Александр (жадно). А что они вам сказали?
Базарин. Что они мне сказали? Хе! Что они мне могли сказать? (Словно очнувшись.) Кто это – «они»? Ты про кого спрашиваешь?
Александр. Ну эти… с которыми вы разговаривали. Я понял, это какое-то большое начальство…
Базарин (неприязненно). Начальство, мочальство… Ты, собственно, чего сюда приперся? Рано еще.
Александр. Не знаю. У меня там все спят. А я заснуть никак не могу… Так что они вам сказали?
Базарин (язвительно). Они мне сказали, что мероприятие находится под контролем. Под полным контролем! Так что, голубчик мой, можешь собирать свои вещички и отправляться в свой крематорий.
Александр (тупо). Мне не в крематорий назначено, мне на стадион «Красная Заря»… А может быть, вы еще кому-нибудь позвоните, Олег Кузьмич?
Базарин. Все. Больше некому.
Александр (нещадно хрустя суставами пальцев). Я все-таки никак не могу понять, что же это такое с нами происходит? Куда нас, в конце концов, забирают? Это что – мобилизация какая-то? Или, наоборот, наказание? Или еще чего-то? Что мы там – каналы будем копать? Или это переподготовка какая-нибудь? Или перевоспитание очередное? А может быть, и вообще тюрьма? Только если это тюрьма, то абсолютно непонятно – за что? У нас же сейчас не тридцать седьмой год! Даровая рабсила понадобилась? Опять же не те времена: мы же съедим больше, чем настроим. Сколько раз уже сказано было и доказано было, что рабский труд нерентабелен… И вообще, как это можно – всех под одну гребенку? А если у меня бронхиальная астма? Я хоть завтра достану справку, что у меня бронхиальная астма… Я вообще не понимаю, кому это все понадобилось? Зачем? Это же просто экономически не выгодно! И без того вся экономика по швам трещит, а они тут разыгрывают такие мероприятия… Я, между прочим, системный программист, какой же смысл меня на лопату ставить, на киркомотыгу какую-нибудь?
Базарин (проникновенно). Я другого не могу понять. Я самого принципа понять не могу! Ну хорошо: евреи. Это я понимаю. Это еще можно как-то понять…
Александр. А что они? Вы знаете что-нибудь?
Базарин. Подожди, не отвлекайся… Я могу понять экспроприацию. В конце концов, финансовое положение действительно требует чрезвычайных мер. Но не таких же! Пусть будет реформа, сколь угодно жесткая… Пусть будет налоговая система, самая беспощадная… И даже не в этом дело! В конце концов, есть же люди, которые, так сказать, являются опорой! Так сказать, костяком! Нельзя же опору подрубать! Я понимаю, что настала пора радикального лечения организма. Я, кстати, давно уже это утверждаю… и призываю… Однако это уже получается не лечение, это уже какой-то мрачный анекдот! Усекновение головы – лучшее средство от мигреней…
Александр (вставляет). Главное, непонятно, чего они этим хотят добиться…
Базарин (отмахивается от него). Чего они хотят добиться – это как раз понятно. Контроль утрачен над обществом, неужели ты не видишь? Страна захлебывается в собственных выделениях… Крутые меры необходимы! Ассенизация необходима! Вот оно – откуда у них это слово! Слишком далеко мы зашли – понимаешь, в чем дело? Теперь легко не отделаемся, и поделом нам всем – по вору и мука!
Александр. Ну да… А я-то здесь при чем? Тоже мне – нашли вора… Сами напахали невесть чего, а я должен за это расплачиваться?
Базарин. Конечно, должен! Тебе, Саня, между прочим, уже тридцать годиков миновало, не маленький! Не только мы пахали, но и вы пахали!
Александр. А дети мои при чем?
Базарин. Это несерьезный разговор. Чего ты от меня хочешь? Таковы законы истории. Когда приходит время расплачиваться, расплачиваются все – и виновные, и ни в чем не повинные. Это тебе не ресторан, не жди, никто не скажет: «Счет – мне, пожалуйста».
Из спальни, слева, выходят Пинский, Зоя Сергеевна и Кирсанов.
Пинский (втолковывает). …а самое правильное – взять сейчас твой «жигуль» и дернуть куда-нибудь подальше…
Кирсанов. Ну что ты за глупости опять порешь! Ну поймают же, мерзко, за ухо приволокут, как поганых щенков…
Пинский (орет). Да кто тебя будет ловить? Кому ты нужен? Отсидишься у себя в Псковской – и вася-кот!
Кирсанов (орет). Сам ты дурак! Я же тебе объясняю: колес нет, ни одной целой покрышки нет, ни одной!
Пинский. У тебя никогда ничего нет, когда нужно.
Кирсанов. Да! У меня никогда ничего нет! И отстань от меня! Я на старости лет зайца из себя изображать не намерен! Ты второй раз разговор на эту тему заводишь, и я тебе окончательно говорю: не желаю слушать!
Пинский (с отчаянием). Господи ты боже мой, ну кто мог подумать, что все это будет так мерзко, так срамно, унизительно, позорно… Беспомощные дряхлые старикашки, ведь это мы итоги с вами подбиваем! Срамная жизнь, срамное подыхание!
Кирсанов (топает в бешенстве ногами). Прекрати! Не желаю этого слушать! Не позволю! Откуда ты знаешь? Мы еще посмотрим! Вот соберется нас пятьдесят тысяч на площади, мы еще посмотрим, что из этого получится! Это тебе не прежние времена! Рабов больше нету! Я на этой площади уже один раз выступал, я и второй раз выступить могу! Они еще пожалеют, что согнали нас всех в одно место!..
Голос у него срывается, и он принимается надрывно кашлять. Зоя Сергеевна торопливо подсовывает ему чашку остывшего чая, а он отстраняет эту чашку и все тщится провозгласить еще что-то, но только отчаянно сипит и больше ничего не может.
Пинский (перепугавшись). Да ладно тебе, ну хорошо, хорошо, успокойся только, ради бога… (Дергает Кирсанова за мочку уха и похлопывает его ладонью между лопаток, издавая губами поцелуйные звуки.) Черт знает что они с нами делают…
Зоя Сергеевна (сердито). А ты бы, между прочим, язык свой мог бы поменьше распускать…
Пинский. Ну, хорошо, ну, виноват, не буду больше… (Базарину.) Ну, как вы тут, Олег Кузьмич? Что это вы там про рестораны рассуждали?
Базарин (с изумлением). Я? Про рестораны?
Пинский (поспешно). Наверное, мне послышалось. Виноват… (Александру.) Что, Саня, собрался уже? Это хорошо. Молодец. (Решительно.) Знаешь что? Пойдешь со мной.
Александр. У меня же «Красная Заря»…
Пинский. А наплевать на «Красную Зарю». Давай мне твою повестку, сейчас я там все переправлю и напишу «исправленному верить»… (Спохватывается.) Нет, это я чепуху говорю. С жидами тебе лучше не связываться. От жидов, голуба моя, держись сегодня подальше. А вот если с отцом тебя наладить – это хорошая идея! Ты как считаешь, Станислав Александрович?
