Бой начался по всему фронту сразу. Чувствовалось умелое руководство — красные дрались, как регулярная армия.
За 8 марта я даже не мог составить себе отчета, где наносится главный удар. Всюду шли только передовыми частями; для меня было неясно, где резервы. К вечеру 8 марта красные втянулись в перешеек. Грязь была страшная, лед для провоза орудий стал непригоден.
Утром 9 марта был опрокинут мой заслон на перешейке с трактиром, и крупная колонна красных втянулась в него; остальное двинулось по перешейку на юг. Таким образом, Юшуньская позиция с места была поставлена под угрозу обхода по Мурза-Каяшским перешейкам.
Я стал сосредоточивать свои резервы у Воинки, решив, что главный удар наносится через Перекоп, а на Чонгаре и озерном пространстве — демонстрация. Погода была туманная, и летчики ничего донести не могли, видимость (воздушная), и то при рискованном снижении, начала появляться лишь с 10 марта.
Одновременно я получил от Орлова телеграмму с вызывающе резким требованием прекратить всякое расследование по поводу истраченных им сумм и о подчинении ему войск, сосредоточиваемых вместе с ним в Воинке. Я его понял — вторая перчатка была брошена; не поднять перчатки красных, а теперь и Орлова, я не мог: я их поднял.
10-го утром красные достигли Юшуня и атаковали влезшую целиком в окопы (вопреки плану) бригаду 34-й дивизии, которая в полном беспорядке бежала на Воинку. Мурза-Каяш был тоже занят красными. Железнодорожный мост несколько раз был атакован с Чонгара.
В ответ на дерзкую телеграмму Орлова я приказал ему сдать отряд и явиться ко мне.
Всего к утру 11 марта через Перекопский перешеек в Крым дебушировало около 6000 красных, которые от Юшуня двинулись главной массой на Симферополь, достигнув реки Чатарлы, а около 2000 штыков двинулось вдоль строившейся железной дороги на Воинку — Джанкой. Три полка 46-й дивизии упорно шумели на Чонгаре. Мурза-Каяш был занят небольшим отрядом, около 500 человек красных, главным образом конных.
Мои силы располагались: на Арабатской стрелке — 1-й Кавказский стрелковый полк, около 100 штыков; от Тюп-Джанкоя до района Мурза-Каяш — 2 полка 13-й пехотной дивизии общей численностью около 400 штыков; на Симферопольском направлении — 5 казачьих разъездов по 5–7 человек, южнее реки Чатарлы, против Мурза-Каяша — чеченцы, 150 шашек, и часть конвоя.
В Воинке: бригады 13-й и 34-й пехотных дивизий, батальон юнкеров, Пинско-Волынский батальон, батальон немцев-колонистов, отряд Орлова, Донская бригада полковника Морозова, сводный гвардейский отряд, сводный полк 9-й кав. дивизии, часть конвойного полка — итого около 5000 штыков и шашек, при них 6 танков.
Тыл был совершенно оголен от войск.
Утром 11-го Орлов со своим отрядом двинулся на Симферополь, выйдя из состава сосредоточенной группы.
Измена его не нарушила моего плана. У меня все же оставался кулак почти в 4500 штыков и сабель, и я спокойно мог послать Выграну (начальнику этого резерва) приказ: «Юшунь взять и об исполнении донести».
К 12 часам красные уже отходили: их южной группе, не имевшей против себя противника, но зато обойденной во фланг и тыл, пришлось отходить в большом беспорядке с потерей большого числа пленных.
В 13 часов мною уже был отдан приказ: «Разбитый у Юшуня противник отходит в беспорядке к Перекопу. Орлов изменил и двинулся на Симферополь. Полковнику Морозову с Донской кав. бригадой, арт. дивизионом преследовать красных до района Чаплинки, полковнику Выграну со сводным полком 9-й кав. дивизии и 9-м арт. дивизионом преследовать Орлова на Симферополь. Капитану Мезерницкому с конвоем погрузиться в Богемке и следовать по железной дороге через Джанкой на Сарабуз с задачей перехватить отряд Орлова. Остальным частям расположиться по квартирам в районе Богемка — Воинка — Юшунь по указанию генерала Стокасимова. Я еду с конвоем».
