В 1953 г., находясь в тюрьме, Абакумов показал: «Тогда было известно, что Михоэлс, а вместе с ним и его друг, фамилию которого не помню, прибыли в Минск. Когда об этом было доложено И.В. Сталину, он сразу же дал указание именно в Минске и провести ликвидацию Михоэлса под видом несчастного случая, то есть чтобы Михоэлс и его спутник погибли, попав под автомашину.
В этом же разговоре перебирались руководящие работники МГБ СССР, которым можно было поручить проведение указанной операции. Было сказано — возложить проведение операции на Огольцова, Цанаву и Шубнякова.
После этого Огольцов и Шубняков вместе с группой подготовленных ими для данной операции работников выехали в Минск, где совместно с Цанавой и провели ликвидацию Михоэлса».
Вечером 7 января 1948 г. Михоэлс выехал из Москвы в крайне подавленном состоянии. В Минске он участвовал в просмотре театральных постановок как член комитета по Сталинским премиям в области литературы и искусства. Мрачное настроение Михоэлса объяснялось арестами МГБ его друзей и знакомых. В поездке талантливого актера и режиссера сопровождал театровед В.И. Голубов-Потапов, завербованный органами госбезопасности. Итак, в Минск министру государственной безопасности генералу Цанава по «ВЧ» позвонил лично Абакумов и объяснил задание.
Заместитель министра генерал Огольцов вместе с начальником контрразведывательного отдела Второго Главного управления МГБ полковником Шубняковым решили отступить от первоначального плана и провести ликвидацию Михоэлса путем наезда на него грузовой машины на малолюдной улице. Прежде они усомнились в благополучном исходе операции во время «автомобильной катастрофы», так как в этом случае могли быть жертвы среди сотрудников.
В результате возник третий вариант:
«Было решено Михоэлса через агентуру в ночное время пригласить в гости к каким-либо знакомым, подать ему машину к гостинице, где он проживал, привезти его на территорию загородной дачи Цанава Л.Ф., где и ликвидировать, а потом труп вывезти на малолюдную (глухую) улицу города, положить на дороге, ведущей к гостинице, и произвести наезд грузовой машиной. Этим самым создавалась правдоподобная картина несчастного случая наезда автомашины на возвращавшихся с гулянки людей, тем паче подобные случаи в Минске в то время были очень часты».
План был намечен на вечер 12 января… А 13 января 1948 г. трупы Михоэлса и Голубова обнаружил рабочий, шедший на утреннюю смену. Расследование обстоятельств смерти продолжалось около месяца, после чего докладная записка Главного управления милиции МВД 11 февраля 1948 г. легла на стол заместителя внутренних дел генерал-полковник И.А. Серова.
В заключительной части этого документа говорилось:
«Так как контингент знакомых Михоэлса и Голубова-Потапова состоял главным образом из среды артистического мира, разработку которых целесообразно вести органами МГБ, то добытые следственные и агентурные материалы, касающиеся этих лиц, были переданы 2-му управлению МГБ СССР, и вся дальнейшая проверка этих связей проводилась аппаратом 2-го управления».
Все просто и ясно, если не считать, что осенью 1948 г. участники ликвидации были удостоены боевых орденов: генерал Цанава — ордена Красного Знамени, полковник Шубяков и еще два офицера (полковник и старший лейтенант) ордена Отечественной войны I степени, а два майора — ордена Красной Звезды.
* * *
Как-то Абакумов вызвал к себе М.М. Зарубина и поинтересовался:
— Нет ли чего интересного по Молотову?
Ветеран вспоминал:
«Вести оперативную работу против членов Политбюро мы не имели ни малейшего права. Но приказ министра есть приказ.
Я аккуратно, не произнося прямо фамилий, проинструктировал ребят. Они вспомнили об агентурной информации, положенной в свое время под сукно: кто-то из ближайшего окружения жены Молотова сообщал о ее, мягко говоря, не вполне скромном образе жизни.
Полина Семеновна Жемчужина была начальником текстильно-галантерейного главка Министерства легкой промышленности. Пока ее супруг надрывался в Совете Министров, Министерстве иностранных дел и Комитете информации, Полина Семеновна переживала третью молодость — уделяла много внимания своей внешности, принимала молочные ванны. Довольно свободно вела себя с мужчинами — на улицах, конечно, никого не ловила, но грань дозволенного перешла уже давно.
Абакумов, выслушав эту информацию, поморщился: «Слухи нам ни к чему, но направление интересное. Попробуй вместе с охраной что-нибудь организовать такое»» (его рука изобразила что-то напоминающее вращение катушек магнитофона). Мы залегендировали свой интерес к Жемчужиной и вскоре получили то, что ждал министр. Жемчужина для какого-то небольшого ремонта вызвала к себе электрика. Сделать этот молодой и симпатичный парень ничего не успел — почтенная дама почти насильно уложила его в постель. Виктор Семенович остался доволен».
Жена второго человека в Советском Союзе (Молотова) покровительствовала Михоэлсу, и прямо скажем, не без ее поддержки директор Государственного еврейского театра был удостоен звания народного артиста СССР, награжден орденом Ленина и избран депутатом Моссовета.
Как раз с этого времени, в конце 30-х — начале 40-х, на многих известных деятелей еврейской культуры в НКВД стали собирать компромат, который нередко выбивали из арестованных.
Например, у директора одного из институтов И. Белахова выбивали показания о его шпионской, контрреволюционной деятельности начиная с 1918 г., а потом ему «шили» интимную связь с женой Молотова. Но, ничего не добившись, расстреляли без суда в 1941 г.
Белахов писал из тюрьмы:
«С первого же дня моего ареста меня нещадно избивали по 3–4 раза в день и даже в выходные дни. Избивали резиновыми палками, били по половым частям. Я терял сознание. Прижигали меня горящими папиросами, обливали водой, приводили в чувства и снова били. Потом перевязывали в амбулатории, бросали в карцер и на следующий день снова избивали.
Дело дошло до того, что я мочился кровью, перешибли позвоночник, я стал терять сознание, и появились галлюцинации. Врач все это видел и санкционировал дальнейшее избиение. Избиение происходило в Наркомате в комнате № 552-а. Избивали Визель, Зубов и еще одно лицо, потом Иванов (комната 234) и Подольский.
Избивая, от меня требовали, чтобы я сознался в том, что я сожительствовал с гр. Жемчужиной и что я шпион. Я не мог оклеветать женщину, ибо это ложь и, кроме того, я импотент с рождения. Шпионской деятельностью я никогда не занимался. Мне говорили, чтобы я только написал маленькое заявление на имя Наркома, что я себя в этом признаю виновным, а факты мне они сами подскажут.
На такую подлость я идти не мог. Тогда меня отвезли в Сухановскую тюрьму и избили до полусмерти. В бессознательном состоянии на носилках отправили в камеру».
П.С. Жемчужина (Перл Карповская) была управляющей парфюмерным трестом «Жиркость» и осенью 1936 г. (ей 39 лет) побывала в Германии, Франции и в США, где посетила косметические фирмы.
