– А если мне это не понравится?
– Ким, если я хоть немного разбираюсь в людях, обещаю, что тебе понравится.
– Я вот тоже вечно думаю, что разбираюсь в людях, но знаешь, жизнь часто показывает, что это не так.
– Может, просто это не те люди? – спрашивает Бен.
– Может, просто я слишком многого от них жду?
– А разве вообще стоит это делать? В смысле ожидать что-то от кого-то? Не легче все брать в свои руки, не надеяться ни на кого и не разочаровываться в конечном итоге?
– Вообще-то проще. Но знаешь, всегда есть такой маленький и пугливый монстрик внутри меня с большими милыми глазками, который говорит: «Ну, в этот раз, может, меня не обманут? Ну, давай попробуем». И ты веришь этому милому монстрику уже в тысячный раз, и все равно где-то да и будет подстава.
– Знаю. Но я его вытравил, – говорит Бен и сильно затягивается. – Точнее, люди, которым этот монстрик доверялся, его убили. Потихоньку всю дорогу отрывали ему по лапке, и вот он сдох. Теперь я куда более счастлив.
– Отчего? Что не доверяешь людям? – спрашиваю я.
– Скорее оттого, что не даю повода задержаться им рядом со мной больше, чем того требует ситуация.
– Я, конечно, могу понять, если речь идет о продавце газет, почтальоне, нищем на улице и коллегах по работе. Но вопрос: что же ты тогда так горел желанием встретиться со мной, если в твоих правилах не задерживаться долго с людьми!
– А я и не сказал, что обязательно времени должно быть мало. Я сказал, сколько от этого требует ситуация. Значит, наша с тобой требует гораздо больше времени, чем с другими.
– Ой, – говорю я, притворяясь, что смотрю на часы, – и сколько же ты мне отвел?
– Пока ты будешь так искрометно язвить, то сколько угодно.
– Тогда ты попал, дорогой. Яда во мне хоть отбавляй.
– Это хорошо. Значит, тебе не все равно, – этой одной простой и короткой фразой он повалил меня на лопатки, и счет уже был в его пользу.
– То есть как? – спросила я.
– Если бы тебе было плевать на наше свидание, – ага, все-таки это свидание, – или на то, как ты на нем выглядишь, то ты просто говорила бы ничего не значащие вещи, монотонно обсуждая праздники или еще какую-нибудь чушь.
– Да, но если бы я переживала о том, как я выгляжу, то, наверное, пришла бы в настолько умопомрачительном платье, что твоя челюсть отвисла бы до пола. И, конечно же, намекнула бы, что я не ношу под это платье трусики.
– А сейчас они на тебе есть? – спросил Бен с ухмылкой.
– Знаешь, вот даже не помню, – я сделала вид, что шучу, но я и на самом деле не помню. Со мной такое бывает.
– Получается, это трусики Шредингера, – сказал Бен.
– Кого, прости?
– Шредингера, – он ставит стакан с виски на стол. – Был такой ученый, который простыми словами описал принципы работы квантовой механики. Если не грузить голову всеми терминами и тонкостями, то он поставил гипотетический эксперимент. В коробку засунули кота. И в этой же коробке был яд, который с вероятностью пятьдесят на пятьдесят мог сработать, а мог и нет. И пока коробка была закрыта, кот был одновременно и мертв, и жив. Следственно, пока не откроешь коробку, не узнаешь, что с ним. Так же и твои трусики. Пока не снимешь штаны, не узнаешь.
– Черт, это был сейчас определенно самый крутой способ снять с меня штаны. Нет, правда, – я начинаю негромко аплодировать.
– Уверен, если бы вместо гипотетического кота Шредингер сделал эксперимент на трусиках, фанатов квантовой физики было бы больше.
– Но эксперимент дурацкий, если честно. Неужели они бы не услышали, двигается кот в коробке или нет? Он бы мяукал.
– Так, понимаю, что ты гуманитарий. Мило, – он ухмыляется.
– Да, гуманитарий. Но это же не преступление.
– Что ты, это хорошо. Просто только гуманитарий пытается найти подобные альтернативные пути в обход правилам. И да, кот был гипотетический. Как метафора. Но не забивай голову, это не слишком интересная тема.
– Ой, правда? – я восклицаю и начинаю накручивать на палец прядь волос, делая вид, что жую жвачку. – А давай тогда обсудим последнюю коллекцию Patrick Hellmann! А еще я такую сумочку видела. И, кажется, мне не хватает клетчатки в организме, а мой диетолог сказал…
– Я понял, понял, – он прерывает меня. – Я не имел в виду, что эта тема тебе непосильна. Но она и правда занудная. Слушай, если бы я узнал, что какой-нибудь идиот обсуждал квантовую механику на первом свидании с такой шикарной девушкой, то либо врезал бы ему, либо очень долго и истерично смеялся.
– Знаешь, Бен, как бы мужчины ни были уверены, что женщины текут при виде мужских рук, глаз, задницы и нижнего пресса, самым главным сексуальным органом все равно является мозг. Потому что его нельзя надуть стероидами, покрасить или накачать в спортзале. Он либо есть, либо его нет. Его можно накачать только знаниями, а для этого требуется гораздо больше, чем три раза в неделю пропотеть в спортзале. И я еще никогда не обсуждала квантовую механику, причем разжеванную и интересно поданную, на первом свидании. И да, ты о ней заговорил только после моих шербурских трусиков.
– Шредингерских, – засмеялся он, но без издевки. По-доброму. – Шербурские – это зонтики. Помнишь фильм такой?
– Смутно. Помню только, кто-то пел с зонтом. Кажется, это была Катрин Денев.
– Она самая. Кстати, невзирая на все крутейшие спецэффекты, что есть сейчас в кино, всех этих сексуальных актрисочек-однодневок и прочего блеска Голливуда, кино, что делали раньше, даже в восьмидесятые-девяностые, гораздо-гораздо лучше. Оно как бы…
– Искреннее. Им больше веришь, больше переживаешь, – я заканчиваю за него и пытаюсь вспомнить, где я это уже слышала.
– Именно, – соглашается Бен. – И там больше стиля и меньше клише.
Минут пятнадцать мы обсуждаем любимые фильмы, города и страны, в которые нам хотелось бы вернуться, то, как меняется наш собственный город, и прочие темы, на которых наши мнения чудесным образом сходятся. Поначалу, как бы Бен ни пытался скрывать, было заметно, что он нервничал. Но как только мы прекратили пытаться производить впечатление абсолютных пофигистов и делать вид, что мы тут вообще случайно встретились, все пошло гораздо легче. Хотя, может, мы еще просто выпустили яд. А может, во всем виновата шутка про мое нижнее белье. Или мы просто выпили. Думаю, все вместе. Но то, что мне комфортно и интересно с этим человеком, я поняла сразу, как только поймала себя на мысли о том, что мы в ресторане совсем одни. Вот так мне кажется, хоть это и не так. Мы абсолютно ничего не замечали, жадно вслушиваясь в слова друг друга. Ловили каждый жест или взгляд, брошенный вроде как невзначай. Но все равно каждый из нас немного играл. Уже не из желания произвести впечатление. Просто защитная реакция, выработанная годами. Так мы оба чувствовали себя в безопасности. Это не было лицемерием, мы говорили, что думали. Но все равно оставляли себе место для маневра просто так, на всякий случай.