12 марта конница Морозова заняла Чаплинку.
Из приказа видно, что все преследование базировалось на коннице и артиллерии. Какой из указанных родов войск играл в преследовании главную роль — трудно сказать. Я смотрю так, что преследовать противника может и должна конница, но она не может вести упорного боя, и, следовательно, противник может ее задержать, а то и вовсе не пустить дальше энергичным арьергардом, и вот задача артиллерии, свободно поспевающей за конной колонной, — сметать все и расчищать последней дорогу — это всегда давало мне хорошие результаты. В данном же случае преследование было ослаблено необходимостью ликвидировать Орлова. Я так подробно останавливаюсь на тактических вопросах потому, что считаю, что для военных это будет и интересно, и полезно. То, что я защитой Крыма принес вред, — это уже факт совершившийся, так надо теперь использовать этот факт с возможно большей пользой.
2. Управление в Юшуньском бою
Вопрос управления войсками в Юшуньском бою стоял очень остро. Дело в том, что как раз к Юшуньскому бою железная дорога, подходившая уже к Воинке, невероятной слякотью была попорчена у Богемки и требовала нескольких дней для исправления. На подвозе это отразилось мало, потому что перед тем благодаря той же железной дороге в районе Воинка — Богемка были устроены склады, которые можно было свободно тратить до конца, зная, что через 4–5 дней подвоз будет восстановлен. Но вот с моим проездом было хуже.
По железной дороге нельзя, на автомобиле тем паче. Мое присутствие требовалось и в Воинке, и на Чонгаре, может быть, и в промежутке между ними, и в тылу на случай выступления Орлова Когда положение поколеблено, особенно требуется личный пример и постоянное руководство, так как могут пасть духом и начальники.
Одного телеграфа было мало, надо было видеть бой и распоряжаться так, чтобы все чувствовали, что они на виду и не брошены. Джанкоя покинуть тоже было нельзя, потому что каждый запрос с фронта, оставшийся без ответа, мог возбудить слухи, что штаб уже снялся под влиянием неудачи на другом участке. Таким образом, сознавая необходимость личного примера, я за весь бой не покинул Джанкоя.
В помощь мне явились летчики: у меня было 6 летательных аппаратов. Но вылететь на них, чтобы опуститься в Воинке, тоже было невозможно, потому что спуск на размягченную почву должен был кончиться неудачей. Летчики летали непрестанно, донося мне о положении своих и неприятельских войск; соответственно этому я отдавал распоряжения, которые с аэроплана сбрасывались боевым участкам.
У войск создалось впечатление, что я сам нахожусь на одном из аппаратов. Благодаря летчикам картина боя и группировка красных стали мне ясны. Орлов был под непрестанным наблюдением. Летчики заменяли телеграф и телефон, всегда отстававший от войск, и все войска обороны Крыма были использованы в бою, конечно, за исключением танков, которые могли кружиться только около своей базы — грязь мешала их движению — и потому были использованы как форты у Воинки и держались между Орловым и остальными силами на случай, если тот ударит на них.
ГЛАВА X
Тыл во время Юшуньского боя и ликвидация отряда Орлова
К Юшуньскому бою уже были сменены неподходящие начальники до начальника гарнизона Симферополя и коменданта Севастопольской крепости включительно. Вылавливание банд было организовано, и они ликвидированы. Санитарная часть благодаря назначенному мною доктору Лукашевичу, человеку очень знающему и энергичному, стала на должную высоту. Пришлось прибегать к таким мерам, как реквизиция кроватей и ванн у населения для больных.
