Петр резко развернулся и так строго уставился на Еву из-под
затемненных очков, что она немного опешила.
– Не вздумайте нарушать подписку о невыезде, –
отчеканил адвокат Моисеев. – И радуйтесь, что вас не заключили под стражу
еще до суда!
Он отвернулся от нее и, потянувшись к ключу зажигания, сухо
сказал:
– До свидания, Ева.
Та в ответ промычала нечто невразумительное и взялась за
ручку, чтобы открыть дверь и выйти, но тут опять затрезвонил телефон, и ей
пришлось ответить.
– Слушаю, – бросила она в трубку, а Петру шепнула
«отец», поясняя, кто звонит.
– Как дела? – спросил у нее Вульф.
– Плохо. Ты был прав, пальчики на пушке мои.
– Я знаю.
– Тогда зачем звонишь?
– Хочу, чтобы ты была на погребении брата.
– Когда?
– Завтра.
– Почему так скоро? Похороны что, уже завтра?
– Да, Ева, – раздраженно сказал отец. – Денис
умер вчера, а, как ты знаешь, по христианскому обычаю покойников принято
хоронить на третий день.
– Но я думала, что он еще в милицейском морге пролежит…
– Я все уладил, – оборвал ее Вульф. –
Похороны завтра. Приедешь?
– Да, конечно…
– И еще одно. – Вульф на мгновение замялся. –
Хочу тебя предупредить, что «браунинг» принадлежит твоему любовнику.
– Какому? – тупо переспросила Ева.
– Батыру. Ведь ты не будешь отрицать, что спишь с ним?
– Буду.
– Ну это уж как хочешь! – усмехнулся
Новицкий. – Только не забудь подготовить складную историю, как ты
умудрилась облапать пистолет парня, которого, если верить твоему продюсеру,
едва знаешь. А лучше сделайте это совместно, чтобы ваши показания не сильно
отличались…
– Ты собираешься сказать Головину, что пистолет
принадлежит Батыру?
– Думаю, что об этом должна ему сказать ты – ведь это
тебя подозревают в убийстве. Или же поговори с Батыром, убеди его сходить в
милицию и дать показания…
– Он может не согласиться!
– Он и не согласится, – подтвердил ее опасения
Вульф. – Хотя бы потому, что оружием он владел незаконно, но если его хоть
немного заботит твоя судьба…
– Я позвоню Батыру прямо сейчас, – поспешно
выпалила Ева.
– Не трудись, его номер не отвечает. Я все утро пытался
до него дозвониться, но Чен не берет трубку. А поскольку я тоже очень хочу с
ним поговорить, то приказал найти его и привезти ко мне. – Отец
усмехнулся: – Скоро он будет здесь.
– Можно и мне подъехать?
– Конечно.
– А моему адвокату?
Тут Вульф проявил чудеса осведомленности, спросив со своей
вечной издевкой:
– Петру Алексеевичу-то? Ну конечно. Он же нам как-никак
родственник! Кстати, дай ему трубочку.
Ева молча передала телефон Моисееву. Удивленно вскинув брови,
он поднес трубку к уху и бросил: «Слушаю». Что говорил ему папашка, Ева не
смогла расслышать, как ни старалась, но когда разговор завершился, Петр не
задал ей ни одного вопроса. Он молча завел мотор и погнал машину, даже не
сказав, куда.
Петр Моисеев
Когда они прибыли в офис Эдуарда Петровича, Батыр был уже
там. Сидел на стуле напротив Новицкого, а по обе стороны от него стояли
мальчики Вульфа, похожие своей неподвижностью и невозмутимостью на два
монумента. Охраняемый ими парень от них тоже мало отличался: поза его была
напряженной и застывшей, а по выражению красивого лица невозможно было
прочитать, что он чувствует.
Когда Ева с Петром вошли в кабинет, Эдуард Петрович встал им
навстречу, Батыр тоже сделал попытку приподняться, но его тут же усадили на
место. А Вульф поприветствовал гостей (Моисеева рукопожатием, Еву небрежным
кивком), усадил на диван, спросил, не желают ли они кофе. Оба от кофе
отказались, а Батыр проворчал:
– Хоть бы мне для приличия предложили.
– Сначала ответишь на мои вопросы, а потом
получишь, – отозвался Вульф.
– Ну так задавайте их побыстрее, а то я пить хочу.
Новицкий, услышав это, усмехнулся и спросил:
– Почему ты сразу не сказал мне, что именно ты дал
Дусику «браунинг»?
– Потому что я ему ничего не давал. Он сам его украл.
– И зачем ты это скрыл?
– Я просто этого не знал. Пропажу обнаружили вы и ваши
ребята. Я думал, пистолет все еще лежит на антресолях.
– А как же твои слова насчет того, что у Дусика
появился пистолет, нужный ему, чтобы провернуть какое-то дельце?
– Все верно, он так и говорил. Но речь шла не о моем
«браунинге». У Дусика был свой.
– Что за хрень? – нахмурилась Ева.
– Твой брат видел мой пистолет, расспрашивал меня о
нем, и я очень Денису «браунинг» нахваливал, да и ему самому пистолет
понравился… С эстетической точки зрения! Благородный, мощный и возбуждающий,
так он сказал о нем… – Батыр глянул на Еву. – Прям как ты… У вас,
видимо, это семейное – любовь к «браунингам». Помнится, я тогда выразил эту
мысль вслух, а Дусик стал допытываться, что я имею в виду…
– И ты сказал? – сузив глаза, спросила Ева.
– Ну, извини, – смущенно ответил он. – Мы с
ним были друзьями и кое-чем делились… Конечно, я не посвящал его в детали нашей
сексуальной жизни, просто обмолвился о том, что ты любишь держать пистолет в
руках, тогда как я сам давным-давно к нему не притрагивался, ты же всегда
доставала его и убирала…
– Стоп! – перебил его Вульф. – То есть ты
хочешь сказать, что, показывая Дусику пушку, не брал ее в руки?
– Нет, – качнул головой Батыр. – Я уже десять
лет не беру в руки оружия. Увлекаюсь им, но… Будучи подростком, я по
неосторожности ранил сестру… Тогда и дал себе зарок.
– Дусик, как я понимаю, тоже к пистолету не
притронулся?
– Я предлагал ему подержать «браунинг» в руках, чтобы
почувствовать его тяжесть… Это непередаваемое ощущение, знаете? – Вульф
поморщился, оружия он не любил. – И Денис потянулся к пистолету, но
почему-то не взял его…
– Видимо, после того, как услышал, что он побывал в
Евиных руках, – хмыкнул Новицкий. – Если так, то мне все ясно!
И Петр, и Ева, и Батыр прореагировали на это заявление
одинаково – изумленно уставились на Новицкого, и тот пояснил:
– Дусика убили из другого пистолета. Тоже
«браунинга-стандарт», но не из того, который менты нашли в кадке.
– Как не из того? – переспросил Петр. –
Экспертиза показала, что из него производился выстрел незадолго до обнаружения
трупа, и в обойме не хватает как раз одного патрона…
