Представим, что на дворе 1877 г. Земля, обращаясь вокруг Солнца по своей орбите, сблизилась с движущимся по своей орбите Марсом, как это случается примерно раз в 17 лет. Итальянский астроном Джованни Скиапарелли, наблюдая Марс из Италии в недавно собранный телескоп с достаточно высокой апертурой, неожиданно разглядел на поверхности планеты путаницу тонких длинных линий, которые один из более поздних наблюдателей описал как насечки на стальной гравюре. Скиапарелли назвал эти линии canali — что на итальянском означает «каналы» или «борозды». В результате в переводе они оказались именно «каналами», подразумевающими рукотворность, разум, масштабное инженерное сооружение, созданное целенаправленно. Идею марсианских каналов подхватил американский астроном Персиваль Лоуэлл, богатый бостонец. Для их изучения Лоуэлл на собственные средства построил под Флагстаффом в Аризоне крупную обсерваторию, которую, само собой, назвали «Обсерваторией Лоуэлла».
Он был убежден, что Скиапарелли прав, что Марс действительно покрывает сеть одиночных и двойных прямых линий огромной протяженности, которая может означать лишь инженерное сооружение самых грандиозных масштабов, какие только можно представить. Каналы рассмотрели и зарисовали и другие наблюдатели. Сфотографировать их было гораздо сложнее. Утверждалось, что получить надежное изображение невозможно, поскольку атмосфера Земли заведомо нестабильна и обычно мешает разглядеть каналы. Однако время от времени она случайно стабилизируется, турбулентные вихри перестают перекрывать вид Марса, и Красная планета на мгновение предстает в своем истинном свете, расчерченная сетью прямых линий. Затем налетает новый турбулентный вихрь, изображение рябит, и подробности скрадываются. Лоуэлл рассудил, что фотография, подразумевающая выдержку, во время которой на редкие моменты четкости наложатся более частые моменты плохой видимости, каналы не отобразит. А вот человеческий глаз способен запомнить моменты максимальной четкости и отбросить преобладающее множество случаев, когда изображение плывет, затуманивается и искажается. Именно поэтому, доказывал Лоуэлл, опытному наблюдателю, умеющему зарисовывать увиденное, удается получить результаты, которые от фотоэмульсии ждать бессмысленно.
Были и другие астрономы, которые никаких прямых линий разглядеть не могли, хоть убей, но и этому находились объяснения: у них телескоп расположен не в самом подходящем месте; у них нет опыта наблюдений; они плохие чертежники; у них предубеждение против самой идеи каналов на Марсе.
При этом в число тех, кто рассмотрел каналы, входили не только Лоуэлл и Скиапарелли. Линии на Марсе видели, зарисовывали, картографировали, нарекали астрономы по всему миру. Собственных названий удостоились сотни отдельных каналов.
Существовала также точка зрения, что каналы эти вовсе не на Марсе, это некое сложное расстройство связи между человеческим глазом, рукой и мозгом, а Лоуэлл и прочие просто слишком увлеклись. Лоуэлл, обладавший непревзойденным даром популяризатора, приводил самые разные контраргументы, подчеркивая в том числе примечательное сходство своих карт с теми, которые составляли независимые наблюдатели, например Уильям Райт из Ликской обсерватории. Лоуэлл доказывал, что такое единодушие у работающих в отрыве друг от друга наблюдателей, которые, не сговариваясь, выдают идентичный рисунок из прямых линий, может быть обусловлено только наличием чего-то на Марсе, а не на Земле. По мнению Лоуэлла, из наличия каналов следовало, что на Марсе имеется древняя, более развитая, чем земная, цивилизация, которой пришлось бороться с всепланетной засухой невиданных для Земли масштабов. Для этого марсиане соорудили огромную сеть каналов, опоясывающую всю планету, чтобы снабжать водой из тающих полярных шапок страдающие от жажды экваториальные города. Более того, Лоуэлл считал, что конфигурация сети позволяет делать выводы о марсианской политике: раз каналы охватывают всю планету, значит, на Марсе имеется мировое правительство, в ведении которого находятся по крайней мере инженерные сооружения. Лоуэлл вычислил даже марсианскую столицу — некую точку на поверхности, названную Озеро Солнца (Solis Lacus), от которой вроде бы отходило шесть-восемь отдельных каналов.
