Он настойчиво повторял:
«Потребительство — это самое опасное. Если мы не разберемся в этом деле, попадем в очень трудное положение. И Сталин допустил ошибку в экономическом законе — о максимальном удовлетворении потребностей».
Зато сам Вячеслав Михайлович, как и другие члены Политбюро, по крайней мере в плане еды и напитков, ни в чем себе не отказывал, даже в то время, когда от голода умирали миллионы крестьян. О сталинских застольях Молотов с удовольствием вспоминал в беседах с Чуевым:
— Сталин много не пил, но в компании... Конечно, выпивал, как и все мы.
— Наверное, мог много выпить?
— Грузин. Он себя сдерживал, но все-таки пил иногда по-настоящему. Редко, редко. Я тоже мог...
— Сталин шампанское любил?
— Да, он шампанское любил. Его любимое вино. Он с шампанского начинал...
— Какие вина вы со Сталиным пили? Киндзмараули?
— Киндзмараули — мало. Вот тогда было...
— Цинандали?
— Не-е-ет, красные вина. Я пил цигистави, того района. А когда я недоливал, Берия говорил: «Как ты пьешь?» Пью, как все... Это кисленькое вино, а все пили сладкое... Как это называется... Ну, черт...
— Хванчкара?
— Нет. Хванчкару редко. Оджалеши тоже пили. Очень много. До войны.
— Цоликаури? — спрашивает Шота Иванович (Кванта-лиани, историк, друг Молотова. — Б. С.).
— Цоликаури! — вспомнив, восклицает Молотов... — Мы у Сталина не раз ели сибирскую рыбу — нельму. Как сыр, кусочками нарежут — хорошая, очень приятная рыба. Вкусная. В Сталине от Сибири кое-что осталось. Когда он жил в Сибири, был рыбаком, а так — не увлекался. Незаметно было, да и некогда.
Рыбу ели по-сибирски, мороженую, сырую, — с чесноком, с водкой, ничего, хорошо получалось. С удовольствием ели. Налимов часто ели. Берия привозил...
Берия часто приносил с собой мамалыгу, кукурузу. И особенно вот эти самые сыры. Сыр очень хороший. Ну, все мы набрасывались, нарасхват, голодные... Когда там обед, некогда, пообедаешь или нет...
Как утверждает Молотов, Берия, вопреки распространенному мнению, во время сталинских застолий пил водку наравне со всеми, чтобы не вызвать неудовольствия
Хозяина. О самом Лаврентии Павловиче Вячеслав Михайлович отозвался следующим образом:
«Талантливый организатор, но жестокий человек, беспощадный. Его другом был Маленков, а потом Хрущев к ним примазался. Разные, а есть кое-что и общее. Мне кажется, выпивать Берия не любил, хотя приходилось часто. Маленков тоже не любил. Вот Ворошилов — да. Ворошилов всегда угощал перцовкой.
Сталин много не пил, а других втягивал здорово. Видимо, считал нужным проверить людей, чтоб немножко свободней говорили. А сам он любил выпить, но умеренно. Редко напивался, но бывало. Бывало, бывало. Выпивши, был веселый, обязательно заводил патефон. Ставил всякие штуки. Много пластинок было... Русские народные песни очень любил, потом некоторые комические вещи ставил, грузинские песни... Очень хорошие пластинки... Жданов играл на рояле. Барабанил ничего. По-настоящему он не играл. Но способный. Видно, что на рояле он чувствовал себя свободно. Умел подобрать вещь...
Молотова можно было бы охарактеризовать теми же словами, что он сказал о Берии, — жестокий, беспощадный человек. А вот был ли Вячеслав Михайлович талантливым организатором — большой вопрос. Скорее — только талантливым и очень трудолюбивым исполнителем сталинской воли, а как организатор тому же Лаврентию Павловичу уступал на голову. Характерный пример — советский атомный проект, который в период, когда им руководил Молотов, стоял на мертвой точке, получил заметное ускорение лишь тогда, когда его возглавил Берия.
Молотов до конца своих дней любил хорошо поесть и выпить марочного вина. Чуев оставил нам меню одного обеда у Молотова: закуски — холодец, селедка, лук, масло. Первое блюдо — суп харчо. Второе блюдо — мясо с картошкой. Напитки — бутылка гурджаани, за которой 87-летний Молотов сам спустился в подвал.
Не только экспорт хлеба и другой сельхозпродукции был призван финансировать милитаризацию страны. 1 сентября 1930 года Сталин, указывая на необходимость увеличения численности Красной армии с 640 до 700 тыс. человек под тем предлогом, будто «поляки наверняка
создадут» антисоветский блок с Эстонией, Латвией и Финляндией, утверждал, что дополнительные средства на финансирование планируемого прироста вооруженных сил можно получить, если увеличить насколько возможно производство водки.
«Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьезной обороны страны (При этом Сталин не задумывался о том, что развитие массового пьянства явно понизит боевые качества армии и флота. — Б. С.). Стало быть, надо учесть это дело сейчас же, отложив соответствующее сырье для производства водки, и официально закрепить его в госбюджете 30—31 года... Серьезное развитие гражданской авиации тоже потребует уйму денег, для чего опять же придется апеллировать к водке».
Сказано — сделано. Уже 15 сентября 1930 года Политбюро постановило:
«Ввиду явного недостатка водки в городе и в деревне, роста в связи с этим очередей и спекуляции, предложить СНК СССР принять необходимые меры к скорейшему увеличению выпуска водки. Возложить нат. Рыкова личное наблюдение за выполнением настоящего постановления (для тяжелого алкоголика Рыкова это поручение, возможно, подсластило последовавшую вскоре отставку. — Б. С.). Принять программу выкурки спирта в 90 млн ведер в 1930/31 году».
К тому времени смещение Рыкова с поста главы правительства было уже предрешено. Еще 13 сентября Сталин писал Молотову о необходимости перемен в правительстве, а 22 сентября уже прямо предложил ему пост председателя Совнаркома:
«Вячеслав!
Мне кажется, что нужно к осени разрешить окончательно вопрос о советской верхушке. Это будет вместе с тем разрешением вопроса о руководстве вообще, так как партийное и советское переплетены, неотделимы друг от друга. Мое мнение на этот счет:
А) нужно освободить Рыкова и Шмидта (заместителя Рыкова. — Б. С.) и разогнать весь их бюрократический консультантско-секретарский аппарат;
Б) тебе придется заменить Рыкова на посту Председателя СНК и Председателя СТО. Это необходимо. Иначе — разрыв между советским и партийным руководством. При такой комбинации мы будем иметь полное единство советской и партийной верхушек, что, несомненно, удвоит наши силы...
Все это пока между нами. Подробно поговорим осенью. А пока обдумай это дело в тесном кругу близких друзей и сообщи возражения».
Предложение Сталина было сформулировано в директивной форме, и, естественно, никаких возражений со стороны Молотова не последовало.
