– Это что, взятка? – пробормотала я.
– Скажем так, взаимовыгодное предложение…
В этот момент вернулся Цезарь, и я заулыбалась, яростно растягивая губы.
– Иногда ты бываешь совершенно невыносимой, – недоверчиво глядя на моё радостное лицо, пожаловался он. – Я уже забыл, что ты умеешь улыбаться.
Просто иллюстрация к пасторали, блин! Разлучённые злыми завистниками влюблённые. Она молчит и улыбается, а он восторженно вздыхает, глядя на неё собачьими глазами… Что удержало улыбку на моём лице? Наверное, только желание как можно скорее выбраться отсюда. И слова Зверя о том, что если план с экскурсией не сработает, сидеть нам здесь ещё не менее полумесяца, а что за эти дни произойдет с моим организмом и с настойчивым желанием тонар поэкспериментировать с моей кровью – неизвестно.
Поэтому, когда спустя ещё минут двадцать я ввалилась в свою спальню, то была счастлива, хоть и выжата, как лимон. Непотопляемый айсберг в лице тонар Евангелины сделал основательный крен в мою сторону. Госпожа Метелица, кривясь от досады, пообещала в ближайшие же дни, в строжайшей тайне не только от Цезаря, но и ото всех обитателей Пансиона, вывезти меня на экскурсию.
Осталось только придумать, как взять на прогулку Зверя. Но думать ещё и об этом сегодня уже не было сил. Голова и без того гудела от новой информации, от подозрений, от страхов и от призрачных надежд.
– Вот полежу ещё чуть-чуть, – прошептала я, бесстрашно игнорируя скрип внутри стены, – а потом в ванную и спать.
Прикрыла глаза, уговаривая себя, что это только на минуточку, только чтобы собраться с силами, необходимыми для завершения этого дня. Тяжелого, бестолкового, изнурительного, полного бесконечных тревог. И этот день сегодня обязательно закончится в душе!
Не знаю, сколько времени я так пролежала – две минуты или два часа, но в себя пришла от странного звука, словно где-то скреблась мышь. Скреблась и ругалась при этом.
Я осторожно села и ещё секунд двадцать поуговаривала себя спустить ноги на пол. Почему-то казалось, стоит мне это сделать, как немедленно две длинные волосатые руки вылезут из-под кровати и вцепятся в мои обнажённые лодыжки, чтобы утащить и убить, жестоко и кроваво.
– Детство какое-то, – прошептала я и, добежав на цыпочках до двери, выглянула за порог, чтобы найти там злющего Зверёныша в очаровательном салатовом пеньюаре, полупрозрачном, с белой лентой по краю.
– Ты спишь что ли?! – изумился мальчишка громким шёпотом, вталкивая меня в комнату и вваливаясь следом за мной. – Нашла время! Я тут уже минут десять торчу у всех на виду!
– Я не сплю, – промямлила я неуверенно. – Я просто задумалась, извини…
– Ну, что? – он беспардонно залез на мою кровать прямо с ногами и положил рядом с собой неизменный наладонник с уже включенной глушилкой. – Что он сказал?
– Ай, – я махнула рукой. – Будет нам экскурсия… Ты лучше расскажи, как у тебя всё с Евангелиной прошло. Она не догадалась?
Зверёныш засиял и кокетливо поправил короткие кудряшки, уложенные в модную причёску.
– Обижаешь… Меня ещё годика два ни одна собака не рассекретит. А там сложнее придётся, конечно…
– Почему? – не поняла я.
– Наследственность у меня плохая. У бати на морде волос было дофигища, жёстких, как щётка. А у меня, видишь, пока, к счастью, не растут. Но это ж только пока… А потом какая из меня красавица, с бородой и усами?
– Ты здесь вообще на каких правах, бородатая красавица? – рассмеялась я, усаживаясь рядом с ним. Всё-таки один вид мальчишки вызывал во мне чувство легкости и уверенности в завтрашнем дне. – Полковник твой не сильно изумится, когда узнает, что собрался под венец пацанёнка вести?
Зверь хихикнул.
– Ты же не знаешь. Я забыл, – он пододвинулся ко мне ближе и зашептал на ухо, то и дело сбиваясь на смешки.
Оказывается, после маскарада Гай Юлианович не был арестован, он даже допрошен не был. В суматохе, которая поднялась после нашего выступления, на него вообще никто не обратил внимания, поэтому полковник, зеленея от страха, пробрался в свой особняк и заперся в спальне, ожидая неминуемого ареста и жестокой расплаты.
Любой, кто знал Цезаря, не стал бы сомневаться в том, что эта расплата обязательно придёт. И ничто не остановило бы её. Ну, разве что какой-нибудь форс-мажор. И этим, во всех смыслах положительным для полковника, форс-мажором стала я. Ну, и ещё объявленная война.
Цезарь попросту забыл о нём.
– Когда Север узнал, где ты…
– А как он узнал? – перебила я.
Зверёныш запнулся об очередное слово и как-то нехотя произнёс:
– Да, так. Один человек… поделился информацией. Не важно.
Мне не понравилось, как омрачилось его лицо, когда он упомянул об этом, на секунду сердце захлебнулось в неприятном предчувствии, но весь вид мальчишки прямо указывал – разговаривать на эту тему он не настроен, и я не стала настаивать.
– Короче, когда стало ясно, что нам надо как-то проникнуть в Гвоздь Бога, – продолжил свой рассказ Зверь, – я предложил попробовать вариант с Гайчиком.
И как бы полковник ни злился на наивную Таечку, которая и знать не знала о том, что невеста её брата, оказывается, сбежавшая цесаревна. Как бы ни боялся справедливого возмездия, но трепетный романтик, спрятанный глубоко внутри рыхлого тела Гая Юлиановича, всё-таки победил.
– Он просто не мог не помочь несчастным влюблённым! – расхохотался Зверь, а мне вдруг стало страшно.
– Зверёныш, – прошептала я, пытаясь преодолеть свой испуг, – полковник Веселовский только с виду такой милаха и добряк. Поверь, его увлечение юными девушками – меньшее из зол… Я прожила рядом с этими людьми всю свою жизнь, они ничего не делают просто так.
Зверь одобрительно крякнул и подмигнул мне.
– Положительно, ты начинаешь меня радовать. Никто и не собирался верить ему на слово.
– Тогда как?
– А так, – мальчишка до скрипа сжал челюсти, полностью выйдя из образа Таечки и на секунду превратившись в злобного, никому не доверяющего зверёныша. – Закон джунглей, Старуха, работает в обе стороны.
– О котором из законов ты сейчас говоришь?
– О том, который гласит: никогда не рассказывай врагам о своих слабостях. А у полковника их немало. Первая – это, конечно, не девочки, о которых ты упомянула, а единственный нас ледник, что сейчас тайно гостит в одном из северных селений.
– Гостит?
– Выкрали мы его, – пояснил мальчишка и на играл пальчиками коротенькую мелодию на невидимой флейте. – Как раз перед тем, как я к Гайчику заявилась, вся такая из себя.
Я покивала головой и неуверенно заметила:
– Наследник?.. Я как-то не уверена, что из-за племянника полковник Веселовский станет так рисковать. В прошлом году ходили слухи, что он его сам хотел в Детский корпус отправить. Так сказать, сделать мужиком.