Замечательная история. Она покорила массовое сознание, вошла в литературу, она отпечаталась в мировоззрении благодаря «Войне миров» Уэллса, ряду фантастических романов Эдгара Райса Берроуза (того самого, который придумал Тарзана), а затем созданной Орсоном Уэллсом радиопостановке «Война миров», выходившей в эфир в Америке в 1938 г., накануне наступления нацистов в Европе, когда всеми владел страх перед абсолютно земным, а не инопланетным вторжением.
И тем не менее каналов на Марсе нет. Ни одного. Все это заблуждение. Ошибка. Сбой связи между рукой, глазом и мозгом. Идея Лоуэлла нашла сильный отклик — вполне, на мой взгляд, понятный и человеческий. Картина, в которой на соседней планете обитают более развитые существа, имеющие общемировое правительство и борющиеся за выживание, была прекрасна. Настолько прекрасна, что желание поверить в нее оказалось сильнее научной придирчивости.
Какой из этого можно сделать вывод? Можно, например, заключить, что в каком-то смысле Лоуэлл был прав: марсианские каналы действительно свидетельствуют о наличии живого разума. Вопрос только, по какую сторону телескопа этот разум находится. Как видим, по нашу. Люди рисковали профессиональной репутацией ради наблюдаемого явления, которое очевидно наблюдали и другие люди, в разных частях света. Тема вызывала сильный общественный интерес и озабоченность. Это был лишь один из нескольких доводов в пользу наличия разумной жизни на Марсе — и все они оказались ошибочными.
Если ученые — когда ставки высоки и присутствует эмоциональная ангажированность — садятся в лужу при простом толковании непосредственных данных, регулярно получаемых ими применительно к астрономическим объектам, что говорить о той области, где данные гораздо более спорные, желание верить гораздо сильнее, а у скептической научной традиции почти нет зацепок, а именно о религии?
Вернемся к вопросу о внеземном разуме. Аргументов здесь несколько. Например, такой: Вселенная огромна, в ней наверняка найдутся существа гораздо умнее нас. И их возможности наверняка намного превосходят наши. А значит, они должны суметь до нас добраться. Если мы сами заглядываем на соседние планеты, неужели разумные существа из нашей Солнечной системы, как полагал Лоуэлл, или из других планетных систем, которых, как мы теперь знаем, имеется немало, не наведаются к нам? И тут нам придется затронуть тему неопознанных летающих объектов и палеоконтактов, но она у нас еще впереди. А пока я сосредоточусь на господствующем сейчас научном подходе к вопросу внеземного разума, который, сразу скажу, я всецело поддерживаю и активно участвую в его воплощении. В то же время, я думаю, он проливает свет на представления о том, какие свидетельства считать удовлетворительными, а какие нет.
Какие полученные данные можно считать достаточными для выводов о присутствии внеземного разума? Мне кажется, если отбросить частные различия, этот вопрос схож с тем, что считать убедительным доказательством существования ангелов, полубогов или богов. И тут первой задачей будет установить, насколько это в принципе вероятно. Любые поиски инопланетного разума потребуют финансовых затрат, поэтому прежде всего нужно доказать, что эти затраты имеют смысл. Да, разумеется, если мы отыщем внеземной разум, это будет открытие огромной научной, философской и, полагаю, теологической значимости. Но для начала необходимо какое-то основание для надежды на успех, некий контраргумент для скептиков, заявляющих: «Никаких свидетельств инопланетного визита у нас нет, так что это пустая трата времени».
