– Почему ты вчера не рассказала мне об этом?
– Я не придала значения звонку, подумала, кто-то
балуется…
– Что за беспечность, Анна? Разве можно так относиться
к подобным звонкам? Тебе явно угрожали, а ты тешишь себя мыслью, что это
телефонные хулиганы развлекаются…
– Ладно, Петр, хватит ее отчитывать, – оборвал его
Сергей, который хоть и разделял возмущение зятя, но считал, что тот слишком с
девочкой строг. – Она все поняла и больше не будет. Давай лучше подумаем,
что мы в связи с этим должны предпринять. Может, телохранителя нанять? Или у
Эдика одолжить пару мальчишек да бронированную машину в придачу?
– Есть лучший выход.
– Какой же?
– Отправить Аню подальше отсюда. Пусть поживет за
границей, пока убийца не будет пойман – я уверен, это не затянется, ведь за
дело взялся господин Вульф…
– Никуда я не поеду, – вдруг заупрямилась
Аня. – У меня сессия с пятого января.
– Тебе учеба дороже жизни?
– Ты знаешь, что нет, просто я не считаю отъезд таким
уж необходимым.
– То есть ты собираешься делать вид, что тебе ничто не
угрожает, и жить привычной жизнью? – Когда она в ответ кивнула, Петр
умоляюще посмотрел на тестя: – Ну хоть вы ей скажите, Сергей Георгиевич!
Вразумите, что нельзя так наплевательски относиться к своей безопасности…
– Анюта, Петя прав. Ты должна быть осторожной. Особенно
после нападения на Марка. Я уверен, оно совершено неспроста!
– Хотите сказать, это не обычное уличное ограбление?
– У Суханского хотели украсть именно то, что
украли, – портфель. По всей видимости, убийца знал, что Марк помогает нам
в поисках «Славы», следил за ним и напал, чтобы завладеть его бумагами.
– В таком случае вы обязаны были вызвать милицию.
Почему вы этого не сделали?
– Я не хотел ввязывать в это милицию – от нее все равно
толку мало, – а Марк не настаивал.
Петр приготовился выдать очередную нравоучительную тираду,
но тут затренькал его мобильный. Это звонила секретарша, чтобы напомнить о
деловом ужине, на который никак нельзя опаздывать. Петр заверил Катерину в том,
что он уже на полпути к ресторану, и, бросив родственникам: «Мы к этому еще
вернемся», побежал к двери.
В тот день Сергей Петра больше не видел. Поужинав в компании
дочери и проснувшегося Марка, он ушел в свою комнату, но долго не ложился,
ожидая возвращения Моисеева. Аня тоже не спала – Сергей слышал, как она
ворочается в кровати, – однако когда он зашел к ней, дочь сделала вид, что
не слышит его шагов. Поняв, что она хочет побыть одна, Сергей ретировался и
долго играл с Марком в преферанс. Спать он отправился уже в двенадцать. Но Петр
к тому времени еще не вернулся.
День третий
Эдуард Петрович
На похоронах Дусика около половины одиннадцатого утра
присутствовали всего шесть человек (к могиле пытались пробиться какие-то
скандальные журналюги да местная шваль, но Вульф велел своим мальчикам их не
пущать). Кроме самого Новицкого, пришли Ли-Янг, Ева, ее продюсер, их общий
любовник Чен и адвокат Моисеев. Никто не плакал. Только Ли-Янг несколько раз
всхлипнула, да и то скорее ради приличия.
Когда Денискин прах был погребен под слоем мерзлой земли и
горкой венков, а немногочисленная траурная процессия собралась уходить, на
тропинке, ведущей к свежеобразовавшейся могиле, показался мужчина. Среднего
роста, коренастый, немолодой, он был одет в очень элегантное пальто с собольим
воротником, а на его голове красовалась фетровая шляпа, придающая незнакомцу
весьма импозантный вид. На вид ему было лет семьдесят, но шагал он очень
энергично и спину держал прямо. При этом в руке его была зажата отличная
трость, на которую он не опирался, а просто помахивал ею в воздухе. Дойдя до
могилы, незнакомец приподнял шляпу, приветствуя собравшихся. Мужчины ответили
кивками, Ли-Янг улыбнулась, а Ева, не удостоив элегантного старика ни жестом,
ни звуком, принялась беззастенчиво его рассматривать. Того, правда, это
нисколько не смутило. Все с тем же доброжелательным видом он обвел всех
взглядом и отрекомендовался:
– Александр Глебович Бердник.
Вульф, немного помешкав, представил всех, затем себя:
– Эдуард Петрович Новицкий.
– Я узнал вас, Эдуард Петрович, – улыбнулся в
ответ Бердник. – Вы нисколько не изменились с тех пор, как я видел вас в
последний раз. Хотя нет, изменились, конечно… Очень похудели, но я все равно
легко узнал вас по лицу…
– Мы знакомы? – засомневался Новицкий – у него
была отменная зрительная память, но Александра Глебовича он вспомнить не мог.
– Нет, вы меня не знаете. А вот я вас – да. Мне вас
показывала ваша мама, Элеонора Георгиевна. Я знаю, что вы с ней в последние
годы не общались – не по вашей инициативе, я также в курсе, – но она все
равно не выпускала вас из виду. Зная, что вы каждый год в родительскую ходите
на могилу отца, она тоже посещала кладбище и издали наблюдала за вами… Иногда я
ее сопровождал.
– Вы дружили с Элеонорой?
– Это она со мной дружила, я же был в нее влюблен, –
ответил Александр Глебович со скупой улыбкой.
Тут на дорожке появился еще один незнакомец. Этот был
молодым и не таким элегантным. Высокий, широкий, удобно одетый – все в его
облике говорило о принадлежности к профессии телохранителя. Видимо, охранник
Бердника.
Это предположение подтвердилось, когда парень подошел к
Александру Глебовичу и, достав из пакета букет белых роз, перетянутых траурной
ленточкой, протянул ему. Бердник поблагодарил парня, возложил цветы на могилу
Дусика, перекрестился. После он вновь развернулся к Вульфу и продолжил
прерванный монолог:
– Мы познакомились более сорока лет назад. Я писал
диссертацию под научным руководством ее супруга профессора Паньшина и часто
бывал у них дома…
– Дальше можете не рассказывать, – хмыкнул Вульф. –
Маменька вскружила вам голову, вы втрескались в нее, она, видя это, поощряла
вас, но не подпускала к себе, ведь вы были простым аспирантом, а ее такая
мелкая рыба не привлекала.
– Звучит цинично, но все так и было. До той поры, пока
мой статус не изменился…
– Я замерзла! – громко сказала Ева, прервав
Бердника на полуслове. – И есть хочу. Я, между прочим, не успела
позавтракать… Если ни у кого нет возражений, предлагаю перетечь в какое-нибудь
заведение, где подают горячую еду и горячительные напитки, и помянуть Дусика.
Возражений не было ни у Вульфа, ни у Бердника. Остальные
отказались, сославшись на неотложные дела. На присутствии Ли-Янг, Батыра и Гоши
никто не стал настаивать, а вот Петра Ева уговорила задержаться. Вчетвером они
направились к кладбищенским воротам, у которых стоял огромный белоснежный
лимузин.
