Бывая по делам службы в штабе 40-й армии, Хабаров выкраивал время и навещал своих боевых друзей, разведчиков 103-й вдд, в Кабуле. Летом 1980 года в ходе боевой операции получил тяжелое ранение руки разрывной пулей. В Кабуле ему была оказана квалифицированная медицинская помощь, врачи совершили чудо в полевых условиях — сохранили руку. Я и А. Качанов проводили Хабарова до самолета, который увез его для дальнейшего лечения в Москву. После лечения по состоянию здоровья он вынужден был уйти из ВДВ. Однако его железная воля помогла ему стать слушателем Военной академии им. М.В. Фрунзе, успешно ее окончить и добиться возвращения в родную 56-ю отдельную десантно-штурмовую бригаду. Он стал начальником штаба и снова участвовал в боевых действиях. На одной из операций был тяжело контужен. Навсегда списан из ВДВ. Вернулся в Союз и занимал различные должности в Сухопутных войсках. Через некоторое время его назначают на должность начальника военной кафедры Екатеринбургского университета, позднее кафедра преобразована в факультет. До сих пор он в строю и занимается подготовкой офицеров запаса. Многие его выпускники служат в рядах Вооруженных сил.
Двое сыновей пошли по стопам отца и окончили Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище. Повторяя жизненный и боевой путь отца, они служили в Воздушно-десантных войсках, как их отец, командовали разведывательными подразделениями. Выполняли конституционный долг в Чечне. К ним в дом тоже пришла беда. Младший сын Дмитрий при ведении разведки в тылу боевиков подорвался на мине и потерял ногу. Учился ходить заново на протезе. Старший сын Виталий окончил военную академию и получил назначение в одну из воинских частей в Подмосковье.
К великому сожалению, у войны есть вторая, черная сторона. Она как кривое зеркало. Посмотришь под одним углом, кажется, все хорошо. Под другим углом — вечный мрак и холод. Но молчать об этом нельзя. Несмотря на высокий уровень профессиональной подготовки, в период с декабря 1979 года по весну 1982 года разведывательные подразделения дивизии имели безвозвратные потери. Были они несравнимо ниже, чем в парашютно-десантных подразделениях, однако без них не обошлись и разведчики.
В отдельной разведывательной роте дивизии в апреле 1981 года во время утренней физзарядки умер разведчик ефрейтор Пиженко Л.И.
В разведывательной роте 317-го гв. пдп в октябре 1980 года погиб ст. лейтенант Калинкин С.В.
В разведывательной роте 357-го гв. пдп летом 1980 года погиб офицер; осенью 1981 года — два разведчика.
В этот период без потерь воевала только разведывательная рота 350-го гв. пдп.
Конечно, потери личного состава можно легко списать на коварность противника, на труднейшие условия ведения боевых действий. Однако командиры всех степеней частично или косвенно повинны в гибели своих подчиненных. С командиров, особенно с офицеров, постоянно осуществлялся жесткий спрос за сохранение жизни и здоровья военнослужащих. Где-то мы недорабатывали при организации и подготовке к боевым действиям. Не было богатого боевого опыта, особенно в горно-пустынной местности и в населенных пунктах. Учились воевать на своих и чужих ошибках одновременно начальники и подчиненные. Мы, офицеры, в большей степени чувствуем ответственность перед родственниками погибших ребят, что тогда не до конца выполнили свой командирский долг и не всех своих боевых товарищей вернули на Родину живыми и здоровыми.
Наиболее интенсивно в боевых действиях участвовали разведчики 80-й отдельной разведывательной роты дивизии и 350-го гв. пдп. Однако количество погибших и раненых не должно зависеть от интенсивности применения разведподразделений в боевых действиях, хотя это тоже немаловажный фактор войны.
Основой живучести разведчиков является их высокая профессиональная подготовка с условием, что способы ведения разведывательных действий отработаны до автоматизма. Владея этими качествами, можно свести потери до минимума, не забывая о существовании шальных пуль, снарядов и мин. Роковая случайность играет иногда тоже подлую роль.
Осенью 1981 года при выполнении разведывательных задач в районе кишлака Паймунар погибли два разведчика 357-го гв. пдп. Основными причинами трагедии явились излишняя самонадеянность и личная недисциплинированность этих военнослужащих, а также плохое управление и слабый контроль за действиями подчиненных со стороны командира разведывательной группы.
Тем не менее мы, командиры, повинны перед родителями, что не смогли уберечь их сыновей в боевой обстановке. И мы обязаны принести родителям свои извинения.
ИСПОЛНИМ ДОЛГ ДО КОНЦА
Нельзя не сказать о советских солдатах, попавших в бандитский плен. Оказывались они там по разным причинам. Одни — из-за своего головотяпства, другие — без сознания или тяжело раненными оказывались одни на поле боя. Их находили быстрее нас местные жители, а затем передавали главарям банд.
За ходом боевых действий велось постоянное наблюдение воюющими сторонами и местными жителями. Пересеченный рельеф местности, горы, зеленая зона — все это затрудняло обнаружение потерь в подразделении, поиск и эвакуацию раненых и убитых. Во время ближнего боя, особенно в населенном пункте, нереально уследить за каждым военнослужащим. Общую проверку всего личного состава можно было осуществить только после завершения интенсивной перестрелки или после окончания наиболее активной части боя. Вот здесь душманы и местные жители иногда упреждали наши подразделения и первыми подбирали тяжелораненых.
Главари банд единолично решали судьбу каждого пленного. Одних расстреливали на месте, других выхаживали и уводили с собой в банду, третьих переправляли за границу, в основном в Пакистан, где было много лагерей и баз мятежников. Единицы бывших советских военнослужащих сознательно принимали ислам и становились активными участниками боевых действий против наших войск. В основном они использовались в качестве советников и инструкторов по подготовке неопытных бандитов.
Часть военнопленных правдами и неправдами через определенное время не без посторонней помощи оказывалась в странах Западной Европы и в Америке. Многие, смирившись с ситуацией, приняли ислам, женились на местных девушках, создали прочные семьи и обзавелись хозяйством. Они, как правило, в вооруженной борьбе участия не принимали и не пытались вернуться на Родину, особенно после развала Советского Союза.
Большинство же пленных томилось в различных тюрьмах, созданных на бандитских базах в западных районах Пакистана вдоль афганской границы. В ожидании своей участи они надеялись на удачу. Некоторые из них смирились со своим положением, но многие не пали духом и предпринимали различные попытки для освобождения. Один такой случай мне известен из армейского документа, с которым меня ознакомил начальник разведки армии генерал Дунец. Позднее этот документ был переправлен в штаб дивизии и на служебном совещании доведен до сведения всех офицеров управления 103-й гв. вдд.
Это произошло в одном из учебных центров по подготовке душманов осенью 1981 года на западе от пакистанского города Пешавар, недалеко от афганской границы. Неожиданно для мятежников в одной из тюрем произошло вооруженное восстание наших военнопленных. Случайным или стихийным его назвать нельзя, так как по многим признакам оно готовилось длительное время, тщательно и всесторонне. День за днем изучалась обстановка в тюрьме, в лагере и за его пределами. Было организовано круглосуточное наблюдение за охраной лагеря. Изучался порядок и смена заступления часовых на охрану тюрьмы и других объектов учебного центра, поведение охранников во время несения службы. Конечно, между собой они не один раз просчитывали различные варианты, включая порядок своих действий по организации побега из лагеря и выходу к афганской границе.
