Увы, задачу построения социализма Россия решала уже без Ленина…
Но — под знаменем Ленина и по его замыслу.
И как же они — мечты Ленина (а они у него были, были!), его деловые замыслы и прогнозы — реализовались?
И реализовались ли они?
Английский социальный аналитик и фантаст Герберт Уэллс приехал в Советскую Россию осенью 1920 года — в Крыму ещё не добили Врангеля… Вернувшись в Англию, Уэллс написал о своей поездке книгу, вполне объективную по фактам и описанию увиденного, однако назвал её «Россия во мгле». Главе о встрече с Лениным Уэллс дал заголовок «Кремлёвский мечтатель» и признавался:
«В какое бы волшебное зеркало я ни глядел, я не мог увидеть эту Россию будущего. Невысокий человек в Кремле обладает таким даром. Он видит, как вместо разрушенных железных дорог появляются новые, электрифицированные, он видит, как новые шоссейные дороги прорезают всю страну, как поднимается обновлённая и счастливая, индустриализованная коммунистическая держава…
…Ленин, который, как подлинный марксист, отвергает всех „утопистов“… сам впал в утопию, утопию электрификации.
…Можно ли представить себе более дерзновенный проект в этой огромной равнинной, покрытой лесами стране, населённой неграмотными крестьянами, лишённой источников водной энергии, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасли торговля и промышленность?»
[219]
Так считал образованный европеец, интеллектуал… А Ленин, большевики и все здоровые силы народа, всматриваясь в русскую мглу 1920 года, уже видели такое будущее, которое даже писателю-фантасту показалось фантастическим.
Фантаст Уэллс не верил в реальность замыслов новой России. Однако уже ближайшие двадцать лет истории России Ленина показали, что прав был Ленин. Более того, даже Ленин в своих самых смелых, казалось бы, прогнозах 1920 года не всё предвидел!
На Х съезде РКП(б) он говорил:
— Дело переработки мелкого земледельца, переработки всей его психологии и навыков есть дело, требующее поколений. Решить этот вопрос, оздоровить всю его психологию может только материальная база, техника, применение тракторов и машин в земледелии в массовом масштабе, электрификация в массовом масштабе… Вот что с громадной быстротой переделало бы мелкого земледельца. Если я говорю, что нужны поколения, это не значит, что нужны столетия. Вы прекрасно понимаете, что достать тракторы, машины и электрифицировать громадную страну — такое дело может, во всяком случае, исчисляться не менее чем десятилетиями
[220].
Говоря о десятилетиях, Владимир Ильич имел в виду, скорее всего, три, а то и четыре десятка лет упорной работы — очень уж разорена была Россия. Но сам же Ленин дал России такой созидательный импульс, что новые поколения советских крестьян-колхозников стали фактом уже через пятнадцать-двадцать лет! А самой выдающейся чертой новой советской деревни оказалась — хотя это обычно и выпускается из виду — преобладающая доля бывших крестьянских парней среди лётчиков, Героев Советского Союза времён Великой Отечественной войны!
В царской или буржуазной России эти дети крестьян и мечтать не могли бы о свободном полёте над лесами и полями Родины. В ленинской России они не только мечтали, но и превращали мечту в реальность…
А вот Уэллс в своих социальных прогнозах не только относительно России, но и всего мира тотально и фатально ошибся. Возражая в своей книге Ленину, Уэллс заявлял:
«Я верю в то, что в результате большой и упорной воспитательной работы теперешняя капиталистическая система может стать „цивилизованной“ и превратиться во всемирную коллективистскую систему, в то время как мировоззрение Ленина издавна неотделимо связано с положениями марксизма… Он вынужден был поэтому доказывать, что современный капитализм неисправимо алчен, расточителен и глух к голосу рассудка и пока его не уничтожат, он будет бессмысленно и бесцельно эксплуатировать всё, созданное руками человека, что капитализм будет сопротивляться использованию природных богатств ради общего блага и что он будет неизбежно порождать войны, так как борьба за наживу лежит в самой основе его…»
[221]
То же, что и Уэллсу, Ленин говорил в июне 1920 года в беседе с корреспондентами японских газет — Р. Накахира из «Осака Асахи» и К. Фусэ из «Осака Майнити» и «Токио Нити-Нити»:
— Очень трудно иметь дело с имущими классами. Представители имущих классов по самой своей природе думают только об удовлетворении своей алчности к деньгам…
[222]
Это было сказано почти сто лет назад.
А сказано — как сегодня…
Уэллс утопически надеялся, что в рамках капитализма будет расширяться всестороннее образование масс, что капитализм будет вести упорную положительную воспитательную работу, но реальный капитализм упорно вёл и ведёт огромную работу по развращению и оглуплению масс, ибо только так имущая Элита может сохранять и дальше свои неправедные привилегии и удовлетворять свои необузданные вожделения. А оценка и прогноз Ленина относительно социального облика капитализма полностью подтверждаются.
А то, что замышленная Лениным держава не устояла в бурях века и сегодня в ней раздаются кощунственные призывы об выносе Ленина из Мавзолея?
Что ж, это факт.
Но это не есть историческая правда.
И так или иначе — хотя бы от противного — Россия в этом рано или поздно убедится. Убедится, или возвращаясь на ленинский путь и возрождаясь, или — необратимо погибая в случае отказа от идей и мечты Ленина.
НЕРЕДКО утверждают — в том числе и вполне, казалось бы, интеллектуально развитые индивидуумы, — что тем или иным подбором фактов можно доказать всё что угодно, в том числе — прямо противоположные вещи. Однако это, конечно, не так! «Доказать» что угодно — «доказать» в кавычках — можно, лишь выхватывая часть фактов, деталей, документов эпохи, выдирая их из общего «контекста» исторического периода… Если же брать всю их доступную для анализа массу, а особенно если брать в расчёт основные результаты того или иного исторического периода, то доказать можно лишь что-то одно: или это был отрицательный период деградации и упадка, или это был нейтральный период, застойный, или это был положительный период прогресса и развития. Впрочем, даже формально «застойные» времена, когда исторический процесс, казалось бы, не мчится куда-то, а ползёт или стоит на месте, в действительности тоже продвигают общество куда-то. Так текут подо льдом скованные морозом реки — течения не видно, но оно есть.
Как бы разного рода проходимцы от истории типа «академиков» Пивоварова и Сахарова ни изощрялись в якобы доказывании, например, что царская Россия была к 1913 году «пятой экономикой мира», вся масса фактов — экономических, научно-технических, социальных, культурных, политических, исчерпывающе полно характеризующих царскую Россию до 1917 года, — доказывает однозначно: царская Россия была страной, всё более отстающей от лидеров, страной с убийственно низкими душевыми показателями во всех сферах жизни общества, особенно — с социальными показателями, и без надежд что-то кардинально изменить хоть в рамках самодержавия, хоть в рамках конституционной монархии или буржуазной республики.
