Легат Нильс Дор лично взял в руки два дымящихся факела и заранее оговоренными с Ричардом движениями дал знак начала наступления. Взведя свои арбалеты, пятьсот огромных рыцарей, с ором и сотрясающим землю топотом лошадей, эффектно развивая свои синие накидки, кинулись с трех сторон на прекрасную Ярту. Как и ожидалось, не сидящие на месте мутанты за полторы недели успели хорошо укрепиться и тщательно перекрыть единственные дороги с запада и востока, а также подготовить несколько крепких линий внутренней обороны. Единственной неожиданностью была атака с моря, к подготовке отражения от которой у них был лишь один короткий день.
Предсказуемо рыцари начали нести ощутимые потери еще на подступах к первой линии обороны арогдорцев. Проблема заключалась в отсутствии опыта брать такие серьезные укрепления, ведь враг никогда прежде не успевал столь плотно закрепляться в захваченных населенных пунктах. Как итог – четырехрукие мутанты ловко и метко пускали стрелы из многочисленных укрытий, сражая то одного, то другого отчаянного рыцаря или его невинного коня.
Встретив столь ожесточенное сопротивление, Нильс на какое-то время даже успокоился. Получалось, именно в этом и заключался загадочный план Джавера: всего лишь создать неприступную линию обороны и неотступно держать позиции. Вздохнув с облегчением и видя, как мучается в тылу взбудораженный Томас, главнокомандующий армией Парфагона настолько расслабился, что, скрепя сердцем, все-таки дал ему разрешение присоединиться к смелой атаке.
Приученный к работе со стрелами с самого детства, Томас немедленно накинул округлый шлем со сливающимися овальными прорезями для глаз и рта, оседлал заржавшего Вектора, вставшего на дыбы от резких движений и отовсюду раздающихся криков, и вскоре прискакал к передовой у первых зданий на окраине Ярты. Спрятавшись за огромным валуном, он начал метко пускать стрелы из арбалета, пробивая брешь в обороне одного из типично желтых для южного города зданий, где у неприятеля была устроена надежная боевая позиция.
Едва почувствовав возможность продолжения атаки, облаченные в доспехи воины с мечами наперевес смело кинулись к обстрелянному дому, ведомые одним из храбрых центурионов, тогда как все уцелевшие мутанты дружно отступили ко второй линии обороны в соседнем квартале, также благоразумно заранее приготовленной. Не отставая от рыцарей, в бой с отчаянным криком кинулся и теряющий рассудок Томас. Добравшись до освобожденного дома, он мгновенно спешился и сразу же наткнулся в просторной и скромной прихожей на клыкастую загорелую морду раненого в грудь мутанта, который упирался дредами в высокий потолок и источал ту самую тошнотворную вонь смеси пота и отвратной кислятины, которую бывший селянин хорошо запомнил из своего раннего детства.
Не успевший сбежать арогдорец вовсе не собирался сдаваться, в чем попросту не было никакого разумного смысла. И поэтому, недолго думая, он бросился с проржавевшим топором на обрадовавшегося Томаса, который легко увернулся от свистящего лезвия и двумя акцентированными движениями меча нанес точные проникающие ранения между щитами наращенной брони на животе скулящего мутанта, как его и учили все пять лет в Академии. Когда огромный четырехрукий и вонючий монстр свалился без чувств, сотрясая треснувший деревянный пол своей чудовищной массой, ликующий рыцарь со всей злости пробил острием меча его массивный лоб, крепко прибив громко треснувший череп к дубовому полу, с головы до ног обрызгав себя сладострастной горячей кровью.
Наконец, все восемнадцатилетнее ожидание мести разом изверглось наружу. Утонув в бурлящих эмоциях и страшной злости, дико крича во всю раскрытую глотку и страшно выпучив покрасневшие глаза, повзрослевший селянин снова и снова вытаскивал застревающий в полу огромный меч и все с большей силой вонзал его обратно в изуродованную тушу бронированного мутанта. Наконец некая увесистая глыба с грохотом свалилась с освобожденных плеч Томаса, и он стал постепенно трезветь, ощущая себя совсем иначе, чем все эти годы. Будто оказался в другом мире. Словно заново родился. Выплеснув самые поверхностные эмоции, он отчетливо почувствовал настоящую глубину своего стойкого желания уничтожить всех мутантов до единого, но отныне только хладнокровно и предельно расчетливо.
Та же самая история с прорванной обороной повторилась и с западной стороны, где под командованием белокурого трибуна разгоряченные рыцари все глубже и глубже пробивались внутрь построенного из ракушечника великолепного города. Все это происходило на глазах руководящего операцией Нильса, который под тяжелые удары взволнованного сердца по-прежнему наблюдал за результативными перемещениями своих войск с высоты штаба на холме с восточной стороны сверкающей на солнце бухты.
– Легат Дор, – вдруг прервал его наблюдения один из охранников и показал пальцем на море, где на полных парусах с запада приближались еще четыре черных двухуровневых галеры. Полсотни длинных и синхронных весел каждой из них медленно, но уверено приближали суда к берегу, словно это были некие огромные многоножки из кошмарного сна ребенка, спящего в лихорадочном бреду.
– Понятно, что ты задумал, – зло бросил Нильс. – Но это бесполезно, мой старый друг!
Действительно, к этому моменту упрямые парфагонцы с суши и моря уже захватили пришвартованные у берега суда, успешно пробили все основные линии обороны и с трех сторон прижимали паникующих мутантов к отвесным горам, по которым те пытались отчаянно спастись. Увидев сложившуюся ситуацию, подоспевшая вражеская подмога не решилась высаживаться на берег, вероятно, и без того измотанная интенсивной работой веслами, поскольку, судя по всему, нанятых гребцов у них не было. Прибывшие суда лишь ограничились выпущенными зажигательными стрелами по скромной флотилии Парфагона, быстро подпалив все до одного судна на пристани, включая только что захваченные рыцарями черные галеры.
Еще через полчаса радостные Нильс и Ричард горячо обнялись на центральной площади Ярты, покрытой ровной брусчаткой и с расположенными по периметру непривычными для Селеции мохнатыми пальмами. Позади них была бирюзовая бухта, а спереди простирался великолепный вид на уползающие вверх узкие улочки уютного города, над которым нависали неприступные макушки скалистых гор, частично утонувших во взбитых облаках.
– Женушке привет успел передать? – съязвил Нильс, пребывая в приподнятом настроении.
– А давай, мы тебя тоже женим? На Джавере? Тебе ведь женщины уже давно надоели, наверное.
– О-о-о, какая отличная идея! Томас, – крикнул легат прискакавшему на Векторе приемному сыну, – мою любимую невестушку нигде там не видел?
– Что? Какую невесту? – не понял шутки разгоряченный рыцарь с торчащей из левого плеча стрелой, которую он явно не замечал.
– Нашего друга Айвора Джавера не встречал?
– Они все лезут в горы. Мы уже не можем их преследовать.
– Да неужели?!
– Ага! Что нам делать?
– Эти твари выросли в горах. Что тут поделать? Но оттуда они все равно уже не уйдут, – довольно отметил Нильс, рассматривая в подзорную трубу карабкающихся в отступлении мутантов. – Дожимайте, сколько сможете, а там посмотрим.
