– Я приготовил для тебя подарок ко дню рождения, который ты пропустила. Очень красивый. Тебе понравится.
Сомневаюсь. Только если это будет абсолютной свободой от тебя.
– И объявление о скорой свадьбе тоже пришлось делать без тебя. Ты не против?
– Я не…
– Я так и подумал.
– Не пойду за тебя замуж, – упрямо закончила я.
Сашка вздохнул и посмотрел на меня укоризненно, с усталой родительской заботой в печальном взоре.
– Просто прими это как факт, милая. Ты будешь моей женой, – правая рука решительно рубанула воздух. – Это не обсуждается. Понимаю, тебе надо время, чтобы привыкнуть. И я готов его тебе дать. Но я своих решений не меняю.
Подошел вплотную к моей кровати, опасливо поглядывая в сторону компьютера.
– Не хочешь спросить, на какой день я назначил свадьбу?
«Хочу спросить, что мне сделать, чтобы ты оставил меня в покое навсегда, а лучше издох», – подумала я, но не произнесла ни слова, памятуя о совете Дмитрия Николаевича не злить зверя.
– Ты смущена, я понимаю.
Я не смущена. Я в ярости, меня колотит от злости и отвращения, о смущении и речи не идёт.
– Я хочу увидеть Тоську, – повторила я, следя за тем, как хмурится Цезарь.
– Что касается этого, – он как-то смущённо и неуверенно качает головой. – Не знаю, как сказать…
– Ты убил её, – выдохнула я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
– Нет! – поторопился заверить меня Сашка. – Она… ты увидишься с ней завтра, пусть это будет моим подарком к помолвке, но тебе стоит понять одну вещь, Лялечка. Тоська другая. Знаю, мне давно надо было вас разделить, я тут проявил непростительную слабохарактерность, а всё ты виновата и твоя аномальная к ней привязанность. Впрочем… Тебе ещё надо научиться с этим жить. Тебе вообще о многом надо узнать. И поверь, я бы хотел сам тебе обо всём рассказать!
Он осторожно погладил мою руку и расстроенно вздохнул, когда я сжалась под его прикосновением.
– Но, во-первых, ты просто не захочешь мне поверить. Я же вижу, ты каждое моё слово воспринимаешь в штыки!
И без всякого к тому основания, конечно.
– Совершенно беспочвенно, между прочим, – озвучил мои мысли Цезарь. – Не я ли о тебе заботился все эти годы? Чёрт!
Сцепив за спиной руки в замок, он совершил стремительную прогулку по палате. Я настороженно следила за тем, как он в раздумьях ходит туда-сюда, и молчала. Наконец, Сашка принял решение, знакомым жестом убрал волосы с глаз и вернулся к прерванному разговору:
– А во-вторых, есть человек, который справится с этим лучше меня. Меньше всего я хочу сейчас расставаться с тобой, но другого выхода у нас, по всей вероятности, нет. Завтра утром ты уезжаешь.
– Куда? – испугалась я. Я, честно говоря, думала, что он вернёт меня в Башню Одиночества.
– Туда, где тебя научат быть моей женой. И я очень прошу тебя, Лялечка, подумай о будущем. Нам с тобой жить вместе, детей растить. Так что, советую забыть о бессмысленных обидах и глупых мыслях и просто смириться с тем фактом, что ты станешь моей женой. Считай, что ты уже ею стала. Хорошо?
– Я тебя ненавижу, – прошептала я.
– Ничего страшного, – он улыбнулся. – Ты же знаешь, от ненависти до любви один шаг. Я больше не стану торопиться и допускать ошибок.
Он нежно коснулся моего лба своими губами, от чего меня ощутимо передёрнуло, и тихонько велел:
– Отдыхай и набирайся сил. Завтра вылетаем. И ради всего святого, будь послушной девочкой, а то я же могу и передумать насчёт Тоськи!
Сашка ушёл, оставив меня в ещё более взвинченном состоянии, чем я была до его прихода. Что он задумал? Куда вылетаем? Какие учителя? Какое будущее? От своего будущего я уже давно не жду ничего хорошего, но всё-таки хотелось какой-то определённости.
Я расстегнула мягкий кожаный браслет с датчиками, который обнимал моё запястье, посылая информацию о самочувствии пациента в компьютер, спустила ноги с кровати и сделала один осторожный шаг в сторону двери.
Если честно, в тот момент я о побеге даже не думала. Не знаю, что двигало мною, понятия не имею, зачем я вообще встала. Я просто знала, что мне нужно дойти до чёртова выхода из палаты и выглянуть в коридор. Зачем? Может быть, для того, чтобы убедиться, что за дверями есть охрана, чтобы заглянуть в лица своим тюремщикам. Точнее, одному из них.
Он стоял в чёрной униформе, отличавшейся от формы сотрудников Службы Безопасности жёлтыми нашивками на груди, и лениво рассматривал интерьер. А потом он заметил меня. Фиалковые глаза удивлённо округлились, он улыбнулся и неосознанно подался в мою сторону.
Значит, Север не получил моё сообщение. Или получил, но не смог ничего сделать. Или не захотел. Или – я обречённо закрыла лицо руками – просто Цезарь не посчитал нужным держать своё слово.
Я вдруг осознала, что с того момента, как я покинула Корпус, прошла уже целая неделя. А я ничего не знаю о Лёшке, о Полине Ивановне, об Арсении и о тех, кого я уже привыкла считать своими друзьями… Я вообще не знаю, что происходит за стенами больницы.
От двери прогулялась до окна, раздвинула жалюзи и выглянула наружу.
То, что некогда было Центральным парком, окружавшим Правительственный госпиталь, нынче представляло собой жалкое зрелище: жёлто-красные, по-осеннему пасмурные руины, траншеи, изломанные деревья и разрушенные беседки. А посреди гладкого, как зеркало, озера, лежал человек. Отсюда не было видно его лица, только размытое белое пятно, но то, как слепо он смотрел в серое небо, как пассивно колыхалось его тело, позволяло сделать вывод, что этот человек мёртв.
– Зачем вы встали? – окликнул меня вернувшийся Дмитрий Николаевич. – Вам ещё рано. Мышцы не окрепли.
Мужчина с несчастным видом стоял у компьютера и старался не смотреть мне в глаза.
– Там в озере труп, – сообщила я, присаживаясь на край кровати.
– Да? – он равнодушно посмотрел в сторону окна. – Наверное, один из пилотов. Я отдам распоряжение, его уберут.
– Из пилотов?
– Ах, да! – Дмитрий Николаевич стукнул себя по лбу раскрытой ладонью. – Конечно! Вы же не знаете ещё. Яхон официально вступил в военную кампанию против Альянса диких земель.
– Война?
– Ну, да… Не думали же вы, что ваш… что наш правитель стерпит то, как эти варвары с вами обошлись.
– Варвары? – я опустила голову на подушку и бездумно уставилась в потолок. – Значит, он сказал, что это со мной сделали Дикие? Понятно…
– А разве это не так? – осторожно спросил Дмитрий Николаевич, но я проигнорировала его вопрос, задав свой.
– И Детский корпус, конечно же, в авангарде?
– Естественно…
