Никогда не была особенно высокой у добропорядочных и морально стойких петербургских обывателей и репутация Александровского сада. Еще в XIX веке во время масленичных и пасхальных гуляний раешники сопровождали свои движущиеся картинки фривольными стихами собственного сочинения:
А это извольте смотреть-рассматривать,
Глядеть и разглядывать,
Лександровский сад;
Там девушки гуляют в шубках,
В юбках и тряпках,
Зеленых подкладках;
Пукли фальшивы,
А головы плешивы.
Ориентация за последние полтора века резко изменилась. Современные частушки не оставляют на этот счет никаких сомнений:
В Александровском саду
Я давно уж на виду.
Я красивый сам собой
И к тому же «голубой».
Судя по фольклору, собираются «голубые» на так называемом «Треугольнике», или «Невском треугольнике». Это площадка возле Медного всадника, где деревянные скамьи, или, как их величают, «ленинградские диваны», расставляются треугольниками, по три вместе. Прекрасный Александровский сад давно уже известен под своими новыми прозвищами: «Потник» и «Аликзадик».
7
Наряду с кадетскими корпусами и военными училищами к закрытым учебным заведениям в Петербурге относилось и гражданское Училище правоведения, в котором учился Петр Ильич Чайковский. Хорошо известные ныне сексуальные предпочтения гениального композитора позволяют отнести его едва ли не к главным героям этой части настоящего очерка.
Большую часть своей жизни Чайковский прожил в Москве. Тем не менее принадлежит он нашему городу. В Петербурге он закончил Консерваторию и Училище правоведения, здесь он создал свои лучшие произведения, здесь большинство из них впервые были исполнены. Наконец, в Петербурге в 1893 году он неожиданно и безвременно ушел из жизни и был похоронен в Некрополе мастеров искусств Александро-Невской лавры.
Тайна внезапной смерти 53-летнего, полного физических и творческих сил, находящегося в зените славы композитора вот уже больше столетия будоражит умы соотечественников. По официальной версии, Петр Ильич Чайковский умер от холеры, проболев всего несколько дней. Поздним вечером 20 октября 1893 года, после концерта, в окружении близких друзей, разгоряченный выпавшим на его долю успехом, он, согласно преданию, зашел в ресторан Лернера, который располагался в то время в помещениях знаменитой в пушкинское время кондитерской Вольфа и Беранже на углу Невского и Мойки, и попросил подать стакан воды. «Извините, кипяченой нет», – ответили ему. «Так подайте сырой. И похолодней», – нетерпеливо ответил композитор. Сделав всего один глоток, он поблагодарил официанта и вернул стакан. Глоток воды якобы оказался роковым.
Сохранилась легенда о том, что вода была кем-то отравлена сознательно – не то злодеем, не то завистником. В очередной, который уже раз, если верить легенде, гений погибает и торжествует злодейство.
Однако есть и другая, совершенно скандальная легенда, утверждающая, что Чайковский умер не от холеры, которая осенью 1893 года и в самом деле свирепствовала в Петербурге, а покончил жизнь самоубийством, приняв яд, который, согласно одной версии, сымитировал приступы холеры. Будучи, как известно, гомосексуалистом, он якобы «оказывал знаки внимания маленькому племяннику одного высокопоставленного чиновника». Узнав об этом, дядя мальчика написал письмо самому императору и передал его через соученика Чайковского по Училищу правоведения Николая Якоби. Тот, усмотрев в этом скандале «угрозу чести правоведов», собрал товарищеский суд и пригласил на него композитора. Решение собрания было категоричным: либо публичный скандал, после которого неминуемо последует судебное решение о ссылке композитора в Сибирь и несмываемый позор, либо яд и смерть, которая этот позор смоет. Правоведы якобы «рекомендовали второй выход, что он и исполнил».
В этой связи любопытен рассказ о том, что Чайковский и в самом деле смертельно боялся, что о его гомосексуальных наклонностях когда-нибудь узнает император. Опасения эти выглядели по меньшей мере странными, если учесть, что, во-первых, весь Петербург был прекрасно осведомлен о «мужском» окружении самого Петра Ильича и окружении его брата Модеста, состоявшего из молодых людей, которых в Петербурге называли «бандой Модеста». В обществе они имели довольно сомнительную репутацию. И, во-вторых, аристократическая поведенческая культура того времени считала педерастию почти нормой и в интимных склонностях композитора вообще не усматривала ничего предосудительного. Так оно и случилось. Когда царю действительно стало известно о странностях личной жизни композитора, он будто бы искренне воскликнул: «Господи, да знал бы я об этом раньше, я бы подарил ему весь Пажеский корпус». Этот эпизод, если он действительно был на самом деле, предвосхитил более поздний анекдот: «Вы слышали? Чайковский-то, оказывается, гомосексуалист». – «Да. Но мы его любим не только за это».
Справедливости ради следует сказать, что существует и иная точка зрения на имевшую якобы место склонность Чайковского к гомосексуализму. Дело в том, что ни при жизни композитора, ни сразу после его смерти об этом никто всерьез вообще не говорил. Впервые слухи о его «голубизне» появились только в начале XX века. Об этом будто бы открыто заговорили две сестры по фамилии Пургольд, одна из которых, как выяснилось, мечтала «выскочить замуж за Чайковского, но была отвергнута им». Затем уже эта сплетня была раздута до фантастических размеров и обросла самыми невероятными домыслами. Среди аргументов в ее пользу было и то, что брат композитора был гомосексуалистом и что сам Петр Ильич всю жизнь вращался в «голубой» среде.
Между тем, если верить фольклору, предчувствие смерти витало над композитором задолго до злополучного стакана сырой воды в ресторане Лернера. Более того, год смерти композитора был якобы зашифрован в его инициалах, хотя, конечно, знать этого он не мог. Современный петербургский журналист Михаил Кузьмин провел крайне любопытное, поражающее своим артистизмом, исследование. Он вывел прямую взаимосвязь между инициалами композитора – П. И. – и математическим числом «ПИ». И если даже это не более чем умелая выдумка, изящный интеллектуальный розыгрыш или обыкновенная мистификация, то все равно имя самого Кузьмина и его удивительные выводы заслуживают того, чтобы стать достоянием петербургского городского фольклора.
Напомним, как выглядит цифровое значение трансцендентного числа. Это 3,141 592 653 589 793 238 462 643… Так вот, во-первых, выяснилось, что отношение условной «окружности» города Клина, в котором родился композитор, и относительная длина «диаметра» города выражается именно числом «ПИ». Во-вторых, именно в этом запредельном числе зашифрованы все основные вехи жизни и творчества Чайковского. Судите сами. В 1862 году он поступает в Петербургскую государственную консерваторию; в 1865-м заканчивает ее; в 1879-м заканчивает работу над оперой «Евгений Онегин»; в 1889-м написан балет «Спящая красавица»; в 1892-м завершена работа над «Щелкунчиком», и, наконец, год смерти композитора – 1893-й. Есть от чего прийти в замешательство. Хотя надо понимать при этом, что бесконечное число «ПИ» теоретически может содержать в себе любые возможные сочетания цифр.
