И вот супруга советского генсека прибыла в Миловицы на правительственной машине «татра», выделенной из спецгаража для обслуживания высокопоставленной дамы. За «татрой» следовал пустой микроавтобус РАФ. Хоть и не по протоколу, поскольку визит был частный, Викторию Петровну встречал у шлагбаума базы главком Центральной группы войск. Он сопроводил машину «татра» к магазину Военторга, где на ступенях уже ждал начальник этого торгово-воинского подразделения.
Виктория Петровна вышла из машины и очень бодро, с горящими глазами, как всякая женщина в магазин за добычей, отправилась в «генеральский зал» универмага. Это было помещение метров под двести квадратных, заставленное, завешанное, уложенное всеми видами дефицита. Как пелось в старинной детской песенке: «Ленты, кружева, ботинки — что угодно для души!» Первая дама начала спокойно обходить прилавки, вешалки, стенды, полки. В почтительном отдалении следовал главком и начальник Военторга. За Викторией Петровной шли двое солдат. Брежнева показывала пальцем на товары и говорила: «Детское белье? Две дюжины… Дамские колготки? Пять дюжин… Мужские рубашки? Три дюжины, размеры 42, 43, 44… Спортивные тренировочные костюмы? Дюжину разных расцветок… Дамские блузки? Три дюжины разных расцветок, фасонов и тканей… Свитера? Две дюжины разных…» И так далее. Солдаты принимали быстро пакуемые продавщицами тюки и относили их в рафик. Затем настал черед хрусталя, цветного стекла и фарфора. Здесь отбиралось не все подряд, а только самое крупное, яркое, дорогое. И тоже упаковывалось и относилось в РАФ. Несколько коробок с хрустальными люстрами, из самых дорогих образцов, висевших под потолком, также отправились в микроавтобус.
Сотрудник генконсульства СССР в Карлови-Вари, также сопровождавший жену генсека и знавший о сумме, выданной чехами первой леди Советского Союза «на булавки», начал постепенно приходить в ужас. Он прикинул, что все, отобранное Викторией Петровной, давно перевалило за 30 тысяч крон. А супруга генерального все показывала и показывала пальчиком на товары, понравившиеся ей. Продавщицы с восторгом смотрели на высокую особу и с удовольствием помогали ей. Как она узнала, что рафик был заполнен под самую крышу, — неизвестно. Но именно в этот момент первая леди мило попрощалась с генералом, с начальником Военторга. Улыбки достались даже продавщицам. Потом Виктория Петровна села в «татру» и укатила в Карлови-Вари лечиться и отдыхать дальше. А главком ЦГВ и начальник Военторга остались почти что в позиции гоголевского городничего из «Ревизора»…
История имела недолгое продолжение. Начальник Военторга подсчитал стоимость взятого Викторией Петровной и выписал счет на огромную сумму, многократно превышавшую «карманные расходы», предусмотренные чехами. С этим счетом главком поехал к советскому послу в Прагу. Тогда им был некий М., друг Брежнева. Генерал вошел в кабинет посла и в деталях поведал о визите первой леди в Военторг Миловиц, последствиях для военной казны ее пребывания там. Он положил на стол послу счет и спросил, что ему делать в этой ситуации. Может быть, у посла есть какие-то суммы на представительские или чрезвычайные расходы, которыми можно было бы покрыть покупку Виктории Петровны? М. ответил категорическим отказом. Он сообщил генералу, что бюджетом посольства такие выплаты не предусмотрены.
— Но что мне делать? — вопрошал главком.
— Пошли этот счет Леониду Ильичу!.. — ехидно ответил посол. — Может быть, он напишет резолюцию, чтобы его оплатили…
Генерал несолоно хлебавши возвратился в Миловицы. Даже военторговские интенданты, составлявшие себе небольшие состояния во время службы в разных зарубежных Группах советских войск, не могли сразу осилить сумму стоимости товаров, забранных супругой генсека как бы при коммунизме, к которому партия, руководимая ее мужем, шла семимильными шагами. Вероятно, недостача была покрыта либо уменьшением пищевого и вещевого довольствия солдат и офицеров на много месяцев вперед, либо еще одним способом, который процветал в Группах советских войск в Германии, Польше, Чехословакии и Венгрии. Некоторые командиры полков и дивизий сдавали своих солдат… внаем в качестве батраков руководителям сельскохозяйственных и промышленных предприятий «братской» страны пребывания. Заработанные солдатами деньги, естественно, не оприходовались, а в лучшем случае становились «черной кассой». В худшем — они просто присваивались отцами-командирами. Может быть, таким батрацким трудом и были заработаны деньги на недостачу в Военторге?
