Разве есть на свете хоть одно нечистое дело, хоть одно бесстыдство какого бы то ни было сорта, и прежде всего в области культурной жизни народов, в которой не был бы замешан по крайней мере один еврей? Как в любом гнойнике найдешь червя или личинку его, так в любой грязной истории непременно натолкнешься на еврейчика.
Когда я познакомился с деятельностью еврейства в прессе, в искусстве, в литературе, в театре, это неизбежно должно было усилить мое отрицательное отношение к евреям...
Это чума, чума, настоящая духовная чума, хуже той черной смерти, которой когда-то пугали народ. А в каких несметных количествах производился и распространялся этот яд!..
Одобрительные театральные рецензии всегда относились только к еврейским авторам. Резкая критика никогда не обрушивалась ни на кого другого, кроме как на немцев. Уколы против Вильгельма II становились системой, так же как специальное подчеркивание французской культуры и цивилизации. Пикантность литературной новеллы возводили до степени простого неприличия. Даже в их немецком языке было что-то чужое...
Отношение евреев к проституции и еще больше к торговле девушками можно наблюдать в Вене лучше, чем где бы то ни было в Западной Европе, за исключением, быть может, некоторых портов на юге Франции. Стоило выйти ночью на улицу, чтобы натолкнуться в некоторых кварталах Вены на каждом шагу на отвратительные сцены, которые большинству немецкого народа были совершенно неизвестны вплоть до самой мировой войны, когда часть наших германских солдат на Восточном фронте имела возможность или, точнее сказать, вынуждена была познакомиться с таким зрелищем...
Что было совершенно непонятно, так это та безграничная ненависть, с которой они относятся к собственной народности, к величию своего народа, та ненависть, с которой они бесчестят историю собственной страны и вываливают в грязи имена ее великих деятелей.
Это борьба против собственной страны, собственного гнезда, собственного очага бессмысленна и непонятна. Это просто противоестественно.
От этого порока их можно было излечить иногда на несколько дней, максимум на несколько недель. В скором времени при встрече у тех, кто казался тебе излеченным, приходилось убеждаться, что он остался прежним, что он опять во власти противоестественного».
Гитлер провозглашал: «Никакое примирение с евреями невозможно. С ними возможен только разговор по принципу: либо — либо! либо они — либо мы!»
Раз нельзя излечить, надо уничтожить. И уничтожили почти 6 миллионов человек, приведя их, так сказать, в «естественное состояние».
Геббельс, по части антисемитизма занимавший в нацистской верхушке почетное второе место после Гитлера, в 1937 году на партийном съезде в Нюрнберге заявил: «Взгляните, вот еврей — враг человечества, разрушитель цивилизации, паразит рода людского, воплощение зла, гнилостная бактерия, демон, приносящий вырождение человечества».
А Гитлер, вслед за другими антисемитами, утверждал: «Еврейский народ — при всем том, что внешне он кажется очень развитым, — на самом деле никакой истинной культуры не имеет, а в особенности не имеет никакой своей собственной культуры. Внешняя культура современного еврея на деле есть только извращенная им культура других народов». При этом «евреи живут, как паразиты, на теле других наций и государств. Это и вырабатывает в них то свойство, о котором Шопенгауэр должен был сказать, что «евреи являются величайшими виртуозами лжи»».
Фюрер прямо связывал еврейство с марксизмом и социал-демократией. Порой слова «еврей», «марксист», «коммунист» и «социал-демократ» выступали для него как синонимы. И всех их Гитлер считал злейшими врагами германской нации, объединяя в своем сознании политические и расовые категории. Он заявлял: «Когда я стал глубже изучать всю роль еврейского народа во всемирной истории, у меня внезапно мелькнула мысль, что, может быть, неисповедимые судьбы по причинам, которые нам, бедным людям, остаются еще неизвестными, все-таки предначертали окончательную победу именно этому маленькому народу. Может быть, этому народу, который испокон веков живет на этой земле, все же в награду достанется вся земля?
Имеем ли мы объективное право бороться за самосохранение или это право имеет только субъективное обоснование?
Когда я окончательно углубился в изучение марксизма и со спокойной ясностью подвел итог деятельности еврейского народа, судьба сама дала мне свой ответ.
Еврейское учение марксизма отвергает аристократический принцип рождения и на место извечного превосходства силы и индивидуальности ставит численность массы и ее мертвый вес. Марксизм отрицает в человеке ценность личности, он оспаривает значение народности и расы и отнимает таким образом у человечества предпосылки его существования и его культуры. Если бы марксизм стал основой всего мира, это означало бы конец всякой системы, какую до сих пор представлял себе ум человеческий. Для обитателей нашей планеты это означало бы конец их существования.
Если бы еврею с помощью его марксистского символа веры удалось одержать победу над народами мира, его корона стала бы венцом на могиле всего человечества. Тогда наша планета, как было с ней миллионы лет назад, носилась бы в эфире, опять безлюдная и пустая.
Вечная природа безжалостно мстит за нарушение ее законов.
Ныне я уверен, что действую вполне в духе Творца всемогущего, борясь за уничтожение еврейства, я борюсь за дело Божие».
Уничтожение евреев стало одной из главных целей внешней и внутренней политики Третьего Рейха. Гитлера не остановило то, что четверть всех германских нобелевских лауреатов были людьми еврейского происхождения. Кроме того, еврейская тема стала мощным оружием нацистской пропаганды. Все антифашисты в Германии объявлялись евреями или пособниками евреев. А насчет правительств стран антигитлеровской коалиции утверждалось, что они находятся под мощным еврейским влиянием.
Строго говоря, в истреблении евреев был значительный элемент иррациональности. «Окончательное решение» демонстрирует тот вред, который несла расовая доктрина Гитлера с прагматической точки зрения. Одно дело, когда евреев лишали гражданских прав и вытесняли из экономической жизни. Это только приветствовалось основной массой германского народа и было мощным пропагандистским средством повышения популярности национал-социалистов. Но совсем иное — поголовное уничтожение евреев. Это никак не могло встретить одобрения не только подавляющего большинства немцев, но и многих отъявленных антисемитов. Основная часть немцев, даже если и испытывала негативные чувства по отношению к евреям и приветствовала накладывавшие на евреев жесткие ограничения Нюрнбергские законы, совсем не была готова принять их физическое уничтожение. Как орудие пропаганды факт уничтожения евреев использовать не было никакой возможности. Поэтому «окончательное решение еврейского вопроса» приходилось проводить в глубокой тайне и от германского народа, и от мировой общественности. Если бы об этом преступлении стало известно, данное обстоятельство принесло бы нацистской Германии громадный вред, а шансов надежно скрыть организованное убийство миллионов евреев не было, учитывая общее число людей, вовлеченных в акцию.
