Все изложенное приводит к общему суждению: части 2-го корпуса и генерала Барбовича выполнили возложенную на них задачу, и не их вина, что красные, обладая огромным превосходством сил, артиллерии и технических средств, удержали за собой пятиверстный плацдарм у Каховки
[17].
Последствиями неудовольствия главкома, о котором я сказал выше, по поводу Каховской операции был рапорт начальника моего штаба:
НАЧАЛЬНИК ШТАБА
2-го КОРПУСА
Августа 2-го 1920 г.
№ 517-н
КОМАНДИРУ
2-го КОРПУСА
Рапорт
Ввиду неудовольствия исходом операций, высказанного Главкомом (телеграмма № 8070) на имя Вашего Превосходительства и считая себя, как начальник штаба, ответственным за это, прошу об отчислении меня от должности начальника штаба по окончании операции.
Генерального Штаба полковник
Фролов
На этом рапорте я положил такую резолюцию:
«Очень жалею отличного работника, но так как сам ухожу, представлю решению Главкома. Слащов».
Одновременно я послал главкому такую телеграмму:
Срочно вне очереди
ГЛАВКОМУ
Ходатайствую об отчислении меня от должности и увольнении в отставку.
Основание: 1) удручающая обстановка, о которой неоднократно просил разрешения доложить Вам лично, но получил отказ, 2) безвыходно тяжелые условия для ведения операций, в которые меня ставили (особенно отказом в технических средствах); 3) обидная телеграмма № 008070 за последнюю операцию, в которой я применил все свои силы, согласно директивы и обстановки. Все это вместе взятое привело меня к заключению, что я уже свое дело сделал, а теперь являюсь лишним, № 519-й, х. Александровский, 23 ч., 2 августа 1920 г.
Слащов
Результатом этой телеграммы явился такой разговор со Ставкой:
«У аппарата капитан Ставрович. Будьте добры примите телеграмму: “Генералу Слащову. Я с глубокой скорбью вынужден удовлетворить возбужденное Вами ходатайство об отчислении Вас от должности командира 2-го корпуса. Родина оценит все сделанное Вами. Я же прошу принять от меня глубокую благодарность. Назначенный командиром 2-го корпуса генерал Витковский завтра выезжает в село Чаплинку. Впредь до его прибытия в командование корпусом укажите вступить старшему. Вас прошу прибыть в Севастополь. 4/17 Августа, № 009379, Врангель”».
ГЛАВА III
В Севастополе
Сдав должность командира 2-го корпуса, я 5 августа прибыл в Севастополь к главкому генералу Врангелю и подал ему рапорт:
Генерал-лейтенант
Слащов
4 августа 1920 г.
№ 1194/с
г. Севастополь
ГЛАВКОМУ
Рапорт
Считаю своим долгом более подробно донести Вам причины, вызвавшие мой рапорт об отставке. Они следующие:
Вы заняты общегосударственными вопросами и не в состоянии были уследить за всеми интригами, создавшимися кругом Вас. 2) Вокруг Вас составилась компания, проводящая свои личные интересы и имеющая во главе генерала Коновалова. 3) Ваш начальник штаба генерал Шатилов, будучи человеком честным, но, видимо, слабовольным, во всем подчинился злому гению Юга России — генералу Коновалову, который уже довел генерала Боровского до Ак-Маная, а генерала Шиллинга до Одессы. 4) Участвовать в сознательной работе на погибель России не могу.
Вследствие действий генерала Коновалова явилась последовательная работа по уничтожению 2-го корпуса и приведению его к левосоциал-революционному знаменателю, точно так же как и систематическое восстановление Вас против меня (факты: десантная операция не дала Вашей благодарности солдатам, а 1-й корпус ее
получил; пополнение корпуса задерживалось и мобилизационный район давался чуть не в полосе противника; награды частям были отклонены, а 1-й корпус их получил; производство начальника штаба 2-го корпуса в генерал- майоры отклонено за молодостью его выпуска из Академии, а годом моложе Коновалов и Егоров произведены; мои ходатайства видеть Вас для личного доклада и для поднесения от 2-го корпуса плана обороны Крыма трижды отклонены.
Не есть ли это удар по самолюбию всего корпуса?
Еще хуже оказалось влияние Коновалова на ведение операций.
В то время как Вы лично обещали мне мой бронеавтомобильный отряд, 6 броневиков и колонну грузоавтомобилей (ввиду отсутствия железных дорог) в 24 грузовика, я получил один легкий броневик с одним пулеметом и 6 грузовых машин, остальное все было передано в другие корпуса, между тем как еще до десантной операции от меня были взяты все транспорты. Аэропланы на 200-верстный участок были даны в количестве одного исправного и одного неисправного.
Благодаря этому погибли сотни лишних жизней.
Участвовать в уничтожении моих людей не могу.
Коновалову по злому умыслу или по небрежности не прочитывал и не докладывал Вам моих донесений о группировке противника, чем ввел Вас в заблуждение о месте главного удара.
Циничность его дошла до того, что по окончании операций он запросил: где группируется противник, и заявил, что «Ставке группировка его не ясна» (из прилагаемого при сем доклада Вы увидите, что обо всем заранее доносилось. Доклад полковника Александровича).
Чтобы окончательно подорвать дух 2-го корпуса, моим заместителем назначен генерал Витковский, человек, заявивший в момент ухода Деникина, что если уйдет Деникин — уйдет и Витковский со всей Дроздовской дивизией.
Вы знаете, что я все силы принес в жертву Родине; Вы знаете, что в момент ухода Деникина я первый поддержал Вас и сообщил Вам в Константинополь; Вы знаете, что говорилось у Вас в каюте и у меня в вагоне в 3 часа ночи, и поэтому гнусные интриги восстановления нас друг против друга должны были бы отпасть.
И вот на основании всего вышеизложенного я как подчиненный ходатайствую, как офицер у офицера — прошу, а как русский у русского — требую назначения следствия над Штаглавом, Штакором 2 и надо мной по поводу Каховской операции 25 июля и 3 августа сего года.
Знаю, что Вы, как честный русский офицер, мне в этом не откажете.
Приложение: Описание боя №№ 260—5—01743 и агентурные сообщения.
Слащов
Генерал Врангель на этот мой рапорт ответил, что я утрирую обстановку и что всякий суд надо мной и отставка моя вредны для дела.
Так как он (генерал Врангель) считает, что я подорвал свои силы при обороне Крыма, то он просит меня полечиться, для чего ассигнуется валюта. Лечиться же мне нужно в германских санаториях.
