С тех пор как тот загремел в тюрягу, Эдуард Петрович с
Денисом ни разу не встречался. И содействия не оказывал, хотя мог бы. Сразу
решил: пусть сам устраивается. И Дусик устроился! Вполне сносно. Сразу
покровителя завел из числа авторитетных мужиков. Да такого, который,
«откинувшись», не забыл о своем зоновском полюбовнике, помог освободиться
раньше – Дусику три года дали, а отсидел он только два. Больше месяца на
свободе пробыл, и вот…
Умер!
Вульф наморщил свой крупный нос, возвращаясь воспоминаниями
к сыну. Жалко все-таки пацана! Пусть дураком был и слабаком, но не каким-нибудь
отморозком или маньяком, а значит, заслуживает сочувствия. Тем более
отцовского! Только Вульф разбазаривать свои эмоции не привык, вот и сидит, как
сыч из папье-маше, не выражая никаких чувств, а в сердце все ж таки что-то
екает…
– Жалко пацана, – озвучил свои потаенные мысли
Вульф, но так тихо, что никто не услышал. – Мог бы жить еще и жить…
Эдуард Петрович покрякал с сожалением, потом встал с дивана
и направился к выходу из комнаты. Шел он легко, пружинисто, и ничто в его
энергичной походке не говорило о том, что еще два года назад он еле таскал свое
тучное тело. С тех пор он похудел на пятьдесят килограммов и теперь уже не
помнил, как задыхался и потел при ходьбе. Помнится, он даже хотел пойти на
крайние меры – липосакцию, – чтобы обрести стройность, но из-за страха
перед операцией откладывал и откладывал… И хорошо, что откладывал! Потому что
сбросить вес получилось без новомодной пластики. Спецпитание, спецгимнастика,
спецмассаж – все по какой-то мудреной китайской системе, а также обертывание
какими-то вонючими водорослями, принятие их вытяжки внутрь, болезненное
иглоукалывание, ванны… Все это позволило толстяку Эдику стать стройным и
красивым. Многие теперь находили его похожим на Джорджа Клуни, и Вульфу это
немного льстило – как-никак с первым голливудским секс-символом сравнивали, да
не с каким-нибудь женоподобным смазливцем, а с настоящим мужиком!
Вульф прошел из кабинета в детскую, откуда слышался заливистый
смех сына Брюса и нежное воркование его матери Ли-Янг. Услышав эти звуки,
Новицкий совершенно по-идиотски улыбнулся и в который раз подумал: «За что ж
мне такое счастье?» Но копаться в этом вопросе не стал (сам знал – ни за что!),
просто поблагодарил бога за милость и заспешил к своим любимым узкоглазикам –
жене и сыну.
Не успел Вульф войти в комнату, как Брюс кинулся к нему,
сметая на своем пути замки из «Лего», пирамиды из кубиков, шеренги машин и горы
плюшевой живности. Подлетев к отцу, мальчишка обнял его за ноги и взвизгнул:
«У-у-ук!» Это означало, что папа должен взять его на руки.
Эдуард Петрович поднял малыша, прижал к груди, чмокнул в
затылок, густо поросший прямыми черными волосиками. Брюс протестующе задергал
ножонками – он терпеть не мог телячьи нежности. Вульф хмыкнул, но больше с
поцелуями лезть не стал. Просто с умилением смотрел, как сын играет с его
массивным крестом, и дивился на себя. Никогда никого он так не любил, как этого
постреленка: ни Дениску, ни Фросю, ни отца, ни сестру Лену, ни своих
многочисленных женщин… Разве что мать, Элеонору, блестящую Элеонору, магически
действующую на всех мужчин, включая маленьких, но это было так давно, что
подзабылось. А вот что вспоминалось, так это холодное одиночество, испытываемое
на протяжении многих лет и вымораживающее всю душу. Такое ледяное, что Эдуард
Петрович думал – все во мне умерло! Вымерзло, как застигнутая врасплох поздними
заморозками первая зелень. Но он ошибался, как выяснилось. Чувства его
оказались морозоустойчивыми, сильными, способными к возрождению. И возродил их
черноволосый гномик, внешне так не похожий на него, Вульфа, но характером
пошедший в сильного, волевого отца. Только сам Эдуард Петрович стал таким после
череды жизненных невзгод (до этого он был избалованным маменькиным сынком,
чем-то напоминавшим Дусика), а Брюс таким уродился. Настоящим маленьким борцом,
упрямым и решительным. И Вульфу хотелось верить, что тот останется таким до
конца своих дней. Не сломается, не испортится, не измельчает… И будет при этом
честным человеком, не таким, как его беспутный отец!
Пока Вульф размышлял, Ли-Янг собирала разбросанные сыном
игрушки, но краем глаза следила за лицом мужа и заметила на нем признаки
печали. Печаль скрывалась в морщинках у глаз и крыльев носа. Она омрачала его
высокий лоб. Она таилась в складке под красиво очерченной нижней губой. Ли-Янг
давно заметила, что Эдуард, расстраиваясь, на глазах стареет. Сейчас же он
выглядел просто столетним.
– У тебя что-то случилось? – спросила Ли, подойдя
к нему и заглянув в глаза. – Неприятности, да?
– Убили моего сына, – бесстрастно ответил Вульф.
– Дусика? – ахнула супруга и выронила из рук
плюшевого слона почти одного с собой роста. – Убили?
Вульф, нахмурившись, посмотрел в лицо жене и, не понимая
причины столь бурной реакции, повторил:
– Убили. – И, поставив Брюса в манеж, спросил
сурово: – А почему тебя это так расстроило?
– Ну как же? Он ведь твой сын, – пролепетала она,
пряча глаза.
Вульф, не обращая внимания на похныкивание сына, требующего
выпустить его из «загона», наклонился к жене. Лицо Ли было бесстрастным, но он,
прекрасно знавший ее, к тому же обладающий звериным чутьем, понял – она что-то
скрывает. А ее бесстрастное лицо лишь маска, скрывающая настоящие эмоции.
– Ты знала моего сына? – задал вопрос Вульф.
– Нет, – поспешно ответила Ли, каменея лицом еще
больше.
– Не ври!
– Не знала. Откуда мне?..
– Тогда откуда тебе известно, что его зовут Дусиком?
– Ты мне…
– Нет, Ли, я никогда не упоминал при тебе его
прозвища, – отрезал Вульф. – Так что придется расколоться…
Ли-Янг упрямо сжала свой маленький рот.
– Если б я не знал, что Дусик – гей, я бы решил, что вы
были любовниками, – немного растерявшись, пробормотал Вульф.
– Не говори глупостей, – тихо сказала жена.
– Вот и ты не говори! – Он взял Ли-Янг за
подбородок и развернул ее лицо так, чтобы видеть глаза. – Ответь мне
просто – ты знала Дусика, да или нет?
Ли-Янг с тяжким вздохом кивнула.
– Откуда?
– Он приходил сюда.
– Что-о-о? – грозно рыкнул Вульф, хотя на жену
старался голоса не повышать, а особенно в присутствии Брюса.
– Вот поэтому я тебе и не говорила, – со слезами в
голосе прокричала Ли-Янг, но, заметив, как испуганно смотрит на них сын,
перешла на шепот. – Я знаю, ты вычеркнул Дениса из жизни. Ты не помогал
ему, не хотел видеть. А мне было его жалко. Он хороший парень, просто…
– Слабохарактерный, – подсказал Вульф, вспомнив
фильм «Джентльмены удачи». – А теперь поподробнее о том, когда он
приходил, зачем, сколько раз.
– Месяц назад впервые. Потом еще два раза.
