– Последний раз года три назад, – сказал я, – но попасть туда не просто: ежедневные аншлаги, теперь там и Кио. Билетов не достать.
– Это не ваша забота! – Ф. Г. решительно поднялась из кресла. – Я не была в цирке лет десять, но, в конце концов, Никулин меня приглашал, Марк Соломонович Местечкин мне знаком, а он директор. Прорвемся как-нибудь! – Ф. Г. уже надевала шляпу и попросила: – Подайте даме труакар.
Игра Чарли Чаплина в фильме «Огни большого города» восхищала Фаину Георгиевну
Меня рассмешило таинственное превращение обычного «демисезона», но Ф. Г. ничуть не смутилась:
– Вчера пальто, сегодня труакар, завтра манто. Обожаю разнообразие!
В цирке нас усадили в первый ряд.
– Могу предложить ложу дирекции, – сказал Местечкин, – но она высоковато. Туда мы друзей не сажаем – только официальных лиц.
Программа оказалась великолепной. Особенно блестяще работали четверо воздушных гимнасток. Я ничего подобного не видел: на сложной конструкции они выделывали такое, отчего замирало сердце. Никулин с Шуйдиным заставляли грохотать весь цирк. Над их антре с бревном мы смеялись до слез – Ф. Г. даже достала платочек.
Юрий Владимирович будто и не заметил ее, скользнул только взглядом, и все. Мне показалось, он специально отвлек внимание зрителей от Ф. Г. Выбрал на противоположной от нас стороне симпатичную девушку и застыл в изумлении. И потом при любом удобном случае расточал ей влюбленные взгляды, вздыхал, посылал воздушные поцелуи. Девушка смущенно улыбалась, а зал хохотал. Только однажды, уходя с арены, он подмигнул Ф. Г.
– Вот видите, – сказала она в антракте, – я буду тысячу раз повторять: искусство артиста цирка штучное. Мы волновались, глядя на этих чудесных девушек, работавших под самым куполом, а представьте, что их было бы не четверо, а два десятка. Исчезла бы магия неповторимости.
В детстве я видела жонглера, поразившего меня. В конце его выступления шпрехшталмейстер объявлял:
– Смертельный трюк – жонгляж с огнем. Одна ошибка, и ожог рук неминуем!
Гас свет, и под барабанную дробь жонглер подбрасывал в воздух три горящих булавы. Они летали и будто сами описывали огненные дуги и круги. Артист срывал бешеный аплодисмент!
Московский цирк на Цветном бульваре. 1971 г.
Гришка Александров в своем «цирке» заставил жонглировать с факелами сто девушек – у нас, мол, это массовое явление. Спалил декорацию, но никто не аплодировал. А цирк должен восхищать и удивлять, и заставлять замирать от счастья. Ведь счастье – это когда твои желания совпадают с возможностями других. И очень грустно, если люди перестают удивляться…
Мы зашли в директорский кабинет – Ф. Г. там оставила для Никулина три розы. Цветы извлекли из вазы, и Местечкин попросил нас следовать за ним.
Я думал, мы пойдем за кулисы через форганг, из которого выходили все артисты на арену, но, видно, в цирке свои негласные законы, и Марк Соломонович повел нас через фойе куда-то вглубь, за красный бархатный занавес.
Мы шли мимо клеток с собаками, поблекших аппаратов, что час назад сияли над манежем, разобранных турников и цветных кубов. И тут раздались аплодисменты. Артисты, уже разгримированные, и те, кто только что работал у Кио, аплодировали Ф. Г. А воздушная гимнастка вручила ей букет.
– Ну что вы, что вы! – застеснялась Ф. Г. – Это я должна благодарить вас!
И тут же вручила гимнастке никулинские розы. Все улыбались, а Местечкин сказал гимнастке строго:
– Антонина, давай цветы обратно: они Юрию Владимировичу предназначены.
Откуда-то сбоку вышли Никулин, Шуйдин, Кио, другие артисты. Вынесли шампанское и тут же провозгласили тост за Раневскую. Опешившая Ф. Г. твердила:
– Я не понимаю, за что? За что, скажите!
– За ваш талант, за вашу любовь к цирку, за ваш юбилей! – провозгласил Никулин.
– Спасибо, спасибо! – благодарила Ф. Г. – Но юбилей был в августе. И если совсем немолодой даме прибавился год, разве тут есть чем гордиться!
Обратно мы ехали не на такси, а на директорской машине.
Юрий Никулин
– Все хорошо, – сказала Ф. Г., – но когда я наконец перестану кокетничать возрастом!..
Чуть не забыл: Никулин рассказал два анекдота.
– Один для вас, театральный, другой – наш, цирковой, – сказал он.
Записал их как запомнил.
* * *
«Разгневанный отец отчитывает дочку:
– Замуж за артиста?! И думать не позволю!
И все же пошел с ней в театр – посмотреть, кого она выбрала.
– Можешь выходить за него. Он вовсе не артист!»
* * *
«Подготовлен уникальный аттракцион – «Дрессированные черепахи». Черепах за валюту привезли с острова Гаити. Под звуки марша они делают два круга по арене, а потом становятся на задние лапы и в такт музыке кивают головами.
Выпустить этот аттракцион никак не могут: не выдерживает оркестр – номер с черепахами идет пять часов».
День рождения в «Кемери»
Перед самым отъездом в Ригу на гастроли Ф. Г. мне сказала:
– Ну, дело сделано. Нина втянула меня в гигантскую авантюру – получу тысячу семьсот рублей! Хватит рассчитаться со всеми долгами и еще останется.
– Но что случилось?
– Не спрашивайте. Позор! Я ощущаю себя, ну, знаете, ну, как начинающая кокотка, от которой ждут блестящей карьеры.
На арене цирка
– ?
– Я продалась ВТО – подписала договор на книгу.
– Вы решились?! Поздравляю!
– Не смейте этого делать! С чем поздравлять? Боже, как стыдно! Разве я когда-нибудь напишу двадцать листов! Это сколько страниц?
– Около пятисот на машинке.
– С ума сойти! Да я и двух страничек не могу из себя выжать. Кому это нужно? Повторяю вам, мой договор – грандиозная авантюра. Мне нужны деньги: скопились долги, нужно купить путевку в санаторий – подлечить руку (как я буду играть в Риге восемь спектаклей, ума не приложу!), путевка стоит минимум двести пятьдесят рублей. Откуда взять все это? Я и решила: ВТО дает аванс на два года. За это время я запишусь на радио, снимусь в кино – Алеша Баталов предложил мне сыграть Бабуленьку в «Игроке», – тогда я и верну аванс, все до копеечки.
