– И сколько он может стоить? – полюбопытствовала
Аня.
– Миллионов пять или чуть меньше, – ответил ей
Сергей.
– Пять? – хмыкнул Львов. – Да вы, что,
смеетесь? Цена этого камня не менее двадцати миллионов. А если он так
безупречно хорош, как вы утверждаете, то за него можно выручить и пятьдесят!
Эдуард Петрович Новицкий
Вульф вошел в квартиру, ставшую временным пристанищем его
сына, и огляделся. Скромненько, если не сказать, бедно. Дешевые обои, мебель
советских времен, синтетические паласы и никакого тебе восточного колорита.
Даже не верилось, что Ли-Янг и Чен выросли в этой неказистой «двушке», и уж
совсем невозможно представить, как они жили в ней, будучи взрослыми (брат
покинул ее два года назад, сестра следом: он переехал к Гоше, она к
Эдику), – тут не было ничего, что так необходимо человеку: телевизора,
стиральной машинки, водонагревателя, не говоря уже о бытовой технике. Ли-Янг
говорила как-то, что жила очень небогато, но Вульф и не представлял, насколько.
Оказывается, они с братом даже на нормальный холодильник не могли наскрести –
тот, что стоял в кухне, был так стар, что для придания ему более-менее
пристойного вида его пришлось выкрасить белой краской и украсить разноцветными
магнитиками.
Вульф подошел к нему, открыл дверку. На искривленной
алюминиевой полке одиноко стола вспоротая ножом банка сгущенного молока. Эдуард
Петрович заглянул в морозилку и обнаружил в ней пачку дешевых пельменей.
Негусто, подумалось ему, для почти состоявшегося миллионера.
Захлопнув холодильник, Новицкий прошелся по кухне, но, не
найдя ничего заслуживающего внимания, перешел в спальню. То, что именно в ней
обитал Дениска, стало ясно сразу: на трельяже всевозможные средства гигиены, на
стуле гора чудовищных рубах с жабо и оборками, на батарее сушатся золоченые
«казаки» со шпорами, а на стене висит плакат с изображением хорошенького юноши
в образе херувима. Это был Дусик, вернее, Дэнис, снятый в период своего успеха,
тогда он действительно походил на ангелочка, в последнее же время (если судить
по посмертной фотографии) скорее на пожилого гномика – его лицо оставалось
детским, но морщинистым, как у старичка…
Вульф тяжело вздохнул и прошел к письменному столу, на
котором были разбросаны книги и бумаги. Сел на стул, подвинул к себе первую
попавшуюся на глаза книгу, прочел название «Огнестрельное оружие. Краткий
справочник», задумался. Зачем Дусику понадобился пистолет, он еще мог
предположить, но на кой черт ему этот справочник? Интересоваться огнестрельным
оружием не в Денискином духе. Он даже в детстве в войнушку не играл, больше с
сестрой в дочки-матери. Да и свое покушение на Аню он совершил с ножом, а не с
пистолетом… Значит, книга принадлежит Чену, он же говорил, что разбирается в
оружии. Сделав этот вывод, Эдуард Петрович отложил справочник, но на глаза ему
тут же попался еще один – «Знаменитые пистолеты», заложенный пластмассовой
линейкой на разделе «Браунинг».
– Панцирь! – крикнул Новицкий, подзывая одного из
своих охранников. Когда тот примчался на зов, приказал: – Обыщите квартиру,
только аккуратно, ищите коробку от «браунинга»…
Пока ребята обыскивали стенку и внутренности дивана, он
рылся в верхнем ящике стола. В основном там лежали потрепанные брошюры по йоге,
старые кассеты да пожелтевшие фотографии маленьких узкоглазых ребятишек, жутко
похожих друг на друга, – Чена и Ли-Янг. В другой раз он обязательно бы
задержал на них взгляд, но теперь было не до того. Переворошив все три ящика и
не найдя ни в одном из них ничего такого, что могло принадлежать Дусику, Вульф
перешел к стулу с вещами и стал перетряхивать их.
– Нашел, Эдуард Петрович! – вскричал Панцирь,
спрыгивая со стула, на котором стоял, чтобы дотянуться до антресолей под
потолком. – Только не коробку от «браунинга», а патроны к нему.
Вульф взял из его рук тряпичный мешок, в котором
действительно лежали патроны, но, ничего не понимая ни в пистолетах, ни в
пулях, спросил:
– Они точно для «браунинга»?
– Точно.
Эдуарду Петровичу это ни о чем не говорило, но он поверил
Панцирю на слово.
– Там еще оружейная смазка есть, – сообщил
тот. – Будете смотреть?
Вульф отрицательно мотнул головой. Зачем смотреть, если и
так все ясно. Чен его обманул. «Браунинг», найденный в кадке с пальмой,
принадлежал ему. И вывод, который из этого можно сделать, наводил на столь
нехорошие мысли, что Новицкий решил пока на нем не зацикливаться. Сначала надо
поговорить с парнем начистоту, а уж потом…
– Эдуард Петрович, – окликнул Вульфа второй
охранник, Цыпа. – Я тут интересные фотки нашел, посмотрите…
Цыпа протянул Вульфу прозрачный файл, в который были всунуты
фотографии. Их было немного, всего четыре. Но они действительно были
интересными! Особенно одна, на которой был запечатлен сам Эдуард Петрович.
Снимок был сделан недавно – на нем он красовался в белой кожаной куртке,
подбитой енотом, которую купил только в этом месяце. Фотографировали его издали
(когда он выходил из своего дома), но съемка производилась очень качественным
аппаратом – на лице были видны все родинки и морщинки. Другие снимки были
такими же образцовыми. На одном оказалась Ева, также снятая в момент выхода из
подъезда, на втором Аня Моисеева, шагающая к машине, а вот на третьем…
На третьем был Слава! Об этом свидетельствовала подпись в
верхнем углу снимка. Крупно, размашисто красным фломастером на фотографии было
выведено слово «СЛАВА», а от него шла стрелка, конец которой указывал на
человека, изображенного на ней. Только это был не мужчина, а женщина…
Женщина, которую Эдуард Петрович прекрасно знал!
Аня
Отец спал. Спали и животные, разморенные сытным обедом.
Бодрствовала одна Аня: отправив посуду в машину, она пошла на лоджию, где у нее
была оборудована оранжерея, и принялась опрыскивать орхидеи. Но, обработав лишь
половину цветов, вынуждена была уйти – от запаха орхидей ее стало подташнивать.
В комнате она включила кондиционер, подставила под
прохладную воздушную струю лицо и вдохнула полной грудью. Стало полегче, но все
равно тошнило. Тогда Аня сбегала в кухню, налила себе стакан ледяного
грейпфрутового сока, залпом выпила. Когда приятная горьковато-сладкая жидкость
перетекла в желудок, девушка вздохнула с облегчением – мутить перестало.
Несколько секунд Аня прислушивалась к своим ощущениям, но вдруг новая волна
тошноты сотрясла желудок и ринулась вверх… Девушка, зажав рот рукой, бросилась
в туалет. К счастью, добежать она успела, и вырвало ее прямо в унитаз.
Когда желудок исторг из себя все, что в нем было, Аня
поднялась с коленей, на которых стояла возле унитаза, перетекла к раковине,
умылась. С облегчением отдышавшись после умывания, Аня вытерла лицо и
направилась к двери, но остановилась на полпути. Постояв секунд пять, она
вернулась к умывальнику, раскрыла висящий над ним ящик, достала из него
экспресс-тест на беременность, пробежала глазами по упаковке.
