— Я хочу умереть… Танец окончен…
— А кто заплатит за разбитый стакан? — услышала она будто сквозь вату. Похоже, грядущая смерть никого не волновала.
— Стакан… Я… да… я заплачу… у меня тут… — Вера попыталась достать из кармана деньги, но куртки на ней почемуто не оказалось.
Вера очень удивилась, что ей совершенно не холодно, но куртку было жаль: новая, модная, да и вообще — родительский подарок. Она хотела спросить у парней, куда делась ее куртка, но вдруг неожиданно увидела перед собой Алика Рогачева. Его лицо то надвигалось на нее, как Рыбино в клубе, то отодвигалось и делалось смазанным. И тем не менее она не сомневалась, что это был Алик. Она как раз собралась спросить у него, не видел ли он ее куртки, как раздался голос Хари:
— О! Какие люди! Посмотри, Рыба, это тот самый храбрый мальчик — Алик!
— И в самом деле, он! — отозвался Рыба.
— Видать, снова денежек принес! — добавил Фонарь и дико заржал.
От его ржания у Веры заломило в висках. Она с трудом сфокусировала взгляд на Рогачеве. Он смотрел мимо нее. Как и всегда в последнее время. А лицо у него было то ли больным, то ли испуганным. Впрочем, все лица вокруг нее казались Вере странными.
— И че ж ты, Алик, все ходишь через наш двор? — спросил Рыба. — Это наш двор! Наш! Сколько можно объяснять?
— Вы уже получили свое… — вялым голосом ответил Рогачев.
— Наше «свое», оно такое большооое! Практически безразмерное! Так что гони монету!
— Нет у меня денег…
— Что ж… На нет, как говорится, и суда нет! — встрял Фонарь. — Бить тебя, значит, будем, Алик!
Вера, все еще ничего не понимая, оглядела компанию Рыбы, потом перевела взгляд на Рогачева. Лица парней казались одинаковыми. Они кривились, то вытягиваясь в длину, то в ширину. На нее наплывал то чейто расширившийся глаз, то оскалившийся рот, то сжатый кулак.
— Куда ж ты, смелый Алик? — услышала Вера, и картинка перед ней неожиданно прояснилась. Она увидела, как Рогачев бросился бежать, но Фонарь одним прыжком настиг его и повалил на землю. Тут же к нему подскочили Рыба с Харей. Вера раскрыла рот, чтобы крикнуть: «Не надо!», но изо рта, как во сне, почемуто не вылетело ни звука. Зато она услышала, как дико закричал Рогачев: «Не надо! Не бейте! Я принесу вам деньги! Потом!» Видимо, бить продолжали, потому что Алик снова задушенно крикнул: «Завтра принесу или послезавтра! Обязательно!» Похоже, компания Рыбы останавливаться не собиралась. Наверно, они знали, что деньги он и впрямь принесет, но разошлись уже не на шутку. Видимо, бить втроем одного им было так же в кайф, как тем, кто в Интернете травил ее, Веру. И она вдруг совершенно четко вспомнила, что деньги у нее вовсе не в куртке, которую она, видимо, оставила в баре клуба, где ей показалось нестерпимо жарко. Заплатив на входе в «Колесо» за билет восемьсот рублей, тысячную и две сотенных, полученных на сдачу, она положила в задний кармашек брюк, поскольку он застегивался на молнию.
Все еще не очень твердо ступая ногами, но уже довольно хорошо соображая, Вера направилась к дерущимся. Впрочем, дракой это назвать было нельзя. Это было натуральное избиение.
— Прекратите… — еле слышно проговорила она, поскольку губы както странно прыгали и плохо слушались. Разумеется, никто из Рыбьей компании даже и не подумал обратить на нее внимание. Вера собралась с силами и так громко, как только могла в этот момент, крикнула: — Прекратите! Данька! Вовка! Я заплачу вам! Только перестаньте!
Результата не последовало. Рогачев уже ничего не просил, только хрипел под ударами. Вера бросилась в гущу. Она вцепилась в первую попавшуюся спину, которая оказалась Рыбьей. Повиснув на парне, она сковывала его движения, и он вынужден был оторваться от Алика и сосредоточиться на Вере. Он хотел оторвать ее от себя и отбросить в сторону, но она крикнула ему в ухо:
— Возьми у меня деньги, Данька, и отпусти его! Надеюсь, тысячи тебе хватит?!
— Тысячи?! — както сразу обрадовался Рыба. — Тысяча, конечно, хороша, но мы ее у тебя и так взяли бы, разве нет? — И он расхохотался ей в лицо.
Вера отскочила от него на приличное расстояние в сторону подворотни, както ловко вытащила из кармана именно тысячу, взяла ее за кончики пальцами обеих рук и крикнула:
— Если сейчас же не отпустите Рогачева, я рву эту бумажку в мелкие клочья! Имей в виду, Рыба, отобрать не успеешь! Согласись, что тысяча — хорошая плата за то, чтобы вы оставили его в покое!
— Пожалуй, неплохая, — вынужден был согласиться Рыба. Его дружбаны тоже перестали бить Алика, прислушиваясь к интересному разговору, но все еще крепко держали его с двух сторон, чтобы не сбежал.
— Ну вот… Отпускайте его и идите ко мне… Уйдете через подворотню. При этом я тебе, Рыба, отдаю тысячу. А завтра в школе — еще двести рублей, идет?
— Двести — мало!
— Хорошо! Триста — каждому по сотне! И больше не торгуйся! Я не миллионерша!
Рыба помолчал немного, потом, видимо поняв, что Вера не шутит, а потому и впрямь порвет голубенькую бумажку в клочья, решил деньгу сберечь.
— Лады, — сказал он. — Пошли, пацаны. Тыщи на дорогах не валяются!
Когда они проходили мимо Веры, она сунула в Рыбины руки свою подарочную тысячу.
— Гляди, не забудь завтра про должок, — буркнул он, и троица скрылась в подворотне.
Вера бросилась к сидящему на земле Рогачеву.
— Кто ты? — спросил он, когда Вера приблизилась. — Зачем тебе все это?
— Ты что, и впрямь меня не узнаешь? — в ответ спросила она.
Алик поднял к ней разбитое лицо с совершенно заплывшим глазом. Прищурив другой, вгляделся в нее и прошептал:
— Вера? Не может быть…
— Может, — усмехнулась она.
— Ты… брюки… А на лице что? Я тебя никогда такой не видел… Даже голос знакомым не показался…
— Представь, я тебя тоже никогда таким не видела…
— Презираешь, конечно… — сказал Рогачев, пытаясь унять кровь, сочившуюся из разбитой губы.
— Нет. Их трое, ты — один. Силы были изначально не равны.
— Но я просил пощады…
Вера не знала, что ему ответить. Она действительно не презирала его за это. Она не могла его презирать. Она его любила. Как оказалось, любым, даже таким: поверженным и униженным. Поскольку она продолжала молчать, спросил он:
— Теперь, конечно, раззвонишь всем, как я тут ползал перед Рыбой на коленях? Отыграешься? Отомстишь?
— За что?
— А за все! За Ольгу! За группу в «Лучших друзьях»!
Вера опять задумалась. Хочет ли она мстить? Нет… Зачем ей это? Она хочет любить его! И чтобы он ее любил! Она вообще готова все забыть, если он сейчас вдруг…
Она не знала, чего и ожидать вдруг. Хотелось бы, конечно, чтобы он пожалел о том, что променял ее на Первухину. А вдруг он прямо сейчас об этом и скажет! Она ведь только что его спасла. Эти гады так разошлись, что вполне могли его покалечить.
