В 1931 году Сталин решил, что пришло время коренной реконструкции Красной армии. В июне этого года Тухачевский был возвращен в Москву на пост начальника вооружений Красной армии. А 27 мая 1932 года Сталин направил ему примирительное письмо: «Приложенное письмо на имя т. Ворошилова написано мной в марте 1930 года. Оно имеет в виду 2 документа: а) Вашу „записку“ о развертывании нашей армии с доведением количества дивизий до 246 или 248 (не помню точно); б) „соображения“ нашего штаба с выводом о том, что Ваша „записка“ требует по сути дела доведения численности армии до 11 миллионов душ (для будущего Верховного главнокомандующего красноармейцы были именно душами — теми же крепостными или «мертвыми душами», как у Гоголя. — Б. С.), что записка ввиду этого — нереальна, фантастична, не посильна для нашей страны».
Тут Иосиф Виссарионович лукавил. В его архиве хранилась записка Тухачевского, и Сталин, прежде чем писать письмо, наверняка заглянул туда и выяснил, что Михаил Николаевич вел речь о 260 дивизиях. Но генсек сознательно приуменьшил эту цифру, сославшись на забывчивость, чтобы легче было оправдать ту критику, которой он подверг Тухачевского двумя годами ранее. Сталин разъяснял: «В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я присоединился в основном к выводам нашего штаба и высказался о Вашей записке резко отрицательно, признав ее плодом „канцелярского максимализма“, результатом „игры в цифры“ и т. п. Так было всего два года назад. Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма — не совсем правильными. Во-первых, ближайшее знакомство с делом показало, что цифра „11 миллионов душ“ не вытекает из Вашей „записки“, ибо то, чего она в самом деле требует — это армия в 8 миллионов душ. Конечно, 8-миллионная армия — тоже нереальна, не нужна и не посильна для нашей страны, по крайней мере, в ближайшие три-четыре года (не говоря уже о первой пятилетке). Но 8 миллионов — все же не 11 миллионов».
В действительности у Тухачевского не было конкретной цифры ни в 8, ни в 11 миллионов, а армию мирного времени он вообще предлагал не увеличивать. Для военного же времени численность армии в 11 миллионов человек была вполне реальна. В конце Великой Отечественной войны советские вооруженные силы насчитывали 11,4 миллиона человек. Так что понять, в чем принципиальная разница между 8 и 11 миллионами, нет никакой возможности. Но Сталину нужен был предлог, чтобы дезавуировать прежнюю оценку предложений Тухачевского, вот он и придумал несуществующую дилемму двух цифр.
Далее Иосиф Виссарионович продолжил свое несколько вымученное извинение: «Во-вторых, несомненно, что изменившийся за последние годы характер армии, рост техники военного транспорта и развитие авиации, появление механизированных частей и соответствующая реорганизация армии — создают совершенно новую обстановку, лишающие споры о большом количестве дивизий их решающего значения. Нет нужды доказывать, что не количество дивизий, а прежде всего их качество, их насыщенность техникой будет играть отныне решающее значение. Я думаю, Вы согласитесь со мною, что 6-миллионной армии, хорошо снабженной техникой и по-новому организованной — будет вполне достаточно для того, чтобы отстоять независимость нашей страны на всех без исключения фронтах. А такая армия нам более или менее по силам».
Сталин сделал вид, что главное в записке Тухачевского — это вопрос о числе дивизий. Но ведь на самом деле Михаил Николаевич как раз и делал основной упор на оснащение войск танками, авиацией и другой техникой. Генсек просто использовал привычный прием — выдал мысли собеседника за свои собственные. Цифра же в 6 миллионов бойцов и командиров Красной армии как необходимом минимуме для отражения всех существующих угроз выглядит весьма внушительно. В начале 30-х годов численность вооруженных сил государств-лимитрофов, а также Франции, Германии и Англии вместе взятых едва превышала миллион человек, а единственный потенциальный противник СССР на Востоке, Япония, располагал 300-тысячной армией, в значительной мере связанной оккупацией Маньчжурии. Шестимиллионного войска в этих условиях могло бы хватить на завоевание Европы и Китая, для нужд же обороны такая численность вооруженных сил явно была избыточной.
Сталин пусть не прямо, но все-таки извинился перед Тухачевским: «Мне кажется, что мое письмо на имя товарища Ворошилова не было бы столь резким по тону и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении Вас, если бы я перенес тогда спор на эту новую базу. Но я не сделал этого, так как, очевидно, проблема не была еще достаточно ясна для меня. Не ругайте меня, что я взялся исправить недочеты своего письма с некоторым опозданием»
[2]. В результате Тухачевский был возвращен в Москву, назначен заместителем наркома обороны, а в 1935 году был произведен в маршалы и стал первым заместителем Ворошилова. Предложенный им план наращивания и перевооружения Красной армии начал претворяться в жизнь.
Может быть, Иосиф Виссарионович вспомнил, что пять лет назад Тухачевский, сам того не сознавая, подсказал ему идею нынешней чистки. 20 ноября 1932 года Михаил Николаевич послал генсеку перевод доклада о советских вооруженных силах, сделанного перед офицерами Квантунской армии начальником русского отдела японского Генштаба майором Фудзицука и напечатанного в виде отдельной брошюры
[3]. Там, в частности, сравнивались японская и Красная армии. Фудзицука утверждал: «В настоящее время в СССР, как бы там ни называть, имеется диктатура. Это диктатура компартии, или даже диктатура 9 членов Политбюро из группы Сталина, или даже диктатура одного Сталина. Для того, чтобы проводить диктатуру, нужно иметь сильную опору. Такой опорой является ГПУ и армия. Следовательно, к войскам относятся с особым уважением и пониманием и чрезвычайно заботятся о них. В настоящее время в СССР самые сладкие вещи едят и самую красивую одежду носят войска (сегодня многие российские военные тоскуют о тех благословенных временах, предпочитая забыть, что сладкая еда и красивая одежда соседствовали с кровавыми чистками и безжалостным истреблением армии в огне Великой Отечественной. А сколько крестьян умирало с голоду, в то время как командиры и красноармейцы сытно ели! — Б. С.). Поэтому, хотя в других областях проводится экономия, войска снабжаются хорошо. Советские войска вооружены не хуже войск Западной Европы, что же касается качества войск, то, может быть, вы думаете, что, какие бы хорошие ружья ни имели русские солдаты, все напрасно. Но мы отнюдь не думаем так просто. Во время русско-японской войны войска Японии выказали чрезвычайную доблесть… Советские войска чрезвычайно просты и мужественны, так что они напоминают нам время русско-японской войны. Они не уступают японским войскам в том, что они могут переносить лишения, что они имеют прекрасный дух дисциплины и что они сильны физически. Но я думаю, что у них есть некоторые отрицательные моменты в области духа, как, например, враждебность (очевидно, имеется в виду враждебность друг к другу, недостаточная моральная спаянность. — Б. С.). Я, однако, не могу сказать, чтобы русские солдаты были хуже (японских. — Б. С.). Что касается офицеров, то, пожалуй, японские офицеры самые доблестные в мире. Они доблестны, так как, окончив офицерское училище, они могут писать приказы за начальника бригады.
