Продолжение дневника
Сегодня день обещал быть хорошим, но уже поднялся ветер и снова собираются тучи. К югу от Эребуса сегодня утром стояло очень красивое «флагообразное» облако. Возможно, что это предзнаменование будущей бури.
Еще несчастный случай. В час пополудни прибежала Снэтчер (одна из трех лошадей, которые возят припасы для склада) с порванной постромкой, болтающимися санями, вся в мыле. Сорок минут спустя является ее погонщик Э. Эванс, почти такой же разгоряченный. Одновременно с ним прибывает Уилсон со своей лошадью Нобби. Из их слов нельзя толком понять, что именно случилось. Оказывается, после того как сани разгрузили, Боуэрс держал лошадей. Они с виду были спокойны, но вдруг одна вскинула голову и все удрали — Снэтчер по прямой линии домой, Нобби по направлению к Западным горам, Виктор со все еще цепляющимся за него Боуэрсом неизвестно в какую сторону. Пробежав две мили, Уилсон обогнал Нобби и загнал его домой. Через полчаса после возвращения Уилсона пришел и Боуэрс со своей лошадью Виктором. Лошадь была измучена, с окровавленным носом. Кусок носа был почти оторван и держался на лоскутке кожи. Сам Боуэрс также был вымазан весь в крови. От него мы узнали причину всей суматохи.
Лошади стояли довольно спокойно, как вдруг Виктор, тряхнув головой, зацепил ноздрей за крючок для прикрепления вожжи на хомуте Снэтчера. Рванулся и сорвал себе кожу и мясо. Боуэрс его сдержал, но двух других лошадей удержать не мог.
Виктор потерял много крови. Она замерзла на оторванной коже, придавала ране ужасный вид и значительно увеличила ее чувствительность. Не понимаю, как Боуэрс ухитрился не выпустить из рук испуганное животное; вряд ли кто‑либо другой был бы на такое способен. Тяжесть, повисшая у бедняжки лошади на носу, раскачивалась на ходу и еще более приводила ее в исступление. Приходилось несколько раз останавливать Виктора. Теперь, когда кусок кожи отрезан, рана оказалась не такая серьезная, как казалось на первый взгляд. Лошадь еще дрожит, но ест. Это добрый знак. Не знаю, почему подобные неприятные события приключаются непременно по воскресеньям.
Из этого случая сделали два урока. Во‑первых, как бы смирно ни вело себя животное, его погонщик никогда не должен от него отходить. Это рискованно. Во‑вторых, надо изменить форму крючков на хомутах.
Подобные случаи, положим, следовало ожидать: нельзя же здоровых, в расцвете сил лошадей заставить вести себя овечками. Я жду, когда мы, наконец, отправимся и сможем определеннее знать, на что рассчитывать.
Случилась еще одна неприятность. Весь этот сезон мы избегали играть в футбол, именно во избежание несчастных случаев, но в прошлую пятницу устроили игру, чтобы заснять ее для кинематографа, и у Дэбенхэма разболелось колено. Что оно у него было прежде ушиблено, я только теперь узнал, иначе не позволил бы ему играть. Уилсон полагает, что раньше как через неделю Дэбенхэму нельзя будет отправляться в путь. Сколько драгоценного времени опять даром пропадает у нас! Одно утешение, что эта отсрочка даст возможность основательнее поправиться руке Форда. Клиссолд сегодня в первый раз вышел из дому; ему лучше, но спина все еще болит.
Санная экспедиция отправляется
Вторник, 24 октября. Подряд два хороших дня. Вчера моторные сани, казалось, были совсем готовы, и мы все сошли на лед проводить их. Но тут неизбежно обнаружилось множество маленьких погрешностей. Машины дошли не дальше мыса. Исправляя выхлопное приспособление, Дэй не предусмотрел обогреватели для карбюраторов. Одна трубка оказалась согнутой и поврежден один зажим. Дэй и Лэшли весь день провозились с ними.
