Пока Аня ломала голову над этой проблемой, прибыл Марк.
Девушка впустила его в выделенную ему комнату и вновь вернулась к Элеонориному
платью. Суханский поставил сумки на пол, поленившись их разбирать, после чего
присоединился к хозяйке дома: встал у нее за спиной и с любопытством посмотрел
на вышивку.
– Тут что-то написано, я правильно понял? –
спросил он у Ани.
– Я смогла прочитать два слова…
– Конн и Дуня через пробел, правильно?
– Да, но это абракадабра какая-то…
– Н-да, – не стал спорить Суханский. Потом он
опустился рядом с Аней, взял кушак и несколько раз пробежал глазами по первому
слову, цепко вглядываясь в каждую завитушку. Наконец он воскликнул: – Тут тире!
Смотрите, между двумя «Н» маленький, но четкий лепесточек, и это может означать
только знак препинания!
– И что получается? Кон-Н? Потом «Дуня»? – Она
наморщила лоб, пытаясь сообразить, что это значит, но не смогла. В итоге
беспомощно вздохнула: – Еще большая ерунда!
Суханский ее мнения не разделял:
– Это только на первый взгляд. Если же поломать
голову… – Он обхватил лоб руками, но, дотронувшись до заклеенной пластырем
раны, поморщился и руки убрал. – Мне Сергей Георгиевич рассказывал, какой
Элеонора была затейницей по части шарад и ребусов. Помню, какими окольными
путями она вела вас к сокровищам…
– Да, но тогда она хотя бы оставила связное послание, а
тут… – Аня махнула рукой. – Я даже не уверена, что Дуня – это имя.
– А вы позвоните отцу, спросите у него. Если он знал в
окружении Элеоноры Георгиевны хоть одну Дуню, то речь может идти именно о ней.
Аня потянулась к телефону, но тут вспомнила, что отец велел
ему не звонить, и руку убрала. Поймав вопросительный взгляд Марка, она
пояснила:
– Папа сейчас занят. Как освободится, сам со мной
свяжется.
И только она сказала это, как ее мобильный разразился
веселой песенкой из мультика «Мадагаскар», что означало: звонит именно отец.
– Да, папа, – выпалила Аня в трубку.
– Ну, как дела? – поинтересовался Сергей.
– А у тебя?
– Все нормально.
– Она умерла своей смертью?
– Нет, ее застрелили.
Аня ахнула и испуганно спросила:
– Тебя, надеюсь, не заподозрили в убийстве?
– Карелия мертва как минимум четыре дня. Когда ее
убили, я еще был в Светлогорске или летел с Марком в самолете… Кстати, он
вернулся?
– Сидит со мной рядом, помогает разгадывать вышитый
Карелией ребус.
– Ага! Значит, буквы мне не привиделись! И что там?
– Какая-то Дуня.
– Что, что? Повтори, пожалуйста, я не расслышал, тут
машины шумят…
– Кон. Тире. Н. Пробел. Дуня.
– Что за ерундовина?
– Мы с Марком тоже понять не можем. Кстати, ты не
помнишь, в бабулином окружении не было Дунь?
– Нет, – не раздумывая, ответил он.
– Ты так уверен?
– Уверен, потому что женщины из Лининого окружения не
носили таких «простецких» имен. Даже если кого-то из них родители нарекли
Глашей или Парашей, то дамочки все равно представлялись другими, более
благозвучными именами.
– Тогда что означает слово «Дуня»?
– Пока не могу сказать, но я подумаю…
– Когда приедешь?
– Минут через двадцать буду.
– Мы ждем.
Бросив: «Ну все, пока», – Сергей отсоединился.
– Не знает? – спросил Марк, едва Аня убрала
телефон.
– Нет. «Кон» тоже не вызвал никаких ассоциаций.
– У меня одну вызывает. С азартными играми… – Он
покачал головой. – Нет, карты тут явно ни при чем. Как и рулетка…
Суханский пересел на диван и впал в глубокую задумчивость.
Аня не стала ему мешать, тихонько отошла к окну и достала сотовый телефон. Ей
вдруг захотелось услышать голос Петра, поболтать с ним не о деле, а о
какой-нибудь умиротворяющей ерунде. У нее было очень неспокойно на сердце,
тревожно как-то, маетно (не из-за смерти модистки и даже не из-за пропавшего
«Славы»), и Аня надеялась, что родной голос мужа развеет тревогу и маету…
Она набрала Петин номер и стала ждать, когда он ответит.
Ждать пришлось недолго. Уже после второго гудка она услышала отрывистое:
– Да!
– Привет, милый, – сказала Аня нежно.
– Здравствуй. У тебя что-то важное?
– Нет, просто хотела поболтать…
– Мне некогда, извини, – отрезал он. – Через
час освобожусь, позвоню.
И отключился!
Неспокойное Анино сердце тут же екнуло сильнее обычного, и
она подумала: «Забудет, не позвонит!»
И Аня оказалась права – Петр так и не связался с ней. Ни
через час, ни через два. А когда она сама попыталась до него дозвониться,
оказалась, что телефон у него отключен.
Эдуард Петрович Новицкий
Вульф с опаской вошел в полутемный зал клуба «Голубой
щенок», настороженно осмотрелся. Собираясь в этот гей-клубешник, он готовил
себя к худшему – толпе фриков, разряженных, раскрашенных, манерных, целующихся
по всем углам и щупающим друг друга за ягодицы, – и настраивал себя на
благодушный лад. «В конце концов, это не мое дело, – уговаривал себя
Новицкий. – Каждый живет как хочет и спит с кем хочет. Главное, чтоб ни
одна тварь ко мне не подкатила, иначе я за себя не отвечаю…»
Но действительность Вульфа приятно порадовала. Посетителей в
клубе оказалось немного, и все они имели самый обычный вид. Целующихся тоже не
наблюдалось. Все чинно сидели за столиками, попивая шампанское и непринужденно
болтая. На фрика тянул только переодетый в бабу певец, исполняющий на сцене
какую-то душещипательную песенку, но таких чудиков можно увидеть не только в
гей-клубах, а и на эстраде.
Найдя глазами самый дальний столик, Эдуард Петрович прошел к
нему. Едва успел опуститься на стул, как к нему подскочил официант с меню в
руках. Вульф, не заглядывая в него, заказал себе зеленого чая и попросил
позвать администратора. Паренек переполошился, думая, что сделал что-то не так,
но Новицкий успокоил его, сказав, что собирается поговорить с его начальником
по личному вопросу. Официант кивнул головой и унесся выполнять поручение,
игриво повиливая тугими ягодицами.
Администратор появился буквально через минуту. Судя по
надписи на бейджике, его звали Лазарем. Но не слово поразило Вульфа, а наличие
на безымянном пальце его правой руки обручального кольца.
– Вы женаты? – не смог сдержать удивления
Новицкий.
