Кстати, пастырь этой сестринской общины в СССР андроповских времен Юрий Сергеевич Плеханов был во времена ГКЧП уже начальником 9-го управления, то есть шефом охраны генсека и высшего руководства. Видимо, он занимал этот пост при Горбачеве в силу своей прошлой, подслушанной «осведомленности» о личных и служебных секретах, переплетениях дружеских связей всей тогдашней советской элиты. Все это было интересно знать и Крючкову, тогдашнему прямому начальнику Плеханова, и Горбачеву, которого обслуживал, в том числе и «наушнической» информацией, начальник «девятки». Да и сам председатель КГБ Крючков, не сомневаюсь, широко пользовался прослушкой в своих придворных интригах…
Калгин передал мне связку ключей и перечислил:
— Этот от двери, этот — от второй двери, эти два — от сейфа… Этот маленький, очень сложной формы, — от специального замка, который надевается на замочную скважину сейфа, и его никто не сможет открыть… Сконструировал его старый великий медвежатник на основе своего полувекового опыта. «Экспертная комиссия», которая принимала его изобретение на практике, состояла из самых квалифицированных специалистов КГБ и собранных со всего Советского Союза домушников и медвежатников экстра-класса. Время у каждого из «членов комиссии» было не ограничено. Но ни один из них ничего не мог поделать с этим замком…
Как-то мне посчастливилось увидеть «изобретателя». Его творение надо было смазать, но разрешалось делать это только при мне. Он оказался маленьким, сухоньким и сгорбленным старичком, руки которого серебрились из-за десятилетиями въедавшихся в них молекул металла. Старик давно был на свободе и в штате Оперативно-технического управления КГБ. На вид ему было лет восемьдесят, но глаза его ярко блестели, как у молодых, творчески работающих людей…
Калгин продолжал меня наставлять премудростям работы с сейфом. Он выделил на связке ключей металлический кружок, похожий на медаль.
— Это — латунная печать с личным номером, — сказал он, — которая вдавливается в пластилин на дощечке с двумя шнурками при опечатывании сейфа… — Он показал мне, как это делается. — Вечером, перед уходом с работы, сейф следует опечатать, а утром обязательно проверить номер и сохранность печати…
Стрелки на больших настенных часах приблизились к девяти.
— А теперь пойдемте в кабинет Юрия Владимировича, он будет представлять вас своим заместителям… Совещание с ними назначено на девять пятнадцать, — завершил первую часть экскурсии Калгин.
Самостоятельно заперев двери первого собственного кабинета, я последовал за Калгиным по коридору в обратном направлении, мимо зала коллегии, в противоположный угол здания. Там располагался кабинет Андропова, его приемная с дежурными офицерами и кабинет начальника секретариата Лаптева.
В приемной стояла высокая стойка, за которой у пульта с сотней телефонных переключателей сидел дежурный офицер. Было видно, что председатель напрямую связан с огромным количеством кагэбэшных и пограничных начальников.
Напротив распахнутой двери кабинета Андропова была дверь начальника секретариата. Лаптев выходил как раз из кабинета Юрия Владимировича, он заносил туда перед приездом шефа первые кожаные папки с самыми срочными документами. В течение всего дня он носил их охапками. Начальник секретариата оказался довольно щуплым человеком маленького роста, узкоплечим, но с непропорционально большим задом, отросшим, видимо, от четверть-векового непрерывного сидения в аппарате. Его голова была продолговата и покрыта довольно редкими темными волосами, небрежно зачесанными на правую сторону. Глаза смотрели настороженно, даже когда любезная улыбка открывала два больших передних верхних резца, как у зайца. Он часто улыбался, но глаза его всегда смотрели холодно и испытующе.
Теперь он внимательно оглядел меня с головы до ног, поздоровался и протянул руку для знакомства. Ладонь у него была какая-то вялая и холодная. Выглядел он не только усталым, но и больным — под глазами явственно выделялись черные мешки.
Тренькнул звонок телефонного аппарата из первого подъезда. «Председатель в здании!» — сообщил прапорщик от двери дежурному офицеру приемной.
Ровно в девять вошел в сопровождении «прикрепленного», то есть охранника, Юрий Владимирович. Председатель первым коротко поздоровался со всеми и, проходя в кабинет, бросил мне:
— Заходи вместе с зампредами!
Буквально через минуту в приемную стали собираться заместители председателя. Видимо, каждый получил сообщение от прапорщиков из парадного подъезда о прибытии Андропова. Первым вошел высокого роста, полный, идущий широко расставленными ногами, лысеющий блондин в штатском с добродушной улыбкой.
— Цвигун… — сообщил он мне, знакомясь. Я уже слышал, что он был одним из двух первых заместителей Андропова.
Следом вошел маленького росточка, с большой загорелой бритой головой, по которой разбежались мелкие веснушки и коричневые старческие пятна, с двумя глубокими морщинами по сторонам крупного носа генерал-полковник, со многими рядами орденских ленточек на мундире.
Он с интересом посмотрел на меня, но не подошел, а остался стоять близко к двери кабинета Андропова.
— Это Георгий Карпович Цинев, глава военной контрразведки… — шепотом сообщил мне Калгин и добавил: — Они с Леонидом Ильичом женаты на родных сестрах, то есть свояки…
Стали подходить и другие зампреды. Калгин шепотом называл их мне:
— Малыгин Ардалион Николаевич — зампред по хозяйству… Чебриков Виктор Михайлович — борьба с идеологическими диверсиями… Пирожков Владимир Петрович — зам по кадрам… Емохонов Николай Павлович — все технические подразделения…
У дежурного офицера раздался звонок серого аппарата с красной крышкой вместо диска, стоявший поверх пульта. Он мгновенно схватил трубку, выслушал два слова и сказал присутствующим:
— Юрий Владимирович просит заходить…
Первым вошел маленький Цинев, за ним, словно в кинокомедии, — громоздкий и высокорослый Цвигун, затем Чебриков, Пирожков, Емохонов, Малыгин. Таким образом сразу обозначилась иерархия среди зампредов.
Андропов сидел за своим письменным столом в глубине кабинета у стены, за которой, как я понял, находилась его комната отдыха, столь запомнившаяся мне две недели тому назад.
Зампреды встали по ранжиру у длинного стола для совещаний, стоявшего у окон. Я встал у стула в дальнем от председателя конце стола.
Юрий Владимирович положил в папку бумагу, которую держал в руках, и оставил ее на письменном столе. Выйдя из-за него, он скомандовал по-военному: «Прошу садиться!» Затем он направился ко мне, держа что-то красное в ладони.
— Для начала представляю вам своего нового помощника… — я так и остался стоять, — Синицина Игоря Елисеевича. Игорь Елисеевич будет вести мои дела по политбюро, он является сотрудником аппарата ЦК КПСС… Прошу любить и жаловать!.. Вручаю тебе, Игорь Елисеевич, служебное удостоверение!
Он сказал это торжественно и, словно орден, протянул маленькую красную книжечку из сафьяна.
