«Иудушка Троцкий распинался на пленуме против ликвидаторства и отзовизма. Клялся и божился, что он партиен. Получал субсидию.
После пленума ослабел ЦК, усилились вперёдовцы — обзавелись деньгами. Укрепились ликвидаторы, плевавшие в „Нашей Заре“ перед Столыпиным в лицо нелегальной партии.
Иудушка… стал писать… ликвидаторские статьи… И сей Иудушка бьёт себя в грудь и кричит о своей партийности, уверяя, что он отнюдь перед вперёдовцами и ликвидаторами не пресмыкался.
Такова краска стыда у Иудушки Троцкого»
[128].
Как много вместили в себя эти немногие строки! И негодование Ленина в тот конкретный момент. И всю сложность того конкретного момента… И будущие измены и политиканство Троцкого уже советского периода, после смерти Ленина ставшие особенно злостными и опасными.
ЖИЗНЬ в эмиграции всегда не сахар, и даже деятельная политическая эмиграция накапливает психологическую усталость. Причём поводы к этому дают не только враги, оппоненты, но и нередко товарищи. Вот Ленин пишет 25 февраля 1911 года Алексею Рыкову:
«Дорогой Власов! Сейчас получил Ваше письмо и спешу ответить немедленно…
…Ваша основная ошибка — что Вы верите словам и закрываете глаза на дела. Вам наговорили „добрых слов“ разные люди вроде Домова или Алексинского, или ещё не знаю кого, и Вы верите, Вы пишете: „Вперёд (группа отзовистов. — С. К.)… наш возможный союзник…“
Это неправда. Это лживые слова жуликов, готовых обещать что угодно, лишь бы замазать то, что есть, их особую школу, их 85 000 р. от эксов.
Если Домов отходит от „Вперёда“, то ведь Домов — учитель гимназии, обыватель, баба, а не политик. Если Алексинский „ссорился“ с Богдановым и Ко, то теперь вот, вернувшись из Болоньи, он вполне опять помирился…
Вы полагаетесь на слова и оставляете себя бессильным на деле — это значит повторять роковую ошибку…»
[129]
«Домов» — это Михаил Покровский, будущий редактор серьёзного ленинского труда об империализме как высшей стадии капитализма, будущий советский академик-историк.
А Алексинский — это и есть Алексинский, бывший «товарищ Пётр» и будущий «разоблачитель» Ленина летом 1917 года. Для характеристики позднего Алексинского ещё эмигрантского образца не мешает познакомиться с извлечением из циркуляра Департамента полиции российского МВД от 7 июля 1913 года № 101901, где сообщалось о расколе в группе «Вперёд»:
«Поводом к расколу послужили разногласия, существующие между двумя лидерами этой группы — бывшим депутатом Алексинским и Луначарским. Разногласия хотя и возникли на почве культурных начинаний Луначарского и приняли внешнюю форму спора о чистоте марксизма, но в действительности носили чисто личный характер благодаря неуживчивому характеру Алексинского, который ранее уже способствовал уходу из этой же группы известного экономиста и бывшего члена Центр. Комитета — Богданова»
[130].
Вот таким путём шёл Алексинский — от амбиций к склоке, от склоки — к амбициям, а в итоге — к провокации и предательству.
Полностью письмо Ленина к Рыкову, частично цитированное выше, занимает в 48-м томе более четырёх страниц, и читать его — если, конечно, знаешь и понимаешь, о чём идёт речь, — весьма интересно. Так, отвечая на сомнения Рыкова, Ленин пишет: «А насчёт осколков (будущих!!) не заботьтесь. Будем мы сильны — все придут к нам. Будем слабы, будем верить в слова, — нас осмеют, и только…».
Но и приведённого отрывка достаточно для того, чтобы увидеть, как часто даже среди заграничных большевиков только Ленин был полностью последователен и принципиален.
Любопытен и постскриптум этого письма:
«Не видали ли Вы Никитича? Не втёр ли он ещё очки насчёт миролюбия „Вперёда“. Это мастер посулы давать и очки втирать»
[131].
«Никитич» — это Л. Б. Красин, крупный партиец, член ЦК, а после революции — нарком внешней торговли СССР, полпред в Великобритании…
Нет, жизнь сложнее схем, и уж кто-кто, а Ленин и понимал это, и писал об этом, и вёл себя, отдавая себе отчёт в этом…
В КОНЦЕ 1910 года Ленин получил достоверные сведения о гибели Ивана Бабушкина в 1906 году, и в № 2 нового ленинского органа — «Рабочей Газеты» от 18 (31) декабря 19010 года Владимир Ильич опубликовал большой некролог «Иван Васильевич Бабушкин»… Это было слово скорби товарища о верном погибшем друге и соратнике:
«Мы живём в проклятых условиях, когда возможна такая вещь: крупный партийный работник, гордость партии, товарищ, всю свою жизнь беззаветно отдавший рабочему делу, пропадает без вести. И самые близкие люди, как жена и мать, самые близкие товарища годами не знают, что сталось с ним: мается ли он где на каторге, погиб ли в какой тюрьме или умер геройской смертью в схватке с врагом. Так было с Иваном Васильевичем, расстрелянным Ренненкампфом (точнее, Меллером-Закомельским. — С. К.)…
Имя Ивана Васильевича близко и дорого не одному социал-демократу. Все, знавшие его, любили и уважали его за его энергию, отсутствие фразы, глубокую выдержанную революционность и горячую преданность делу… Бабушкин пал жертвой зверской расправы царского опричника, но, умирая, он знал, что дело, которому он отдал свою жизнь, не умрёт…
…Есть люди, которые сочинили и распространяют басню о том, что Российская социал-демократическая рабочая партия есть партия интеллигентская, что рабочие от неё оторваны…
Биография Ивана Васильевича Бабушкина, десятилетняя социал-демократическая работа этого рабочего-искровца служит наглядным опровержением либеральной лжи… Народные герои есть. Это — люди, подобные Бабушкину… Без таких людей русский народ остался бы навсегда народом рабов, народом холопов. С такими людьми русский народ завоюет себе полное освобождение от всякой эксплуатации…»
[132]
И ещё один некролог пришлось написать вскоре Ленину — 18 (31) января 1911 года в 67 лет скончался крупнейший немецкий социал-демократ Пауль Зингер, председатель правления Германской социал-демократической партии и председатель её фракции в рейхстаге.
Зингер происходил из богатой купеческой семьи, сам начинал как богатый фабрикант и буржуазный демократ, но уже в семидесятые годы XIX века пришёл к марксизму и к борьбе за социализм, за революционное начало в СДПГ.
Ниже приведена немалая часть некролога, опубликованного Лениным в третьем номере «Рабочей Газеты», которую стали издавать большевики с 1910 года как непериодический нелегальный орган. Приведена потому, что то, что Ленин написал о Зингере, он полностью мог адресовать самому себе — за исключением того, что Ленин, в отличие от Зингера, был ещё и теоретиком и публицистом.
