Дана вдруг сообразила, что именно он ищет.
– Ах, сыр… – отозвалась она. – Так он испортился! Стал прямо весь такой… – Молодая женщина неприязненно скривилась. – В черно-синей плесени!
– В плесени… – повторил за ней Артур.
– Ну да! Я и выбросила… Нельзя же такое есть! Отравиться можно… наверное, вам просроченный продали.
Мужчина помолчал немного, потом сказал:
– Ну, вообще-то… он и должен быть в плесени…
– В каком смысле?
– В том смысле… что это сорт такой… с плесенью… Вы что, никогда не ели, например, «Рокфор»? Очень распространенный сыр… Или «Стилтон»?
Дана растерялась. Она вдруг поняла, что сделала что-то непоправимое и Артур прямо сейчас выбросит ее за дверь вместе с недоеденными блинами. Она вспомнила про сыры с плесенью. Конечно же, она про такие слышала и читала, только никогда не ела. И в магазинах не видела. Да и где ж ей их увидеть, если она ходит только в гастроном возле своего дома. Там таких сыров не продают. Все больше «Российский», «Голландский» или, например, «Атлет»… И надо ж ей было взять и без спроса выбросить сыр… особый… деликатесный… Дорогой, наверное… Ха! Вот и попросила денег! Теперь за этот сыр рассчитываться придется…
– Я… я вам куплю другой… или деньги за сыр отдам… только попозже… У меня как раз сейчас нет, но потом будут… Я же работаю. И как только получу зарплату, так сразу и… куплю… – зачастила Дана, потом отвернулась к раковине, чтобы не смотреть ему в глаза, и продолжила: – Вы… вы просто так блины доешьте… без сыра. А я сейчас посуду вымою и быстро уйду… А потом сыр принесу или… лучше все-таки деньги вам отдам, а то вдруг не тот куплю… Я же понимаю, что не должна была выбрасывать, а выбросила…
Она замолчала, не зная, что еще сказать в оправдание, а потому взяла губку для посуды и принялась отмывать от жидкого теста глубокую миску, которую нашла в навесной полке. Теперь казалось, что она и эту миску брать не имела никакого права. И блины не надо было печь. Конечно, Артур, как воспитанный человек, не мог отказаться их есть, но когда выяснилось, что она выбросила его любимый сыр, ему, конечно же, никакие блины в рот не полезут.
Молодая женщина успела только как следует намылить губку, когда почувствовала на своих плечах руки Артура. Она вздрогнула так сильно, что он вынужден был сказать, сжав ее плечи еще сильнее:
– Ничего не бойся… И… и брось ты эту посуду… Есть же посудомоечная машина…
– Я не умею с ней… – пробормотала Дана.
– Ну и не надо, – ответил Артур и развернул ее к себе.
– А как же сыр? – спросила она.
– Да наплевать на этот сыр! Ерунда какая! Другой потом куплю!
– Я вам обязательно отдам деньги… – начала Дана, – и осеклась. Его лицо было так близко, что она зажмурилась, и именно в это время он поцеловал ее прямо в губы своими мягкими губами, еще пахнувшими блинами. Она сжалась от страха в комок, а он продолжал целовать ее лицо, потом шею, потом спустил с одного плеча платье и продолжил свои поцелуи. Дана знала, что с другого плеча спустить платье не удастся, потому что оно очень узенькое, и не могла понять, радуется этому или огорчается. Она вообще не могла определиться, как относиться к его поцелуям. Одно было ясно, как день: денег взаймы у него теперь не попросишь. И даже за выброшенный сыр с плесенью не отдашь…
Через пару минут Дана забыла о деньгах и сыре напрочь, сама обняла Артура за шею и стала отвечать на поцелуи мужчины, которого до вчерашнего дня не видела. Потом и платье как-то все-таки спустилось со второго плеча. Дана не успела этому удивиться, потому что все ее белье тоже каким-то чудным образом съехало с привычных мест, а потом и вовсе куда-то запропало. Незнакомый до вчерашнего дня мужчина тоже вдруг оказался без белой футболки и синих шорт, под которыми, похоже, ничего и не было. А может, и было, но Дана не заметила, куда делось. Зато она четко осознала момент, когда начала прижиматься своим обнаженным телом к такому же обнаженному и горячему телу Артура. Возникла мысль, что поступает она не слишком правильно, но тут же истончилась и растаяла дымкой. Кому какое дело, правильно она поступает или нет! Как хочет, так и будет поступать! А она хочет именно так! Пусть этот человек обнимает ее как можно дольше, а она будет изгибаться в его руках самой податливой лозой, ловить его прикосновения и дарить ему свои. И он будет рад ее ласкам не меньше, чем блинам. А может быть, и больше! Что блины? Их раз – и напек, хоть на кефире, хоть на чем! А так целовать его может только она одна, ведь другой такой Даны не существует в природе. Конечно, есть еще всякие медноволосые женщины, но на них надежда плохая. Если уж они не могут накормить своего мужчину как следует, значит, и ласки у них такие же суррогатные. А она, Дана, знает, что делает. Когда она еще надеялась удержать Вовку возле себя, изо всех сил старалась доставить ему удовольствие в постели. Ну… не получаются дети – пусть любовь будет жаркой, сладкой и неповторимой. Паразит Вовка не оценил и все равно слинял, но Дана изучила мужское тело так, что могла играть на нем, как на музыкальном инструменте. Ох, как давно не было у нее этого инструмента! Какое же ей удовольствие доставляет прикасаться к нему, извлекать звуки. Ага! Вот дыхание Артура уже участилось, а вот и стон… И еще… и еще… Будете, уважаемый, теперь всегда помнить ее, Дану…
Вы хотите отблагодарить? Ну что ж… Она не против… Она сейчас ляжет поудобнее, чтобы тоже сполна насладиться мужскими прикосновениями, такими медовыми, такими пряными… такими жгучими, такими неистовыми… И вот она уже сама вся превратилась в мед, в сладкую патоку, которая закручивается винтом и несется куда-то в поднебесье, подобно торнадо, чтобы там, высоко-высоко, взорваться и раствориться в раскаленном тягучем воздухе. Вот-вот…Сейчас… Еще миг – и ее, Даны, не станет…
– Ну, я, пожалуй, пойду, – проговорила Дана, придя в себя.
– Это с какой же стати? – спросил Артур, приподнявшись на локте и глядя ей в глаза.
– Ну… я и так вам навязалась… – ответила Дана и свои глаза отвела.
– А что, мы разве до сих пор на «вы»?
Она промолчала, слегка пожав плечами. Откуда ей знать, что теперь будет дальше.
– Больше никаких «вы», слышишь! И никуда ты не пойдешь! Мы только-только… можно сказать… познакомились… и вдруг уходить… Нет! Так дело не пойдет! И вообще! Я снова есть хочу! Там есть еще блины?
– Нет, вы… то есть… ты… ты все съел… но… – Дана замолчала.
– И что же мне обещает твое «но»? – смеясь, спросил Артур.
– Ну… вообще-то… я вчера картошки нажарила и котлет еще… только невкусных…
– Вот интересно, и зачем же ты нажарила невкусных?
– Так они ж покупные!
– И что?
– Как это что?! Да их же есть нельзя!
– Ну почему? Я часто ем, и ничего… все еще жив-здоров, как видишь!
– Ну… я вообще-то тоже вчера их ела… и все же… Все же надо покупать мясо, перекручивать на мясорубке и жарить! Это совсем другое дело!
