Допросы продолжались и в Бутырской тюрьме. Там его допрашивал бывший секретарь ЦК ВЛКСМ В.Н. Зайчиков, который рассказывал Месяцеву, как в первый раз привели Абакумова:
— А, мне следователя-новичка дали?
— Как вы определили?
— Вы были депутатом Верховного Совета, у вас еще на лацкане след от значка, ботинки из-за границы.
Абакумов его сразу раскусил.
Снова Виктор Семенович отрицал измену Родине, говорил, что были ошибки, недостатки, промахи.
— За них я готов отвечать. Я Родине не изменял, — твердил он.
Пытать же его больше не решались, потому что здоровье Абакумова ухудшается.
А что же с ним делать тогда? Например, секретарь партбюро парторганизации следчасти по особо важным делам МГБ СССР Цветаев в своем рапорте указывает:
«По имеющимся врачебным заключениям, арестованный № 15 якобы страдает болезнью сердца, а наблюдающий за ним врач разрешил допрашивать его не более 3–4 часов и только в дневное время.
При таком положении, учитывая поведение арестованного № 15, на мой взгляд, добиться от него признания вины в совершенных им преступлениях невозможно». Далее он предлагает:
«Мне кажется, целесообразно было бы поставить об этом в известность Инстанцию и предпринять необходимые меры в направлении получения от арестованного № 15 признательных показаний. Такой мерой, по-моему, может быть тщательное медицинское освидетельствование арестованного № 15 и в случае необходимости — применение срочных медицинских средств для быстрого восстановления его здоровья с тем, чтобы после этого его можно было бы активно допрашивать и обязательно пользоваться при этом острыми методами».
Зато бывшие подчиненные Виктора Семеновича старались вовсю.
Например, бывший заместитель начальника секретариата полковник Яков Михайлович Броверман, одногодка министра и житомирский еврей, «молотил» со страху так, что следователи не успевали записывать:
«Так, в 1945 г. вместе с Палкиным, бывшим главой отдела «Д» МГБ СССР, с Уткиным, бывшим главой 1-й коллегии МГБ, с Леоновым, главой отдела по расследованию особо важных дел, по приказу Абакумова я сфабриковал фотоальбом, посланный затем в ЦК, о подрывной деятельности организации белых эмигрантов в Маньчжурии.
Я должен сказать, что большая часть документов, фотокопии которых были помещены в альбом, относились к 30-м гг. и никоим образом не к 1945 г. Тем не менее Абакумов, желая создать впечатление, что контрразведывательные органы СМЕРШ преуспели в якобы полном уничтожении белой эмиграции и захватили документы об их деятельности в период Второй мировой войны, приказал нам вклеить даты в документы альбома.
В процессе подготовки для ЦК общей информации о работе органов МГБ, касающейся поиска и поимки агентов иностранных разведок и вдобавок авторов и распространителей антисоветских газет и анонимных писем, по приказу Абакумова я указал в этом материале только раскрытых шпионов и авторов анонимных документов и скрыл тот факт, что в течение длительного периода времени органы МГБ не могли установить, кто они, и что несколько десятков тысяч преступников, указанных выше, были еще на свободе.
Это дало возможность Абакумову скрыть от ЦК неудовлетворительную ситуацию, касающуюся поиска шпионов и авторов анонимных вражеских документов».
Другие тоже не отличались молчаливостью. Один бывший министр продолжал в том же духе. К чему это привело, свидетельствуют документы:
«Больной ходит, пошатываясь в разные стороны, пользуется при этом либо поддержкой окружающих, либо опирается на стены и предметы. Жалобы на боли в сердце, иррадиирующие в левую руку, на боли в ногах и отеки ног, отмечает слабость, быстрое утомление». Однако врачи считали Виктора Семеновича работоспособным в течение рабочего дня (до шести часов).
И вдруг случается непредвиденное — умирает Сталин. Виктора Семеновича пока не трогают. Не до него. Игнатьева 5 марта избирают секретарем ЦК по правоохранительным органам, МГБ объединяют с МВД, и министром становится Берия.
Началась новая чистка. Уже 16 марта Лаврентий Павлович распорядился арестовать Рюмина (7 июля 1954 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР вынесла ему расстрельный приговор, а 22 июля его расстреляли).
Абакумов продолжал сидеть. П.А. Судоплатов вспоминал: «Абакумова не освободили. Берия и Маленков имели на него зуб. Его обвинили в фальсификации дела Жемчужиной. В то время меня не интересовал Абакумов, у меня были свои причины его не любить, но я узнал от Райхмана, что Абакумов отрицал обвинения, связывающие его с сионистским заговором, несмотря на то что Рюмин зверски его пытал. Райхман рассказывал мне, что он вел себя как настоящий мужчина с сильной волей».
4
Последний вариант обвинительного заключения по Абакумову был подготовлен еще в феврале 1953 г. Этот документ вызывает интерес только потому, что его правил лично И.В. Сталин:
«Проводя подрывную деятельность, Абакумов и его помощники Леонов и Комаров (Сталин вычеркнул «и его помощники») игнорировали распоряжения Центрального Комитета, касающиеся обнаружения связей с иностранной разведкой врага народа Кузнецова и участников группы предателей, действовавших в партии и советском аппарате (Сталин добавил «в Ленинграде»). Преследуя преступные цели, они (Сталин вычеркнул «они» и добавил «он») ориентировали расследование по делу Кузнецова и его последователей в таком ключе, что это локальная изолированная группа, не имеющая зарубежных связей. Обвиняемый Комаров по этому поводу показал, что «он (Абакумов) прямо сказал, что дело Кузнецова и его вражеской группы является локальным. Он настаивал, что среди арестованных нет и не может быть людей, связанных с зарубежными странами (шпионов). Результатом вражеской деятельности Абакумова, Леонова, Комарова было то, что шпионская деятельность участников группы Кузнецова не была расследована, а следственное дело было изъято из обращения (Сталин вычеркнул это и написал «скрыто»).
Обвиняемый Абакумов вместе с другими, проходящими по этому же делу (Леоновым, Лихачевым, Шварцманом, Комаровым, Броверманом), саботировали расследование преступной деятельности арестованных американских шпионов и еврейских националистов, действовавших под прикрытием Еврейского Антифашистского Комитета.
После поверхностных допросов арестованных, в ходе которых их шпионская активность не была вскрыта в полной мере, а вопрос террора вообще не расследовался, расследование вышеуказанных дел было остановлено и в течение длительного времени не возобновлялось».
После смерти вождя изменилось немногое. П.А. Судоплатов:
«Берия и Маленков решили покончить с Абакумовым. На совещании у себя в кабинете Берия официально объявил, что хотя обвинения Абакумова в заговоре были несостоятельны, но он все равно остается под следствием за разбазаривание правительственных средств, злоупотребление властью и, что было серьезней, за фальсификацию дела против бывшего руководства Министерства авиационной промышленности, командования ВВС, против Полины Жемчужиной, за убийство Михоэлса».