В зарубежных Группах войск практиковался также метод казнокрадства, когда с армейских баз горюче-смазочных материалов бензин по дешевке продавался офицерами и прапорщиками местному населению канистрами, а интендантскими генералами дружественным организациям — бензовозами. Делалось это иногда цинично и коллективно. Военные контрразведчики доносили о таких фактах по службе в 3-е управление КГБ. Но благодаря чуткому руководству Георгия Карповича Цинева, не желавшего обижать генералов, которые знали и покрывали это явление, конкретные факты клались под сукно. Слава богу, что в те времена с военных складов еще не продавались оптом танки, бронетранспортеры, ракеты, стрелковое оружие и боеприпасы. Все это появилось на международном рынке оружия спустя полтора десятилетия, при Павле Грачеве, «самом лучшем министре обороны», как его называл первый президент России Борис Ельцин. Но это была уже следующая Семья…
Рыба воняла с головы. Сильное зловоние распространялось из Москвы по всей стране. Однажды во время отпуска, который я проводил в маленьком доме отдыха на Южном берегу Крыма, рядом со мной оказался известный деятель из Средней Азии. Это был очень умный и обаятельный человек, весьма демократических и прогрессивных взглядов, которые сильно мешали его служебному продвижению в годы застоя. По менталитету он был скорее европейцем, чем азиатом. Мы сблизились с ним. В минуту откровения на пляже, где наши лежаки стояли рядом, он рассказал, как ежегодно к ним в республику приезжал кто-нибудь из женской половины семьи Брежневых. Кроме Виктории Петровны, у доброго папочки были еще сын, дочь и невестка. Сам по себе Юра Брежнев был довольно скромный малый. Его жена значительно лучше мужа, еще со шведских времен, когда Юра был завотделом торгпредства, а Леонид Ильич стоял в толпе царедворцев за спиной Хрущева, уже знала, кто такой Председатель Президиума Верховного Совета СССР Брежнев. Она не сомневалась, что ей позволено больше, чем другим равным в правах гражданам СССР.
В богатой и нищей среднеазиатской республике, о которой шла речь, был установлен своего рода ритуал. Он действовал до самой кончины генерального секретаря. Республика производила на экспорт какой-то особенно драгоценный коричневый каракуль. На Западе в те годы шуба из такого каракуля стоила несколько тысяч долларов. Так вот, ежегодно «посыльная» Семьи увозила по нескольку щедро подаренных ей шуб, сделанных специально в ожидании приезда гостьи для женщин семьи Брежневых, из самых отборных шкурок и самых модных фасонов.
— И зачем им было столько манто?.. — удивлялся мой собеседник. — И куда они девали прошлогодние, позапрошлогодние, позапозапрошлогодние?..
Я не очень удивился рассказу соседа по пляжу, поскольку еще во времена моей учебы в АОН слышал много подобных историй от аспирантов, приехавших получать ученые степени в Москву с путевками своих республиканских ЦК. Почти за каждым из них стоял высокий партийный или государственный руководитель республики, который готовил таким образом «своих» людей и затем пытался как можно выше продвинуть их в Москве или по возвращении в республику в своем ЦК. Молодые партийцы были хорошо осведомлены о взаимосвязях в руководящем звене своих республик, отношениях верхушки с московским аппаратом, о махровой коррупции, расцветавшей на местах. Иногда они делились со мной информацией. Примерно за год до нашей встречи в академии, в августе 1969 года, в Азербайджане прошел Пленум ЦК Компартии, и смрад от этой битвы еще не рассеялся.