Сегодня в 10 ч утра опять запустили машины. Было немало остановок, но все же с каждым разом они работают лучше, только очень медленно, так как мы пускаем их далеко не на всю мощность. Мне кажется, они намного тяжелее, чем мы предполагали. Дэй запускает свой мотор, слезает с саней и идет пешком, время от времени притрагиваясь пальцем к регулятору. Лэшли еще не совсем освоился с тонкостями управления рычагами, но я надеюсь, что за день или два он напрактикуется.
Единственное, что угрожает действительной опасностью, это то, что цепи скользили, когда Дэй хотел пустить мотор по льду с очень неглубоким снежным покровом. Чтобы сдвинуть с места сани с таким тяжелым грузом, мотору требуется большое усилие, но я надеюсь, что машина будет действовать на любой поверхности. Осматривая впоследствии место, где они прошли, я видел на льду борозды от шляпок гвоздей.
В настоящую минуту (12 ч 30 м) машины ушли на милю в Южную бухту. Видны обе. Двигаются они медленно, но без остановки.
Мне ужасно хочется, чтобы этот опыт удался, даже если моторным саням не суждено сыграть большую роль в нашей экспедиции. Небольшой доли успеха было бы достаточно, чтобы показать, чего можно от них ожидать и способны ли они в конце концов произвести переворот в транспортировке грузов в полярных условиях. Сегодня, глядя, как машины работают, и припоминая, что все обнаруженные до сих пор погрешности были чисто механическими, не могу не верить в их достоинства. Эти, хотя и небольшие, погрешности и недостаточная опытность показывают, как опасно скупиться на испытания.
Во всяком случае, прежде чем нам отправиться, мы, наверно, узнаем, кончилась ли попытка катастрофой или увенчалась хоть каким‑нибудь успехом.
Лошади в прекрасной форме. Нос Виктору залечили, и он возит сани с большим увлечением. Даже Джию неуклюже резвится и брыкается. Наши пациенты быстро поправляются, только Клиссолд еще трусит за свою спину, но напрасно.
Аткинсон и Кэохэйн пошли в повара — и лучших желать нельзя.
Сегодня утром Мирз по телефону известил о своем возвращении из Углового лагеря. Значит, припасы все туда свезены. На этот пробег ушло столько же времени, сколько и на первый. Если бы только можно было положиться на собак, что они всегда будут так работать, было бы великолепно.
Вообще дела идут недурно.
1 ч пополудни. Сейчас доложили, что моторные сани уже в 3 милях отсюда. Что же, отлично!
Четверг, 26 октября. Вчера не видел моторов и, лишь пройдя далеко по Южной бухте, рассмотрел их в подзорную трубу у Ледникового языка. До полудня был сильный ветер, но мне казалось, что им следовало бы уйти дальше. Как назло, телефон ничего не сообщает с мыса Хижины. Очевидно, там что‑то неладно. После обеда Симпсон и Гран отправились туда.
Сегодня утром только что Симпсон позвонил ко мне. Говорит, что моторным саням не сладить с поверхностью. Повторяется именно то, что меня испугало в понедельник: на очень легком снегу, покрывающем лед, цепи скользят. Машины работают исправно и все идет хорошо, как только они попадают на глубокий снег.
Я набрал восемь человек и сейчас пойду с ними посмотреть, нельзя ли чем помочь беде.
Пятница, 27 октября. Вчера около 10 ч 30 м утра с мрачным предчувствием отправились мы к Ледниковому языку. День ясный, бодрящий. В пути попадались тюлени, и издали мы часто принимали их за моторы. Лишь подойдя к языку, убедились в своих ошибках: моторов не было видно. Сначала я думал, что они искали более хорошую дорогу по другую сторону языка, но и в этом ошибся и долго не мог представить себе, что с ними случилось. Наконец, мы разглядели их в большом отдалении двигавшимися в направлении к мысу Хижины. Вскоре мы увидели на снегу ясные, твердые следы, приятно отличающиеся от двойных следов и гладких пробелов, замеченных на скользких местах, на голом льду. Мы сразу повеселели, так как ясно было, что машины не только идут, но и без большого труда одолевают весьма неудобную поверхность пути.
