После войны Холдейну предложили должность профессора Оксфорда по любой выбранной им специальности, хотя он так и не получил никакой ученой степени. Холдейн выбрал физиологию. Позднее он перешел на работу в Тринити-колледж в Кембридже, где встретил молодую еврейскую журналистку из Daily Express, социалистку и феминистку Шарлотту Бергес и женился на ней. В 1929 г. они побывали в СССР по приглашению русского ботаника, президента Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина (ВАСХНИЛ) Николая Ивановича Вавилова. Холдейн заинтересовался жизнью молодой страны Советов и в последующие годы склонялся к коммунистическому мировоззрению, особенно после расцвета фашизма и гражданской войны в Испании.
В начале войны в Испании в 1936 г. Холдейн решил примкнуть к республиканцам. Надев защитный мотоциклетный шлем, бриджи и черную кожаную куртку, он отправился в Мадрид, где надеялся помочь правительству справиться с воздушными налетами и химическим оружием, которое могли применить восставшие сторонники Франсиско Франко. По дороге Холдейна остановили республиканцы, принявшие его за фашистского шпиона из-за причудливого наряда.
Находясь в Испании, Холдейн отсылал домой отчеты о своей экспериментальной работе для публикаций в американской коммунистической газете Daily Worker. Вернувшись в Великобританию, он стал научным корреспондентом этой газеты, а затем возглавил ее редакционный совет. Влияние Холдейна оказало огромную поддержку коммунистической партии. На тот момент он уже имел репутацию блестящего писателя, обладал уникальной способностью излагать сложные вещи простым языком, понятным обычным людям. Поклонник Холдейна Артур Кларк, автор сценария фильма «Космическая одиссея 2001», говорил, что он, «возможно, был самым выдающимся популяризатором науки своего поколения».
Среди друзей Холдейна было немало авторов, писавших в жанре научной фантастики. Одним из самых известных был Олдос Леонард Хаксли. Влияние идей Холдейна чувствуется в его романе «О дивный новый мир», и именно Холдейн первым ввел в обращение слово «клон». Многие идеи Холдейна казались настолько авангардными (концепция оплодотворения in vitro, дети из пробирок, использование энергии водорода), что его ранние сочинения часто воспринимались как научная фантастика. И из-за большой популярности среди непрофессионалов его редко воспринимали всерьез в научной среде, особенно ученые, занимавшиеся генетикой или эволюционной теорией.
Наиболее заметный след Холдейн оставил в области исследований, связанных с происхождением жизни. Его первый и самый важный очерк на эту тему «Происхождение жизни» был написан в 1929 г. Холдейн начал очерк с защиты материалистического видения мира и опровержения распространенного мнения о том, что Пастер якобы доказал, что жизнь не может возникать из неживой материи. Он писал, что такую идею поддерживают лишь те, кто «цепляется за сверхъестественные [объяснения]». Либо в какой-то момент в истории Земли имел место процесс абиогенеза, либо «живое существо есть кусок мертвой материи плюс душа (но эта версия практически не находит подтверждения в современной биологии)». Возможно, самым важным аспектом теории Холдейна было то, что она позволяла представить себе первозданную Землю и жизнь, появившуюся на Земле миллиарды лет назад. Это был совсем не такой мир, о котором когда-то писал Чарльз Дарвин, представлявший «маленький теплый пруд», Холдейн говорил о «горячем разбавленном супе»
[43], в котором не могла бы существовать никакая современная форма жизни.
Модель Холдейна была основана на современных данных геологии и биохимии, а также на новом понимании эволюционных процессов. Это была современная теория, которую можно было анализировать и развивать, и она была намного сложнее модели спонтанного зарождения жизни. Однако ученые не сразу поняли следствия из этой теории. Поначалу ее воспринимали в качестве рядовой гипотезы, но постепенно теорию Холдейна начали принимать всерьез. Особый интерес к ней возник тогда, когда на Западе узнали о похожей, но гораздо более сложной гипотезе, выдвинутой ученым из СССР.
Лишь немногие западные ученые знали русский язык, но постепенно на Западе стало известно о небольшой работе на тему происхождения жизни, опубликованной в СССР в 1924 г., за пять лет до публикации очерка Холдейна. Ее автор, Александр Опарин, разработал модель, удивительным образом напоминавшую модель Холдейна. Причем Опарин проработал эту тему гораздо подробнее и точнее, чем Холдейн. В отличие от Холдейна, переключившегося на другую тематику, Опарин всю жизнь дорабатывал и развивал свою теорию. Когда в 1936 г. в западных университетах появился английский перевод второй, более полной, книги Опарина, все студенты, занимавшиеся эволюционной биологией, пытались заполучить экземпляр этого труда, ставшего основополагающим источником информации по данной теме до конца столетия. Через 75 лет после публикации книги журнал Nature указывал, что Опарин вполне заслужил место в «пантеоне величайших ученых XX в.», хотя мало кто на Западе, за исключением узких специалистов, знает его имя.
Александр Иванович Опарин был выходцем из старой России, которая практически исчезла к тому моменту, когда он стал знаменитым ученым. Он родился в Угличе – маленьком городке на Волге, к северу от Москвы. Эти места еще напоминали Россию XIX в.: с деревянными домишками и лошадьми, тянувшими на базар телеги с зерном. Простое происхождение Опарина часто удивляло тех, кто знакомился с ним позднее. Он любил хорошо пошитые костюмы и качественные галстуки, казавшиеся неуместными в постреволюционной России. Из-за европейской манеры одеваться и специфического ярославского говора (с выраженным «о») соотечественники нередко принимали его за иностранца.
Опарин достаточно рано поверил в справедливость марксизма и эволюционный характер развития природы. Обе идеи он перенял от своего кумира, русского ботаника Климента Аркадьевича Тимирязева. Ботаникой Опарин заинтересовался еще в детстве, в Угличе, когда бродил за городом в поисках новых растений для своей коллекции. Он прочел книгу Тимирязева «Жизнь растений» столько раз, что мог цитировать ее наизусть. В последние годы монархии в России, во время учебы в Москве, Опарин часто посещал Политехнический музей. Там, в роскошном амфитеатре, спроектированном любимым архитектором Романовых талантливым Ипполитом Монигетти, регулярно читал лекции Тимирязев.
Климент Тимирязев был одним из первых русских последователей дарвинизма. Вскоре после публикации книги «О происхождении видов» молодой Тимирязев совершил паломничество к дому Дарвина в Дауне. Дарвин был болен и не принимал посетителей, поэтому Тимирязев снял комнату в ближайшем трактире и каждый день в течение недели приходил к дому Дарвина, пока наконец его кумир не согласился прогуляться и побеседовать с ним после обеда. Тимирязев стал самым горячим сторонником теории эволюции среди русских ученых и сыграл в распространении эволюционных идей в России примерно такую же роль, как Хаксли в Великобритании.
