Я залюбовалась тем, как она смотрелась на фоне моей кожи, скосила глаза на мирно вздымающуюся грудь, любопытным взглядом пробежалась вдоль едва заметной дорожки волос вниз, снова сбиваясь в дыхании от восторга и острого счастья. Нестерпимо захотелось дотронуться до того, кто теперь по праву мог называться моим мужчиной, и я не стала отказывать себе в такой малости. Повернула голову на бок, чтобы заглянуть Арсению в лицо и, поймав его внимательный взгляд, положила свою ладонь на его предплечье.
– Ты как? – он переместил мою руку себе на грудь, подался вперёд и поцеловал меня в уголок глаза, в висок и в ухо.
– Хорошо, – прошептала без всякого смущения. – Немножко странно, но хорошо.
– Почему странно? – не понял он и наклонился к моему лицу. Я думала, поцелует, но он только смешно потерся носом о мой нос.
– Не знала, что это так… – попыталась подобрать подходящее слово. Удивительно? Замечательно? Все эпитеты были бледными и даже близко не подходили для того, чтобы описать мои чувства. Поэтому я просто обвила свою руку вокруг его шеи и поцеловала, шепнув: – Спасибо.
– Обращайся, – улыбнулся он и пробормотал, почти полностью затаскивая меня на себя: – Иди сюда… Вот так. Хочу чувствовать тебя всю.
Я немного смутилась, но не стала возражать, тем более что тёплые пальцы пробежались вдоль моего позвоночника, воплощая в реальность мои недавние желания. Почти воплощая. Потому что Северов не был бы Северовым, если бы не был наглым и совершенно бесстыжим.
– Болит? – заметив моё напряжение, спросил Арсений, и я покачала головой.
– Нет. Не знаю.
– Я тороплюсь? – он с сожалением вздохнул и переместил руку на мои лопатки. – Прости.
Я дотронулась губами до середины его груди и ещё раз прошептала:
– Спасибо.
– Оля, ты самый вежливый воробей в мире. Ты знаешь об этом? – рассмеялся Арсений и внезапно переменил тему, став совершенно серьёзным: – Я бы хотел сказать, что ты должна была меня предупредить. Но боюсь, скажи ты мне правду, я бы до чёртиков перепугался. Может быть, даже всё испортил.
Я растерялась от такого перехода, смущаясь и совершенно не представляя, что на это ответить, но уже следующей фразой Арсений заставил меня забыть о таких мелочах, как смущение.
– В ту ночь, когда ты сбежала из дворца, – проговорил он, поглаживая позвонок на моей шее, – я был в приёмной Цезаря.
– Что? – я бы взвилась над постелью, если бы Северов не удержал, прижав мою голову к своей груди. – Где ты был?
Память услужливо напомнила мне о том вечере, когда мой унылый мирок рухнул, словно карточный домик от случайного сквозняка.
– Не кричи, – у него хватило наглости поцеловать меня в макушку. – А то кто-нибудь припрётся, и все мои планы на сегодняшнюю ночь пойдут псу под хвост.
– Планы? – я в который раз порадовалась, что не умею краснеть: кажется, от этого простого слова я буду теперь смущаться до конца жизни. – К-какие планы?
– Показать? – он погладил мою спину кончиками пальцев и, легонько пощекотав подмышки, попытался добраться до расплющенной о его торс груди.
– Северов! – возмущённо зашипела я и, скатившись с парня, села так, чтобы видеть его лицо. – Ты не можешь сказать, что был там, а потом просто продолжить дурачиться!
– Не могу? – он с сожалением вздохнул, опустил взгляд на мою обнажённую грудь и вздохнул еще раз. Жалобно. Когда я прикрылась простыней. А затем свесил руку с дивана, пытаясь что-то нащупать на полу.
– Что ты делаешь?
– Свет, – пояснил он, выуживая откуда-то пульт. – Я же вижу, что ты смущаешься.
Я недоумённо моргнула. Иногда меня действительно поражало то, как Северов чувствовал моё настроение. С самого начала. Когда приносил горячий шоколад в термосе или затаскивал меня в свою теплокапсулу. Или когда прятал от взглядов своих приятелей в душе…
Комната погрузилась в расслабляющий полумрак, а Арсений упал назад на подушку, заложив руки за голову, и проворчал несколько растерянно:
– Откровенно говоря, не думал, что ты так сильно удивишься.
– Это почему? – я неуверенно посмотрела на него, раздумывая, будет ли уместно сейчас прилечь рядом с парнем или при серьёзном разговоре всё-таки стоит держать дистанцию.
В конце концов, махнула рукой на все принципы и пристроила голову на его плече. Арсений довольно вздохнул и, бросив на меня благодарный взгляд, уверенно переместил моё колено на своё бедро.
– Спасибо, – искренне поблагодарил он, а мне ничего не оставалось, как ответить ему его же словами:
– Ты самый вежливый Север на свете. Ты же знаешь?
Он улыбнулся и, подцепив пальцем мой подбородок, поцеловал, сводя с ума неспешным движением губ, а спустя минуту, с сожалением разорвав поцелуй, Арсений усмехнулся разочарованному стону и, поглаживая мою ногу, вернулся к разговору.
– Знаешь, чего я боялся тогда больше всего? – спросил он. – Что кто-нибудь обязательно заметит, что у покоев Цезаря в ту ночь не было охраны.
– Я заметила… – изумлённо прошептала я, вспоминая свой ночной забег по дворцовым коридорам. – Потом ещё много думала об этом. И если честно, решила, что он сам убрал охрану, чтобы никто не узнал о…
Осеклась, вспоминая свой шок в тот момент, когда увидела обнажённую Тоську, выходившую из кабинета нашего брата. Арсений сочувственно погладил меня по щеке, и я подняла взгляд к его лицу.
– Его никогда это не волновало, – тихо проговорил он.
– Что?
– Правила приличия… Думаешь, во дворце был хоть один человек, который не знал о том, чем занимаются цесаревна и её брат за закрытыми дверями спальни?
Один совершенно точно был.
– Ты тоже так думал?
– Вы с ней очень похожи, – извиняющимся тоном ответил Арсений. – И в ту ночь я впервые понял, что ты не одна живешь в Башне Одиночества.
– А остальное? – мне стыдно было смотреть на него, хотя на самом деле стыдиться было нечего. – Когда ты догадался об остальном?
Он виновато отвёл глаза, и я пробормотала:
– Сегодня?
– Прости! – он обнял меня, пряча лицо в моих волосах. – Прости, пожалуйста! Тебя утешит, если я скажу, что после нашей первой совместной ночёвки я стал думать, что он заставлял тебя?
И уточнил, заметив моё недоумение:
– В теплокапсуле. Тебе кошмар приснился, и ты кричала его имя, помнишь? – и ещё раз повторил: – Я свинья. Прости, пожалуйста!
Я лежала тихонько, пытаясь подавить волну горечи, поднявшуюся со дна моей души.
– Интересно, – пробормотала, наконец, – Так думали только дворцовые? А я всё гадала, почему никого не возмущает факт нашей с ним помолвки…
– Забудь! – Северов ласково провёл по моим плечам. – Это всё дурной сон, забудь! Наверное, мне не нужно было вообще говорить об этом!
