– Конечно! – подхватила я. – Возможно, его убили из-за того, о чем он писал. Но… почему вы не хотите, чтобы я пошла вместе с вами?
– Потому что… – Джекаби поставил одну ногу на тонкие металлические перила и полез на следующий балкон, царапая ботинками кирпичную кладку. – Вы провели со мной все утро, но не упали в обморок, не поколотили меня и не превратились в водоплавающую птицу. Я очень надеюсь, что так и останется, во всяком случае, в первый ваш день на работе.
– Вот оно что, – ответила я, начиная понимать, что проще смириться с тем, что говорит детектив, чем требовать от него объяснений. – Тогда увидимся у вас в кабинете.
Джекаби залез на балкон третьего этажа и принялся открывать окно. Вдруг он замер, внимательно посмотрел на подоконник и что-то пробормотал.
– Что там? – крикнула я.
– Ничего. Это окно в конце коридора. Я вижу дверь мистера Хендерсона.
Он полностью открыл окно и просунул ногу внутрь.
– Не попадитесь! – громким шепотом сказала я.
– Кстати, – заметил Джекаби, – у меня в кабинете стоит банка с надписью «Залог». Если я до вечера не вернусь, принесите ее в участок на Мейсон-стрит, хорошо? Я обычно сижу в первой или во второй камере. Спасибо заранее. Увидимся!
Джекаби исчез в окне, и меня охватило знакомое чувство. До этого момента события дня казались мне необычными и на редкость примечательными, но бросали меня уже не впервые – в этом отношении я была весьма и весьма опытна.
Мой отец пользовался огромным уважением в определенных научных кругах, из-за чего постоянно бывал в командировках. Конечно, со мной оставалась мама, но ее амбиции ограничивались выбором зонтиков и рецептами сэндвичей. Наверное, большинство маленьких девочек предпочли бы наряжаться вместе с мамой, а не знакомиться с работой отца, но им не повезло родиться в семействе бесстрашного Дэниела Рука. Для него «работать» означало ездить по экзотическим местам с группой отважных искателей приключений, одетых в хаки. Не могу сосчитать, сколько раз я просила его показать мне настоящие раскопки, но все было тщетно. Пока он исследовал пропавшие цивилизации и раскапывал кости доисторических чудищ, я исследовала сад и полола грядки, получая по два пенни на сладости.
Но теперь я была не в мамином саду. Я стояла под балконом в переулке, где пахло помоями и тухлой рыбой. Голова кружилась от переизбытка впечатлений. На этот раз все было иначе. За последний час на мою долю выпало больше приключений, чем за всю жизнь дома и в заграничных странствиях. Инспектор Марлоу говорил прямо как мой отец. «Это дело не женское», – сказал он, но Джекаби взял меня в самое пекло и даже несколько раз спросил мое мнение. Из-за этого я с нетерпением ждала следующего шанса поработать с этим чокнутым детективом. Пожалуй, мне не стоило обижаться, что меня услали подальше от греха, ведь мне вот-вот предстояло столкнуться с новыми трудностями.
Я вернулась на улицу и обдумала варианты. Кратчайший путь к странному дому на Авгур-лейн лежал мимо полицейской баррикады. Решив, что Марлоу вряд ли заметит меня и в любом случае не станет возражать, если я просто пройду рядом, я стала пробираться сквозь толпу зевак, держась как можно ближе к зданию и посматривая на окна в поисках силуэта моего странного нового начальника.
Так и не заметив его, я понадеялась, что Джекаби быстро покончит с делом. Старший инспектор Марлоу уже шел к двери, его наручники отбивали четкий ритм. В ногу с ним шагал еще один человек – должно быть, комиссар полиции. На нем был дорогой костюм, который многое мог рассказать. Он был чуть старомоден и несколько напоминал полицейскую форму. Длинное угольно-черное пальто украшали военные эполеты и красный кант. На голове у комиссара красовался красный бархатный котелок, поля которого были чуть шире обычного. За темную ленту было заправлено яркое перо. Комиссар держал в руке блестящую металлическую трость и шел, выпятив грудь и высоко подняв голову. В целом он выглядел чуть-чуть менее броско, чем кричащий рекламный щит с огромными буквами «Я ЛУЧШЕ ТЕБЯ».
Он был слишком помпезным во всем… Его подводила только походка. Длинное пальто и плотная стена зевак сначала скрывали от меня его ноги, но, оказавшись ближе, я заметила, что идет Свифт как-то странно. Мало того, что он слишком наваливался на трость, которая явно служила не только модным аксессуаром, он еще и не сгибал колени. Выйдя к оцеплению, я наконец все разглядела. Комиссар носил ортезы, которые были выкрашены в черный цвет и почти сливались с его брюками. Когда он проходил мимо меня, я заметила на одном из них тусклый солнечный блик.
В Германии я уже видела ортезы на ногах у маленького мальчика. Хотя в Соединенных Штатах полиомиелит встречался довольно редко, Европа уже страдала от полномасштабной эпидемии. Демонстрируя то ли силу, то ли гордость, комиссар не показывал свою слабость и шел быстро, несмотря на увечье. Марлоу то и дело отставал от него.
– Такое впечатление, что вы не понимаете, инспектор, – негодовал комиссар Свифт, и в его низком голосе слышались нотки гнева. – В моем городе, прямо у меня под носом! Вы хоть представляете, что сделают ребята Спейда, если я в такой момент заявлю о своем выдвижении? Я хочу, чтобы подозреваемые сидели в камерах, желательно еще со вчерашнего дня…
Тирада прервалась, когда Свифт неловко переступил порог здания, попутно отбросив руку Марлоу, который инстинктивно попытался ему помочь. Почувствовав себя виноватой, я все же обрадовалась, поняв, что времени у Джекаби гораздо больше, чем я ожидала. Комиссару только предстояло подняться на третий этаж.
С этой мыслью я вышла из плотной толпы и по холодным мощеным улицам направилась обратно на Авгур-лейн.
Глава девятая
Когда я добралась до дома номер 926 по Авгур-лейн, солнце зависло прямо у меня над головой, а снег отступил в густую тень самых узких переулков. Я уверенно подошла к зданию, которое теперь стало местом моей работы.
В полуденном свете красная дверь казалась еще ярче. Я с радостью обнаружила, что она не заперта, как и утром. Внутри все еще немного пахло серой, но запах действительно почти рассеялся. Сквозь раскрытые окна в дом проникал свежий морозный воздух. Повесив пальто и шляпу на вешалку, я заметила, что мой чемодан стоит на том же месте, где я его оставила, и во второй раз за день оглядела комнату. У двери была расположена видавшая виды деревянная скамья, которая отлично вписалась бы в приемную врача. Впрочем, что-то подсказывало мне, что на самом деле ее позаимствовали в церкви. У противоположной стены стоял заваленный бумагами и толстыми папками стол. Справа от меня на полке выстроились книги и всевозможные экспонаты, включая террариум, на который я теперь старалась не смотреть.
Слева в задней части комнаты виднелась дверь, по обе стороны от нее висели две картины в рамах. На одной был изображен рыцарь на коне, пронзающий копьем какую-то ящерицу размером с собаку, – я узнала изображение святого Георгия, убивающего дракона. На другой картине огромная золотисто-оранжевая рыба тащила за собой деревянный корабль, качающийся на бурных волнах. Хотя полотна были написаны в разных стилях и противоположны по цветовой гамме, казалось, они созданы друг для друга, объединенные, как и весь остальной дом, более мощной силой, чем эстетическая уместность.
