– Ну что, Анюта, поехали? – услышала она голос
отца. – Сейчас приедем домой, отпарим тебя в горячей ванне, напоим чаем с
медом и уложим в кроватку…
– Пап, а Петр все еще не отвечает? – спросила Аня,
тоскливо посмотрев на двух влюбленных, стоявших недалеко от их машины лицом
друг к другу и державшихся за руки. – Набери его еще раз, пожалуйста.
Сергей послушно набрал номер Петра, но, услышав ставший за
сегодняшний день привычным механический голос автоответчика, пробормотал:
– Наверное, у него что-то с телефоном.
– Наверное, – выдохнула Аня. – Ладно, поехали
домой…
Когда машина тронулась, Аня бросила последний взгляд на
парочку. Теперь женщина держала мужчину за плечи и тянулась губами к его щеке.
И стоило только ей склониться к нему, как перед Аниным взором предстало лицо
мужчины, которого до этого не было видно – его закрывала голова дамы. Увидев
это породистое лицо, похожее в желтом свете фонаря на золотой слепок лица
Аполлона, Аня зажмурилась. Это был Петр! Ее муж. А рядом с ним Ева. Она
тянулась губами к его щеке, а он не препятствовал этому! И рук ее от своих плеч
не отрывал. Улыбался своей неотразимой улыбкой, а его ладонь лежала на ее
талии…
– Быстрее, папа, – прохрипела Аня, сжимая руками
веки. – Умоляю, быстрее…
– Тебе плохо? – забеспокоился Сергей, решив, что
дочери стало дурно. – Тошнит?
– Нет, только давай скорее уедем отсюда.
– Потерпи, Анюта, скоро будем дома.
– Я не хочу домой! – выпалила она и, разлепив
веки, уставилась на отца лихорадочно блестящими глазами. – Давай поедем к
тебе.
– Куда ко мне?
– В Светлогорск.
Сергей чуть руль не выпустил, услышав такое.
– Папа, прошу, отвези меня подальше отсюда, –
прошептала Аня, уткнувшись носом в подголовник водительского кресла. – Я
не хочу оставаться в Москве…
– Если не хочешь, то мы, конечно, уедем. Но не сейчас
же!
– Почему?
– Во-первых, сейчас нет рейсов, а во-вторых, мы должны
сначала обсудить все с твоим мужем, вдруг он не сможет полететь…
– Я лечу без него.
– Как без него? Почему?
– Папа, он любит другую! – выкрикнула Аня так
громко, что Данилка вздрогнул. – Не меня – Еву! Он хочет быть с ней,
только боится меня ранить…
– Что за вздор? – возмутился Сергей. – Зачем
ты наговариваешь?..
– Он только что обнимался с ней у дверей прокуратуры,
неужели ты их не видел?
– Нет.
– А я видела! Своими глазами! Ева целовала его, а он
улыбался… – Аня яростно стряхнула с глаз слезы, с силой провела кулаком по
влажной щеке. – А вернувшись домой весь пропахший ее духами, он будет
врать мне, что она для него лишь клиентка!
– Даже если ты и права насчет мужа, то побег не выход.
Ты должна бороться за Петра, глупая! – Аня тряхнула головой. – Но
поговорить-то с ним ты обязана! Нельзя же из-за какого-то поцелуя рушить
семейную жизнь… Тем более у тебя, у вас, будет ребенок! И ты, между прочим,
обязана сказать об этом мужу…
– Чтоб он остался со мной из чувства долга? Ну уж нет!
Сергей отъехал на обочину, остановился и, обернувшись к
дочери, стал ее увещевать:
– Ну дури, Аня. Нельзя принимать жизненно важные
решения в нестабильном душевном состоянии. Ты перенервничала сегодня, ты не в
себе и не способна мыслить трезво…
– Напротив – мои мысли трезвы, как никогда. Это раньше
я была наивной дурочкой. Я верила, что такой мужчина, как Петр, может искренне
полюбить меня и что я, рвань из коммуналки, стану ему достойной подругой
жизни. – Она горько рассмеялась. – Да мы ж как те дельфин с русалкой
из песни. Не пара, не пара, не пара!
– Какая же ты у меня дурочка, – покачал головой
Сергей. – И очень на свою мать похожа. Она тоже лет до пятидесяти не могла
поверить, что достойна и любви, и уважения, и счастья. – Он завел мотор и,
вырулив на дорогу, сказал дочери: – Я не дам тебе все разрушить. И в
Светлогорск уехать, не предупредив мужа. Сейчас мы вернемся домой, ты соберешь
вещи, отдохнешь, а когда вернется Петр, вы обо всем поговорите…
– Да не могу я, как ты не понимаешь? Ни говорить с ним,
ни видеть его… По крайней мере сегодня. – Она упрямо сжала свой пухлый
рот, но почти тут же разжала губы и беспомощно прошептала: – Я не знаю, что мне
делать, папа. Я запуталась… – Сергей хотел сказать что-то утешительное, но
она не дала ему рта раскрыть, подалась вперед и выпалила: – Едем домой.
– Вот молодец, – похвалил было ее Сергей, но
услышал совсем не то, что ожидал:
– Я возьму документы, соберу кое-какие вещи, Данилкин
намордник найду и справки о прививках. Если за это время Петр дома не появится,
мы уедем в аэропорт, там ведь есть гостиница, где можно переночевать.
– Но, Аня!..
– Все, папа, я так решила. А если тебя смущает то, что
мы смоемся по-английски, то я согласна написать Петру записку.
И она, плотно сжав губы, замолчала. После этого, обняв
Данилку, Аня придвинулась к окну и стала в него смотреть, всем своим видом
показывая, что разговор окончен.
Петр
Ева подалась вперед и порывисто обняла его. Застигнутый
врасплох, Петр вздрогнул и стал ждать привычной реакции своего тела на Евино
прикосновение, но ее не последовало. Ни дрожи, ни томления, ни возбуждения –
ничего! Это было так удивительно, что Петр, не поверив собственным ощущениям,
не отстранился сразу. Он ощущал прикосновение ее роскошной груди, чувствовал ее
завораживающее тепло, ловил дразнящий запах, не исчезнувший бесследно даже за
многие часы заключения, но ничего, кроме легкого удовольствия, не испытывал.
Как будто с него сняли заклятие! Ева продолжала ему нравиться, и Петр все еще
находил ее безумно сексуальной, но не горел тем бешеным желанием, что
овладевало им при одной только мысли о ней. После разговора с Батыром Петр
взглянул на нее другими глазами и в роскошной самке рассмотрел женщину:
красивую, умную, сильную, но бездушную, холодную, эгоистичную, и понял вдруг,
что эти черты его отталкивают. И стоило ему это осознать, как Евины прелести
перестали его манить, а сама она уже не казалась ему богиней…
– Спасибо вам, Петр Алексеевич, – шепнула Ева ему
на ухо. – Вы не представляете, как я вам благодарна…
– Это моя работа, Ева, так что не за что!
– Нет, есть за что. Если б не вы…
– Вас все равно бы выпустили. Головин сообщил, что
преступление раскрыто. Убийца найден.
– И кто он?
– Он не сказал. Буркнул про тайну следствия и унесся по
своим делам.
– Засранец! – с чувством процедила она.
– Зря вы так, Головин молодчина. Он настоящий
профессионал. И умница. Между прочим, своим освобождением вы и ему обязаны…
