– Я не находилась, – прошептала я.
И я им тоже не нужна, это же очевидно. Вся ценность, которую я представляю для этих людей, заключается в нанороботах, плавающих в моей крови и делающих меня почти бессмертной. У Тоськи их нет, поэтому они даже воспоминания о ней вычеркнули из своей памяти.
– Что? – Сергей впился растерянным взглядом в моё лицо, совершенно явно не понимая, что происходит.
– Я всегда была здесь, на виду. Меня не заметил бы разве что слепой. Так почему вы появились только сейчас?
– Оля, послушай…
– Нет, это вы послушайте. Не знаю, что из того, что вы тут мне говорили, правда, но уверена, если бы вы хотели меня найти, вы бы нашли. Вы просто не искали, признайтесь!
– Это не так, – Сергей потянулся ко мне, желая обнять, но я отшатнулась от мужчины, как от прокажённого.
– Нет. Не прикасайтесь. Я жалею, что заговорила с вами, жалею, что развязала, что вы вообще появились в моей жизни!
Сердце болело так, что хотелось плакать.
Человек, которого я считала своим старшим братом, оказался никогда не любившим меня маньяком, охотящимся за призрачным бессмертием. Девочка, о которой я клялась заботиться, повесилась. Мой друг меня предал ради тёплого местечка под крылом у Цезаря. Моя жизнь лопнула, словно мыльный пузырь. И я наивно думала, что хуже уже не может быть. Я ошибалась. Гораздо хуже, когда при всём при этом ты ещё и знаешь, что твоя собственная семья отвернулась от тебя.
А что если бы я была такой же, как Тоська? Они бы наплевали и на меня тоже?
Мне казалось, что ответ очевиден.
– Не придумывай, пожалуйста, ничего! – взмолился Сергей. – Будь проклят мой длинный язык! Вообще не надо было ничего рассказывать… Ты даже представить себе не можешь, что мы все…
Я решительным жестом остановила поток его речи и произнесла:
– Вы сказали, что моя настоящая фамилия Стержнева. Так?
– Да.
– Могу я предположить, что тот самый Руслан Стержнев из книги – какой-то наш дальний родственник?
– Родственник, – кивнул и улыбнулся уголком губ.
– Полагаю, он занимает довольно высокое положение в вашей иерархической системе… И не говорите мне, что её у вас нет, потому что она есть в любом обществе!
– Занимает, – обречённо согласился дядя Серёжа, уже понимая, к чему я веду.
– Тогда скажите, пожалуйста, почему вы не могли найти меня столько лет?! И я не поверю, что возможностей у вас меньше, чем у Цезаря. Ему понадобилось чуть больше месяца, чтобы отыскать меня, а вы… а вам… ваш рассказ…
Я вдруг поняла, что прямо сейчас позорно разревусь, и зажала рот руками, глядя на своего родственника широко распахнутыми глазами и мысленно обращаясь ко всем возможным высшим силам сделать хоть что-нибудь, что избавит меня от этого позора.
– Старуха, мне твоя помощь нужна, подлетаем, – вдруг позвал Зверёныш, и я рванула к нему, не задумываясь о том, что и близко не знаю, чем бы я могла ему помочь.
– К-какая помощь? – опустилась в соседнее кресло, всей кожей ощущая на себе посторонний недовольный взгляд.
– Моральная поддержка, – у Зверя вдруг покраснела шея, и он потёр её каким-то дёрганым жестом, – Если ты не против.
Я растроганно посмотрела на веснушчатый профиль и призналась:
– Ты самый лучший Зверь в мире, тебе говорили?
– Угу, – он улыбнулся и потянул на себя рычаг управления. Вода за стеклом фоба начала стремительно менять окраску, и уже через мгновение мы вынырнули в залитом каким-то странным зеленоватым свечением гроте.
– Здесь поменяем транспортное средство, – пояснил приятель. – Сама понимаешь, Цезарский фоб они отследят без труда.
– И как ты предлагаешь передвигаться дальше? – Сергей положил руку на спинку моего кресла, и я неосознанно задержала дыхание, не желая впускать его в своё личное пространство. Мужчина бросил короткий взгляд на мои напряжённые плечи и сделал один шаг назад.
– Мне достоверно известно, – проговорил он, – что Служба Безопасности может без проблем отследить любой находящийся в движении мобильный фоб, а не только этот. У этого есть даже преимущество: к нему они не могут подключиться с прослушкой.
– Мобильный фоб? – Зверь хохотнул и стрельнул в меня предупреждающим взглядом. – Откуда у несчастных самоубийц деньги на такую роскошь?
– Тогда я не понимаю…
– Платформа, дядя. Обычная общественная платформа. Где уж вашему инопланетянскому… простите, инопланетному высочеству знать о таком банальном средстве передвижения… Здесь в двух километрах небольшая деревня, центральный пересадочный узел для этого региона. Вот там мы сначала раздобудем Старушке приличную одёжку, а потом, перекладными, на базу.
– На базу, – эхом повторила я. – Домой…
«К Северу!» – добавила мысленно и, прежде чем счастливо зажмуриться, успела заметить задумчивый взгляд дяди Серёжи.
Глава 13
Горячо-холодно
Первый из участников прячет где-нибудь любую вещь (чаще, подарок) – а второй (как правило, именинник) отправляется на поиски. Приближение к цели считается потеплением, удаление от неё – похолоданием. Стандартные комментарии: «Холодно! Горячо!» можно образно-художественно варьировать. Например: «Ну, это ты на Северный полюс забрался! Смотри, не замерзай! О, уже немножко теплее, снег тает… Нет, опять заморозки! Куда ты в холодильник полез? А вот тут – жарища, можно обжечься!» Найденный подарок под общий смех вручается имениннику.
Большие Коты, а именно так называлась деревенька, в которую нас привёл Зверь, правильнее было бы назвать Малыми. Стоя на холме, где заканчивался подземный ход, ведущий из грота наружу, я с любопытством рассматривала два десятка разноцветных домиков, тесно облепивших жёлтый грунтовой Т-образный тупик. Единственный перекрёсток деревни украшало миниатюрное зеленоватое озерко, обсыпанное коричневыми веснушками рогозника, стеклянный ларёк, закрытый, по-моему, ещё в прошлом веке, ну и, конечно, отливающий алым в свете заходящего солнца платформенный стык.
Мне хотелось остаться здесь навсегда, на этой покрытой шелковистой травой вершине, подставить лицо ветру и, обняв колени, просто рассматривать деревню, пустынную дорогу, фиолетовеющее в связи с приближением вечера небо и чернеющую на горизонте нитку леса.
– Ёлка, ты с нами?
– Ох! – окликнув, Зверь хлопнул меня по спине, и я болезненно скривилась.
– Прости! Прости, пожалуйста!
– Осторожнее нельзя? – это не я, это возмутился дядюшка, который с тех пор, как мы покинули фоб, и вовсе забыл о своём статусе пленника и теперь пытался навязывать нам свои идеи по поводу дальнейшего развития событий. – Зачем мы вообще сюда притащились?
По уже сложившейся традиции мы не стали ничего отвечать, а неспешно побрели с холма в сторону деревни.
