Книга Механизмы радости, страница 27. Автор книги Рэй Брэдбери

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Механизмы радости»

Cтраница 27

Пока он встревоженно сидел возле Кейт, корабль начал медленно ходить вверх-вниз на высоких волнах. Чары рассеялись: период волшебного покоя завершился.

Одрябшие паруса наполнились жизнью, бодро заполоскались. Все канаты вдруг зазвучали – словно могучая рука перебирала струны, казалось, навек замолчавшей арфы. Волшебная музыка возобновленного путешествия.

Штиля как не бывало. Свирепствовал шторм.

И, будто одного шторма было мало, внутри его свершилось нечто ураганное.

Лихорадка накинулась на Кейт со свирепостью огненного смерча – испепелила враз. Тот шторм снаружи еще бушевал, а здесь, в каюте, уже воцарились гробовая тишь и вечный покой.

Матрос, обычно чинивший паруса, скроил для Кейт саван, в котором ей предстояло лечь на морское дно. В полумраке каюты иголка в руках матроса летала и посверкивала, будто крохотная тропическая рыбка – узкорылая, узкоспинная, неутомимая: ныр-ныр, ныр-ныр, снова и снова тычется рыльцем в холст и вшивает в него тишину.

В последние часы урагана они вынесли на палубу зашитый в белый саван штиль и бросили его в волны, на полмгновения разорвав их бег. Да, меньше половины мгновения – и не стало Кейт.

Не стало и его жизни.

– Кейт, Кейт! О Кейт!

Как он мог оставить ее здесь – просто обронить в морские потоки между Японией и Золотыми Воротами? В ту ночь внутри капитана лютовала буря пострашнее шторма, и его собственные рыдания были громче ураганного воя. Позабыв о смертельной опасности, он прилип к рулевому колесу – и все кружил, кружил вокруг того места, где холщовый мешок причинил морю ничтожную ранку, которая затянулась с невероятной скоростью. И вот тогда-то он познал покой – тот самый покой, который остался с ним на всю дальнейшую жизнь. С тех пор он ни разу ни на кого не повысил голос и ни разу ни на кого не сжались у него кулаки. Именно так, спокойным, невыразительным голосом и не потрясая кулаками, капитан наконец-то отдал приказ идти прочь от того рокового места в океане, даже не оцарапанного там, где должна была зиять рана. Ровным голосом командовал он в море во время кругосветных плаваний и в портах при погрузке и разгрузке товаров. Потом с тем же спокойствием в один прекрасный день сошел с корабля и навеки повернулся к морю спиной. Бросив родной корабль томиться в гавани, зажатой зелеными холмами, капитан где пешком, где на колесах все удалялся и удалялся от моря, пока не оказался в двенадцати сотнях миль от него. Там он, словно во сне, купил участок земли. Словно во сне, построил на нем дом – вместе с Хэнксом. Что он купил и что строит – этим он не интересовался очень долго. Одно вертелось в голове: счастье было так быстротечно! Против Кейт он был стариком. Однако он лишился возлюбленной слишком молодым… Впрочем, уж теперь-то он был слишком стар, чтобы надеяться на новое счастье.

Словом, оказался он в месте, где до восточного побережья тысяча миль, до западного – и того больше, и проклял свою жизнь и такое знакомое ему море, ибо помнил не то, что оно ему дало, а то, что оно так стремительно отняло.

И был день, когда он вышел в поле, твердо ступая по твердому, и бросил в землю семена, и стал готовиться к первому урожаю, и стал называть себя фермером.

Но однажды ночью в свое первое фермерское лето, забравшись так далеко от ненавистного моря, как только человек может, он проснулся среди ночи от знакомого шума – и не поверил своим ушам. Он весь затрясся под одеялом и зашептал: «Нет, нет, этого быть не может… Я схожу с ума!.. Но… но ты только послушай!»

Он распахнул дверь своего фермерского дома и вышел на веранду – поглядеть что к чему. Лишь теперь его как обухом ударило: так вот что я, стало быть, сделал – без собственного ведома.

Вцепившись в поручень веранды и смигивая слезы, он молча озирал окрестные поля.

На залитых лунным светом пологих холмах колыхалась пшеница – плескалась пшеница, взблескивая отраженным светом. Вал за валом, как волны в море. Его дом, ставший вдруг кораблем, находился прямехонько посреди великого и безграничного тихого океана колосьев.

Остаток ночи он провел вне дома – перебегая с места на место, все еще ошарашенный своим открытием: море в самом центре континента!

Следующие годы были посвящены переделке дома. Пристроечка здесь, пристроечка там, досочка здесь, планочка там – глядишь, и вышло со временем подобие корабля. И внешне похоже, и по существу, и с тем же чувством надежности в случае лютых ветров и крутых волн.

– Слышь, Хэнкс, как давно мы не видели моря?

– Двадцать лет, капитан.

– Врешь! Мы его видели не далее как сегодня утром.

Капитан вернулся в дом. Сердце тяжело колотилось. Барометр на стене словно тучей заволокло, а по краю век будто молнии змеились.

– Не надо кофе, Хэнкс. Просто глоток чистой воды.

Хэнкс вышел за водой. Когда он вернулся, старик сказал:

– Обещай мне кое-что. Похорони меня там же, где я похоронил ее.

– Но, капитан, она же… – Тут Хэнкс осекся. Потом энергично кивнул: – Стало быть, где она. Хорошо, сэр. Не сомневайтесь, сэр.

– Замечательно. А теперь водицы.

Вода была свежая, ключевая, родом с островов под твердью земной. И с привкусом вечного сна.

– Чашка воды… А ты знаешь, Хэнкс, она была права. Никогда больше не ступать на берег – никогда-никогда. В этом что-то есть. Как права она была! И всего-то я ей дал – чашку воды с суши. Пригоршней воды коснулась суша ее губ, и в этой пригоршне нечистой воды… О, если бы, если бы…

Порыжелая от времени рука всколыхнула воду в чашке. Из ниоткуда вдруг налетел ураган, вздыбил волнами уютный чашечный штиль. Смертоносная буря разыгралась в крохотном сосудце.

Капитан поднял чашку к губам и быстрыми глотками испил ураган до дна.

– Хэнкс! – вскрикнул он.

Нет-нет, это не он вскрикнул, это ураган прощально взревел, уносясь и унося его с собой.

Пустая чашка покатилась по полу.


Стоял довольно ясный день. Воздух был приятно свеж, а ветер приятно крепок. Полночи Хэнкс копал могилу и половину утра закапывал ее. Теперь работа была закончена. Городской священник пособил ему немного, а теперь стоял в стороне и наблюдал, как Хэнкс укладывает поверх зарытой вровень с землей могилы куски прежде срезанного верхнего слоя почвы – с золотыми колосьями зрелой пшеницы ростом с десятилетнего мальчишку. Эти куски, отложенные при рытье, Хэнкс аккуратно пригонял один к одному, как части головоломки.

Наконец он поставил последний и разогнулся. Теперь поле сомкнулось над могилой и казалось нетронутым.

– Хотя бы крест или еще какой знак! – возмутился священник.

– Нет, сэр. Тут никакого знака быть не должно. И не будет.

Священник снова запротестовал, но Хэнкс решительно взял его под руку и повел на вершину взгорка. Там он обернулся и жестом пригласил посмотреть вниз.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация