Почитатель:
Ну, хватит о мрачном. Истории многих стран знают подобное. Поговорим под конец, как было принято в советских учебниках, о культуре. Вы должны согласиться, что Петровская эпоха стала настоящим прорывом в культуре. Русский язык стал искуснее, он быстро изжил церковнославянские архаизмы, его лексика обогатилась новыми словами, понятиями, и он стремительно превращался в современный литературный язык. Ломоносов — грандиозное культурное явление, которое без Петра было бы невозможно, — писал, что только с начала XVIII века мы заговорили на русском европейском языке. Первое же стихотворение Ломоносова на победу русской армии над турками в 1739 году звучит необыкновенно выразительно: "Шумит с ручьями бор и дол: // "Победа, Росская победа!" // Но враг, что от меча ушел, // Боится собственнаго следа!" Нет, при всем уважении к Древней Руси не могли так написать в XVII веке!
Да что стихи! Петр сделал так много для переноса в Россию совершенно ей необходимых культурных и интеллектуальных ценностей, начиная с закупок произведений искусства и заканчивая отправкой людей за границу для получения художественного образования (то и другое стало традицией в последующее время). А разве можно забыть "десанты" в Петербург приглашенных Петром иностранных художников, скульпторов, мастеров разных профессий?
Без сомнения, Петербург сыграл особую роль в приобщении России к культуре Западной Европы. Статус административной, военной и морской столицы делал неизбежным сосредоточение в нем самых разных, в том числе весьма образованных, специалистов с развитыми духовными потребностями, глубокой европейской культурой, обширными связями по всему миру. К тому же почти сразу город стал крупнейшим центром образования. Уже в XVIII веке ближние к Неве линии Васильевского острова напоминали Оксфорд или Кембридж. Кроме кадетов Сухопутного и Морского кадетских корпусов, здесь можно было увидеть учеников и студентов Академии художеств, гимназии и университета Академии наук, здесь встречались студенты Горного училища с 22-й линии, Учительской семинарии с 6-й линии, ученики Благовещенской и Андреевской школ с Большого проспекта, а также учащиеся частных учебных заведений. Не случайно именно в этом месте обитания тогдашней петербургской интеллигенции был открыт Петербургский университет, а потом гимназия Мая, Бестужевские курсы и т. д. Так формировалась питательная среда для развития русской культуры и науки.
Но и этого было мало для будущего культурного феномена "блистательного Петербурга". Для русской науки и искусства (по крайней мере до середины XIX века) важнейшим фактором развития стала императорская столичность Петербурга. Недаром все основные, структурообразующие институты культуры и искусства носили гриф "Императорский" (академии, театры, научные, просветительские, благотворительные общества). Как уже было сказано, в стране, где не было раньше университетских традиций, просвещенных феодалов и купцов-меценатов, наука и искусство могли развиваться только при поддержке государства, что с неизбежностью вело к зависимости деятелей культуры от бюрократии, от вкусов двора и самодержца, способствовало сервильности культуры. Но все эти недостатки имперской культуры и науки XVIII–XIX веков с лихвой окупались блестящими успехами ученых и художников.
Не будем забывать, что в большинстве своем наши самодержцы были людьми образованными, с развитым вкусом. Их дворцы стали подлинными музеями, где скапливались невероятные шедевры со всей Европы. Над заказами двора и подражавшей ему знати работали первоклассные художники, скульпторы, архитекторы. Во многом благодаря интенсивной культурной жизни двора в императорском Петербурге сформировались оригинальные культурные традиции. Более того, достижения имперской культуры стали во второй половине XIX — начале XX века основой для развития самых разнородных и независимых от власти культурных и художественных инициатив, идет ли речь о частных учебных заведениях или независимых журналах, творческих объединениях или театральных труппах. При этом борьба академических и неакадемических течений в науке, искусстве и культуре не была уничтожающе враждебна (судьба Репина и других тому пример), а оказалась благотворна, полезна для России.
Изначально созданные в рамках государства и дворцового ведомства, научные и художественные учреждения достаточно органично включились в общий культурный процесс новейшего времени. Причем долгое время академические традиции сохраняли свое влияние, оставались эталоном добросовестности, профессионализма, научной порядочности, формировали в стране устойчивые представления (а также мифы) об особой петербургской (ленинградской) интеллигенции. Эманация этой петербургской субкультуры волнами расходилась по всей Российской империи, формируя в целом русскую национальную культуру, которая уже была немыслима без Петербурга, без "имперского периода". И все Петр! Вы согласны?
Недоброжелатель:
Тут несколько возражений. Во-первых, приникая к источникам других культур, зачем нужно было яростно уничтожать свою, унаследованную от предков культуру, которой была почти тысяча лет? Как уже сказано, для Петра старина была синонимом вредного, плохого, смешного, неудобного. С его реформ в общественном сознании запечатлелось, что допетровская культура плоха, примитивна, малоинтересна. В сущности, до недавнего времени, до коллекций икон художников Грабаря, Корина, до повести "Черные доски" писателя Солоухина, до фильма "Андрей Рублев" Тарковского, до исследований академика Д. С. Лихачева повсеместно царило убеждение, что древнерусская культура вторична, тупикова. Причем такое отношение к старине из Российской империи перекочевало в Советскую империю. Еще живы люди, которые помнят "открытие" Андрея Рублева или Дионисия, замазанных синодальными богомазами. Сколько гениальных памятников прошлого было погублено из-за пренебрежения, сколько уничтожено старинных икон, книг, сколько угасло или прервалось культурных традиций, составляющих сущность русской культуры!
Кажется, будто Петр ломал русскую культуру через колено, поступал с ней как завоеватель. Неужели наш народ, живший до Петра тысячу лет, был так плох, что заслужил колонизаторское отношение? Ведь произошло нечто страшное: нарушилось то, что называется translatio studii — преемственность культуры. Даже Реформация в Европе не была столь радикальна в отношении культуры, как "культурная политика" Петра в России. Сравнивая Россию с Японией в правлении императора Мэйдзи, понимаешь, что Петр, модернизируя страну, ее экономику, армию, создавая современный флот, активно общаясь с иностранцами, перенимая достижения их культуры, имел возможность сохранить традиционные, старинные формы одежды, обычаи, песни.
Положа руку на сердце скажем, что почти весь XVIII век в культурном смысле пропал для России. С трудом усваивая европейские барокко и классицизм, сочиняя по европейским "прописям", русская культура целый век пребывала, в сущности, в состоянии ученичества, подражательства — до времен Пушкина и Глинки, когда привитое дерево наконец дало обильный плод. Но целый век — слишком дорогая цена за оригинальность.
Во-вторых, о каком достоинстве человека, дворянина, о каких зачатках гражданского общества можно говорить в те времена? Все сплошь представляли собой разные категории "государевых рабов". Петровский дворянин такой же раб государства, как крестьянин — раб дворянина. Сами жизнь и смерть не были собственными у человека той эпохи. Вы знаете, что Петр ввел законы, предписавшие казнь самоубийцам (живые они еще или уже мертвые), ибо признавалось, что жизнь подданного принадлежит не ему, а государству. В стране воцарилось повсеместное, невиданное прежде насилие. Можно говорить даже о его тотальных формах. Так, на крупных стройках просматривались черты будущего ГУЛАГа: тысячи закованных в цепи преступников строили города, крепости, гребли на галерах. В законодательстве стали преобладать суровые, даже свирепые нормы наказания. Кажется, что не было закона, который бы не предусматривал телесных наказаний. Били, пороли, истязали всех: дворян, солдат, стариков, женщин, детей. Все это историки права называют "раздачей боли".
