он откашливается. – Прости, просто в этом окружении, где я постоянно верчусь, от наркодилеров до сенаторов, чего только не услышишь! И порой в голове такая каша, что просто не следишь за тем, что говоришь. И кому говоришь.
