– О чем ты говоришь? – покачал головой Скопин-Шуйский. – У тебя слишком мало сил, чтобы победить. Патриарха уже схватили и убеждают поступить благоразумно. Он вскоре уступит, и Дмитрий Иванович Шуйский будет венчан на царство. А ты… да кому ты потом будешь нужен? Хотел уезжать в Новый Свет? Уедешь. Здесь и без тебя управятся. Шуйские, чай, не Годуновы.
– А ты? Что получишь ты? Он ведь всем вам что-то предложил.
– Хочешь перекупить? – усмехнулся Михаил Борисович ШеинШеин Михаил Борисович (конец 1570-го –1634 год) – русский полководец, активный участник Смутного времени. Сражался за Годунова и Шуйского. Воевал против Лжедмитрия I и II, против Болотникова. Руководитель обороны Смоленска против польско-литовских войск в 1609–1611 годах (сдача Смоленска). Главнокомандующий Русской армии в Смоленской войне 1632–1634 годов, по результатам которой его обезглавили в Москве как изменника. Изменником, скорее всего, не был, но и воинскими талантами особыми не обладал. Отличался нераспорядительностью, очень ярко проявившейся в ходе войны 1632–1634 годов. Судя по всему, его потолок командования не превышал уровень полка. Лично в атаку людей водить мог, и недурно. Был храбр. А вот командовать не умел.], стоящий рядом. – Он предложил нам права шляхетские, как в Речи Посполитой, да вотчины царские почти все уже меж людей разделил. Что ты сможешь предложить такого, чтобы перебить его цену?
– Жизнь, – пожав плечами, ответил Дмитрий.
– Что?! Ха-ха-ха! Ты рвешься к венцу! Но у тебя нет сил его надеть. И ты еще смеешь нам угрожать? Ха-ха-ха! Пес блудливый! Где тебя черти все эти годы носили?! Думаешь, вот так можешь вернуться и указывать нам? Ты не пройдешь! А попытаешься – так пощиплем, что только перья в разные стороны полетят!
– Веселый ты парень. Нравишься ты мне, – произнес Дмитрий, с мягкой улыбкой глядя на Шеина. – Поэтому я убью тебя последним.
После чего, не прощаясь, развернул лошадь и направился к своей армии. За ним последовали его командиры.
Со спины ему вслед неслись какие-то проклятья и угрозы. Но он не слушал. Не до того. Он лихорадочно, нервно думал.
Расклад получался весьма поганый.
В Смоленске он позволил себе подурачиться. Да так, что теперь заглядывать в земли католиков ему стало боязно.
«Пошутил? Покуражился? Поиздевался над иезуитом? Придурок!» – пульсировало в его голове.
Конечно, убивать его не станут. По крайней мере сразу. Но совершенно точно упекут в какой-нибудь монастырь, где станут с тактом, с толком, с расстановкой колоть. Слишком опасные он дал им намеки. Только сейчас оттекла моча от его юных извилин, позволяя понять – проект «Новый Свет» в том формате, который он хотел реализовать, стал невозможен. Технически. Не дадут ему спокойно жить в землях Испании.
Хуже того было то, что в колонии Франции и Англии ему путь также оказался заказан. Особенно в Английские владения, где ему грозит деревянный макинтош практически у порога. Если, конечно, кто-то ради него на гроб раскошелится, а не бросит гнить в какой-нибудь канаве.
Горе от ума в его чистой и незамутненной форме.
На Западе для него оставались открыты только такие страны, как Дания да Голландия. Ну, может быть, еще Швеция. С высокой вероятностью он вполне мог поступить на службу в тех землях. Особенно в Голландию, где ему, пожалуй, даже будут рады. Общие враги сближают. Но это все несколько не то, чего он жаждал. От слова «совсем».
«Идиот! Кретин! Дегенерат!» – корил он себя.
Теперь ему оставалось только идти вперед и бить то хорошо мотивированное войско, что Дмитрий Шуйский собрал против него. Разобьет ли он его? Скорее всего. Но что дальше? Узнав о победе царевича, Шуйский, безусловно, избавится от патриарха, чтобы выиграть себе время. Венчать на царство же должно патриарху по текущему канону. А значит, Гражданская война перейдет на следующую стадию своего развития. Страна расколется на два лагеря со всеми вытекающими последствиями. Мечты, как говорится, сбываются.
Особенно тошным было то, что его оппонент применил безотказную карту вольностей. Людям нравятся такие ходы. А значит, и казаки, и многие служилые дворяне перейдут на сторону врага. За ним же так и закрепится немногочисленное войско… Но по какому бы сценарию эта борьба ни развивалась, в финале он либо погибал, либо становился владетелем дымящихся руин.
– Что с тобой? – обеспокоенно поинтересовался Петр Басманов, смущенный совершенно посеревшим лицом Дмитрия.
– Все нормально, – вымученно ответил ему царевич и, достав зрительную трубу, стал вновь рассматривать противника.
Совершенно очевидно, что Скопин-Шуйский не планировал наступления. Да в его задачи оно и не входило. Поэтому центр позиций занял длинный ряд саней, за которыми встали стрельцы. Тысяч шесть примерно. Весьма годная позиция, позволяющая сдерживать натиск крылатых гусар или тех же пятигорцев. Да и от немецкой пехоты должна в какой-то мере защитить. Впрочем, у тех были длинные пики, которые вполне позволяли уверенно работать через этот барьер.
В глубине построения за стрельцами стояли три коробки немецких пехотных рот общей численностью человек в пятьсот. Пикинеры.
Поместная кавалерия была сведена в два отряда где-то тысячи по полторы, которые располагались на флангах. Мелкие ногайские лошади. Треть бойцов в «полной броне», то есть при шлеме да кольчуге. Остальные в стеганых халатах – тегиляях. Из вооружения – короткое легкое копье, сабля, щит да лук. Иными словами – классические ратники степного типа. Имелись и более тяжелые всадники. В зерцалах или иных дощатых доспехах да на породистых ахалтекинцах – самые родовитые, богатые да влиятельные. Но этих явно было меньше сотни.
Дмитрий обернулся в сторону своих войск.
Их явно стало больше с момента выхода из Москвы в феврале. Даже несмотря на потери. Это стало возможно по довольно банальной причине…
Дело в том, что пленных, взятых под Смоленском, Дмитрий решил отпускать в максимально человеколюбивой, то есть унизительной, форме. Выставил, как бродяг безродных, с наилучшими пожеланиями. Для воинского люда и особенно для шляхты такое обращение оказалось обидным. Не для всех, но для весьма приличного числа пленных, которые отказались просто так уходить. Им Дмитрий предложил каждому самостоятельно оценить свои «жизнь и честь» и, когда сможет изыскать возможность, – заплатить.
Вот две сотни шляхты из наиболее бедных родов и попросились на службу в зачет долга. Плюс пять сотен наемной немецкой пехоты, посчитав Дмитрия более удачливым нанимателем, нежели король Сигизмунд, к которому им придется, скорее всего, вернуться. Денег-то нет. Царевич забрал у них практически все в качестве законного трофея. Так что вариант найма их польским королем был крайне вероятен и их совсем не радовал. Подобное положение дел позволило не только полностью покрыть штатные потери по пехоте, но и развернуть эскадрон кирасир в дивизион…
И что делать дальше?
Скопин-Шуйский, очевидно, нападать не собирался. Так что принять противника на картечь от обороны не выходило.
