Шатаясь, опустошенный и униженный король Парфагона и Арогдора подошел к своему мягкому креслу, медленно присел на него и обреченно вымолвил:
– Я готов слушать…Прокуратор.
* * *
Поздно вечером бледный и ни на что не реагирующий Томас наконец спустился к аплодирующим ему гостям, в своих лучших нарядах заждавшихся начала праздничного ужина в обеденном зале, где огромные и аппетитные натюрморты смотрели со стен на богато сервированный стол. Со злостью отмахнувшись от всех приветствий, он молча занял свое место во главе стола и стал монотонно поедать все, что ему подавали слуги. Рядом сидели воодушевленные Калица, Элизабет, Кейт, Ален, Макс, новоиспеченный трибун Карл Линн, а также другие немногочисленные офицеры Парфагона и все выжившие в смертельном походе рыцари. В противоположном конце стола по-прежнему восседала бледная и равнодушная Мария вместе со своей словно оглушенной дамской свитой, отныне не реагирующей на бесконечные пошлые шутки с мужской части комнаты. Она попыталась переосмыслить ситуацию, но не нашла ни единого решения кроме как делать вид, что ничего не происходит. Она знала, что их сломанная жизнь уже никогда не будет прежней, и его уже не стоит ждать в своей опустевшей без огромного супруга кровати.
Радостные люди под звон вилок и ножей оживленно обсуждали светлое будущее освобожденной Селеции и ознаменовавшее его необычное солнечное затмение. Однако Томасу было ни до затмения, ни до Марии, ни до кого-либо вообще.
Кроме Элизабет.
Хотя не все детали были до конца понятны, в его гудящей голове сложилась целостная картина настоящего мира, в котором он жил. Теперь он знал, что в действительности творилось все это время на Селеции. И его это шокировало. Еще лучезарным и беззаботным утром он считал себя почти богом, но теперь отлично понимал, что является просто винтиком в чьей-то грандиозной игре. Игре, в которой есть смысл. Страшный и великий смысл.
Прежде всего, выяснилось, что несчастный Альберт был предельно честен с ним, когда говорил про глобальные правила жизни. Он говорил, что существуют противоборствующие стороны, которые всегда проигрывают, а также высшие уровни, где жизнь идет по другим правилам и где уже нет сторон. Но Альберт просто не успел ему объяснить, что уровни бывают разными. Даже Высший совет, куда был приглашен наивный Томас еще будучи трибуном, оказался лишь одним из уровней. И каждый уровень являлся пешкой в руках более высшего уровня. Даже сам Прокуратор не был конечным звеном этой огромной цепи.
Как понял Томас, на самом деле мир гораздо больше того, что он мог вообразить. Прокуратор сказал, что даже на самых быстрых лошадях его не проехать за год, и это не считая просторов заселенного неведомым образом бесконечного небосвода. Селеция, все ее радости и беды, является лишь небольшим островом в огромном мире материков. Но не простым островом. В руках Томаса находилась немыслимо важная для будущего всего человечества система, в которую вложено непомерно много сил и ресурсов, а самое главное, бесценного времени.
Когда-то давным-давно мир столкнулся с парадоксальной проблемой. Достигнув уровня Совершенного общества, когда Связь стала таким же пустяком, как для Томаса шпоры, а все без исключения были счастливы и богаты, люди вдруг узнали о фазе и ее возможностях. Верней, они знали о ней почти всегда. Разные чудаки ею бесцельно занимались ради развлечения или выдуманного просветления, а все остальные им не верили или просто не понимали, зачем она нужна. Да и как это могло быть иначе, когда эти чудаки полностью дискредитировали фазу, считая ее неким параллельным магическим миром, называя его самыми дурацкими и глупыми названиями? Это недоразумение совершенно случайно исправила группа молодых ученых, которая сенсационно обнаружила, что через фазу можно не только развлекаться, но и производить сверхсложные вычисления и, самое главное, напрямую влиять на организм человека. Оказалось, с ее помощью можно менять внешний вид и органы тела по своей собственной воле, а также контролировать возраст. Теоретически, это открывало перед окрыленным человечеством перспективу бессмертия и даже вечной молодости – того, чего как раз не хватало для перехода на конечный уровень развития в форме Абсолютного общества.
Главная загвоздка оказалась в том, что фазить могли далеко не все члены Совершенного общества. Даже те, кто мог в нее попасть легче других, все равно делали это с большим трудом. Чтобы добиваться с ее помощью ощутимых изменений собственного тела им и вовсе приходилось применять настолько большое количество усилий, что идею было невозможно масштабировать на жизнь каждого человека, да и вообще лишало ее смысла. Сначала ученые с надеждой предположили, что дело лишь в том, что фазой нужно заниматься с детства, и тогда все будут легко и просто в нее попадать. Однако быстро выяснилось, что это лишь ненамного меняло ситуацию, а данная обнадеживающая теория оказалась ошибочной. Стало понятно, что фаза то ли только возникала в фундаментальных кирпичиках человека, в генах, как их назвал Прокуратор, то ли наоборот, уже пропадала из них. Эти самые гены могут быть плохими или хорошими. Передаваясь с родителями, они обуславливают то, насколько человек адаптирован к жизни и какие у него есть способности. В общем, в той ситуации фазу оказалось невозможно использовать для совершенствования цивилизации.
Да, человечество развилось столь высоко, что могло решить эту проблему путем некой науки генетики. Но ведь это Совершенное общество. Оно посчитало такое вмешательство в природу неэтичным, недопустимым, ведь все должно быть естественно в истинно правильном мире, и никак иначе. Даже после долгих дискуссий лучших умов науки с представителями органов власти так и не удалось получить разрешения. Парадокс, но они могли как угодно использовать генетику для совершенствования кроликов, но не могли и пальцем пошевелить во благо самого человека.
В итоге, в их руках остался лишь один инструмент: естественная эволюция, когда поколения людей сами по себе генетически совершенствуются в нормальных условиях бесконечной цепочки жизнь-смерть. Но сколько нужно ждать до тех пор, пока легкодоступная фаза проявит себя в генах каждого человека, если люди живут до сотни лет, не освобождая места для новых поколений? Тысячу лет? Сто тысяч? Миллион? Возможно ли это в принципе, если наличие фазы не дает преимуществ в повседневной жизни, то есть не дает больше шансов для передачи нужных генов? Мало того, Совершенное общество не могло не то, чтобы эволюционировать, оно вообще вырождалось. Свои гены мог передать любой его член, даже если он не должен был выжить в условиях дикой среды, прекратив свою ущербную линию.
Ученые пришли к выводу, что достигнутые идеальные условия существования являлись главным врагом человека, ведь жизнь без справедливой, с точки зрения природы, смерти обречена на грандиозные проблемы и неизбежное вымирание в будущем, так как это противоречит фундаментальным правилам самой природы. А самым ценным и гениальным правилом является грандиозная по эффективности череда смерти и рождения, в награду за которые дается бесконечное совершенствование и выживание. Почти остановив этот идеально отлаженный механизм своим высоким развитием, создав колоссальный дисбаланс естественности, Совершенное общество поставило под угрозу свое собственное существование в долгосрочной перспективе, не говоря уже об эволюции и фазе, необходимой для достижения мечты в виде Абсолютного общества. Все понимали, что нужно было решить эту проблему в любом случае. А решить ее можно было только смертью. А смерть можно было получить, только сняв с себя ответственность за нее, а также только в том случае, если она не будет касаться самого Совершенного общества и его полноправных членов.
