Его предложения зазвучали особенно актуально сейчас, когда Сигизмунд пожелал объединить разнородные валюты своего королевства. Чтобы согласовать между собой польские королевские монеты и прусские денежные системы, для них требовалось установить твердый обменный курс. Коперник еще на мартовской встрече 1522 года немедленно дополнил свой трактат и предложил специальный план для уравнения валют. Но собрание завершилось без изменения текущего положения дел как в том, что касалось хождения монет, так и в отношении засевших в Вармии рыцарей.
Великий магистр Альбрехт потворствовал чеканке второсортных прусских монет с того момента, как возглавил Тевтонский орден в 1511 году. И все-таки большие военные расходы поставили его на грань банкротства. В 1522 году Альбрехт отправился в Германию, чтобы посетить Нюрнбергский сейм, где он надеялся обзавестись новыми союзниками, а также получить достаточное основание, чтобы нарушить мир с Польшей. На сейме Альбрехт встретил Андреаса Осиандера — бывшего католического священника и одного из учеников Мартина Лютера. Осиандер, недавно обратившийся в новую евангелическую лютеранскую веру и не скрывавший этого, принялся убеждать Альбрехта сделать то же самое. После этого Альбрехт отправился в Виттенберг, чтобы посоветоваться с самим Лютером. Знаменитый ныне еретик, отлученный от Церкви Львом X в 1521 году, тоже призвал Альбрехта прекратить служить Католической церкви, а также и ордену тевтонских рыцарей. Лютер считал желательным, чтобы Альбрехт присвоил себе ту часть Пруссии, которую занимали рыцари, нашел жену, которая бы правила вместе с ним, и основал семейную династию, которая наследовала бы его привилегии. Пока Альбрехт изучал эти интригующие варианты, его враг на протяжении десяти лет, Фабиан Лузянский, епископ Вармийский, умер от сифилиса 30 января 1523 года.
Монеты эпохи Сигизмунда I
Коперник, однажды сошедший с легкого пути к епископству, проложенного для него дядей, оказался во главе Гейльсбергского дворца. Капитул избрал его, вверив контроль над всеми землями епархии, включая те, что относились к епископскому престолу, до назначения преемника Фабиана. Учитывая тайную ненависть, царившую вокруг выборов после кончины епископа Ватценроде, король Сигизмунд в феврале отправил в Гейльсберг своих эмиссаров, чтобы не допустить предварительных выборов, которые капитул мог бы попытаться провести. Коперник встретил его людей уверениями в том, что каноники не только чтут право короля на выдвижение и одобрение кандидата, но также заново присягнут ему на верность под началом нового епископа, кто бы им ни стал.
13 апреля капитул избрал королевского фаворита Мауриция Фербера. Он был дальним родственником Тидемана Гизе и принадлежал к политически влиятельной семье из Данцига, где один его родич в тот момент служил бургомистром. Ожидая папского одобрения кандидатуры Фербера, Коперник исполнял обязанности епископа всю весну и лето 1523 года. Он старался восстановить закон и порядок, избавляя регион от упорствующих рыцарей и арьергарда польской армии. Те самые силы, которые пришли на защиту Вармии, теперь незаконно оккупировали несколько деревень и крепостей. Они отказывались уходить до тех пор, пока не вмешался сам король. Повинуясь приказу Сигизмунда от 10 июля, все польские командиры и солдаты, самовольно поселившиеся в епархии, наконец-то выступили в поход. Рыцари, однако, остались.
В августе Луна покраснела. Это вовсе не метафорическое обозначение крови или войны, а реальное и естественное событие — результат полного лунного затмения. Коперник зафиксировал начало погружения полной Луны в земную тень в «2 и 4/5 часа после полуночи», то есть 26 августа в 2:48.
Проходя сквозь тень Земли, Луна постепенно тускнела, пока не погрузилась в нее полностью. Затем, вместо того чтобы исчезнуть в темноте, заслоненная Луна окрасилась цветом Солнца: она тлела, словно уголек, на протяжении часа полного затмения, отражая свет заката и рассвета, проникавший в земную тень из дня минувшего или грядущего.
Коперник никогда не пропускал лунного затмения. Ни один астроном не упустил бы такой шанс, ведь для Луны во время затмения можно точно определить небесные координаты, что невозможно ни для какого иного феномена. В такие моменты тень Земли становилась видна на поверхности Луны, а центр этой тени соответствовал центру Солнца, расположенному строго напротив, в 180° небесной долготы. Когда координаты Луны таким образом подтверждались, можно было также измерить расстояние от звезд и планет до Солнца или Луны. «В этой области, — замечал Коперник, — природа в своей доброте оказалась очень чуткой к человеческим желаниям, в том смысле, что место Луны определяется более надежно через ее затмения, нежели посредством инструментов, причем без какого-либо намека на ошибку».
Даже при помощи «природы в ее доброте» наклон лунной орбиты относительно большого круга Земли ограничивал частоту лунных затмений одним или двумя в году, хотя в некоторые годы их не случалось вовсе. После 26 августа очередного полного лунного затмения пришлось ждать до декабря 1525 года.
В центральный момент затмения, который, по записям Коперника, пришелся на 4:25 утра, Луна была в противостоянии, но осталась на своем курсе и дальше. В отличие от Юпитера или Сатурна, Луна никогда не «пятилась» ни после противостояния, ни вообще когда-либо, потому что только Луна из всех небесных тел действительно вращалась вокруг Земли.
«Что касается движения Луны, — писал Коперник без явной иронии, — я не могу не согласиться с верой древних в то, что оно происходит вокруг Земли».
Ценность затмений
Иоганн Штёфлер в «Большом римском календаре», изданном в 1518 году, предсказал затмения, ожидающиеся с 1518 по 1573 год. Коперник добавил к своему экземпляру записи о собственных наблюдениях, проведенных в 1530–1541 годах. При затмении Земля, Луна и Солнце выстраивались особым образом в так называемый сизигий, который мог служить естественным способом проверки небесных координат. Коперник был свидетелем как частичных, так и полных лунных затмений, но частичное солнечное видел лишь однажды. Если бы у него была возможность оказаться в Испании или на южной оконечности Италии 18 апреля 1539 года, он мог бы наблюдать и полное солнечное затмение.
Птолемей писал в «Альмагесте» о том, как он делал выводы о движении Луны, следя за ней на протяжении трех затмений близкой продолжительности и геометрии. Коперник шел по его стопам, наблюдая свои три затмения: одно в ночь с 6 на 7 октября 1511 года, второе значительно позже — 5–6 сентября 1522 года, а третье — в ночь на Троицу, 26 августа 1523 года. С помощью этих данных он собирался скорректировать маршрут Луны.
На том пути, который много столетий назад начертил Птолемей, расстояние между Луной и Землей на протяжении месяца менялось столь значительно, что Луна должна была становиться вчетверо крупнее в самой близкой точке по сравнению с самой удаленной. Однако наблюдатели никогда не замечали, чтобы Луна так себя вела. Ее диаметр вообще практически не менялся, но Птолемей и большинство его последователей игнорировали этот бросающийся в глаза факт. Коперник попробовал исправить это несоответствие, предложив альтернативную траекторию, при движении по которой Луна сохраняла бы свой вид.
