Вдруг главнокомандующий перестал улыбаться и начал нервно водить трубу то далеко в правую, то в левую часть склона и обратно:
– Твою ж мать! – заорал он. – Ричард, Томас, гоните тыловые обозы в город. Немедленно!
Еще не понимая происходящего, новоиспеченный рыцарь кинулся к восточному выходу из города, где были оставлены перед атакой части поддержки и их служащие. Выжимая из своего и без того уставшего коня последнее, он заметил как с гор к нему наперерез стремительно спускались на могучих челоконях сотни полных сил мутантов, дреды которых словно взбешенные ужи подпрыгивали и дергались во все стороны. Обернувшись, он увидел такую же удручающую картину с западной окраины Ярты, и стало понятно, что он не успевает на помощь.
Хотя несчастные люди из обозов сами заметили опасность и попытались спастись, невероятно быстрые мутанты не дали никому и шанса избежать незавидной участи. На глазах пораженного Томаса они по-зверски убивали всех оставленных Нильсом беспомощных людей, зачастую расчленяя их пополам лишь одним мощным ударом меча или топора. На их защите оставалась всего дюжина воинов, которые были молниеносно и безжалостно повержены, так и не сумев оказать никакого ощутимого сопротивления шумно спускающейся лавине противника. Все другие резервы уже давно были в городе, так как побелевший к этому моменту легат сделал коварную и смертельную ошибку, непростительно посчитав его взятым.
Заняв ключевые позиции с запада и востока, мутанты не стали сразу атаковать, внимательно наблюдая за происходящей паникой в дымящемся городе. Славная рыцарская армия под руководством Нильса Дора, в которой оказались собраны лучшие воины короля Альберта Третьего, теперь была беззащитно заперта между скал и морем без обозов тыловой поддержки и, вероятно, с опустошенными погребами и складами крохотной Ярты, пятитысячное население которой было то ли полностью уничтожено, то ли спасалось где-то в непроходимых лесах или безжизненных горах.
Генерал Джавер, знающий не понаслышке все секреты подготовки военачальников Парфагона, не стал долго ждать развязки и рисковать достигнутым успехом. Плотно сгруппировав спустившихся с гор мутантов, он тут же отдал приказ на долгожданную контратаку, справедливо рассчитывая свежими силами просто добить измотанных и растерянных рыцарей. В этот момент подданные короля наивно полагали, что смогут использовать приготовленные противником укрепления, но они оказались лишь имитацией, не пригодной для удержания позиций, что объясняло такое легкое взятие Ярты.
Однако, безвозвратно потеряв около половины своей армии, вовремя спохватившемуся Нильсу удалось оперативно создать круговое укрепление в центральном квартале, где раньше жили самые состоятельные граждане в надежных особняках с толстыми стенами, будто изначально рассчитанными на длительную осаду. По его периметру были заграждены и завалены проходы всех смежных улиц, а также расставлены в ключевых точках сторожевые позиции из наиболее опытных и свежих воинов. При этом раненых и мирных подданных короля спрятали в холодных подвалах и погребах. Обезопасив себя, удрученным парфагонцам теперь оставалось лишь с болью в сердце и горькими слезами на глазах наблюдать, что вытворяли остервеневшие мутанты с пойманными собратьями за пределами спасительно квартала. Около часа топот стремительных челоконей раздавался по всему городу: арогдорцы прочесывали Ярту вдоль и поперек, яростно добивая неспособных в одиночку защищаться воинов и совсем беспомощных заблудившихся гребцов, отчего вечернее небо то и дело разрывалось от отчаянного крика и адского смеха.
Зажав обреченного противника на маленьком клочке суши, Джавер логично решил начать позиционную осаду анклава, понимая, что измучившиеся рыцари все равно не выдержат больше нескольких бесконечных дней. При этом минимум полторы недели у Нильса не было ни единого шанса получить ни подмогу, ни пищу, ни воду. К тому же, мутанты с нижних склонов гор и соседних домов планомерно и веселясь пускали обычные и зажигательные стрелы в как на ладони расположившийся перед ними временный укрепрайон, с каждым часом все больше ослабляя его.
* * *
Следующие три дня были сущим адом для имевших счастье выжить парфагонцев. Каждые несколько часов, ночью и днем, им приходилось отбивать непрекращающиеся атаки мутантов, направленные больше на изнурение и моральное подавление, нежели чем на реальные потери живой силы. Если на оборонительных позициях, к которым подключили неопытных гребцов, была хоть какая-то ротация, то остаток штаба работал денно и нощно в одном из темных подвалов огороженного квартала, стараясь продумывать оперативный ответ на любую ситуацию. В это время хитрый Джавер сделал все, чтобы попавший в ловушку главнокомандующий армии Парфагона и его команда не могли расслабиться ни на минуту. В купе с полной безысходностью, терпение и выдержка самого Нильса падали с каждым часом. То же самое произошло с Ричардом и другими офицерами, которые все больше возлагали вину на своего легата, которым искренне восхищались еще буквально несколько дней назад.
В обычной жизни в гарнизонах рыцари спали не меньше двенадцати часов в сутки, потребляли безграничное количество пищи и воды, в общем, жили в свое удовольствие. Теперь же они пребывали в беспрерывном стрессе, угрозе бесславной смерти в любой момент и почти полном отсутствии провианта. Кроме того, они совершенно не могли спокойно отдыхать, что не только лишало их возможности попасть для восстановления в спасительную фазу, но и почти не давало шансов хотя бы просто нормально уснуть, что с каждым часом все больше расшатывало и так поврежденную психику. Как итог, с каждым днем все больше теряющие силу воины стали стремительно худеть: их организму требовалось очень много энергии только лишь для простого существования и для ее восполнения он начал без оглядки пожирать собственные излишки в виде массы, наращенной с таким трудом.
Чтобы хоть как-то исправить с каждым часом катастрофически ухудшающуюся ситуацию, не сдающийся Нильс с содроганием разрешил забивать также измученных жаждой и голодом лошадей, особенно если они были сильно травмированы или принадлежали погибшим героям. Это помогло сохранить остатки сил, но парфагонцы все равно не могли съесть всех своих лошадей, к которым относились как к верным младшим товарищам, без которых они лишали себя последней надежды на возможное спасение.
Еще хуже приходилось раненым, так как не было никакой возможности надлежащим образом обработать их раны и облегчить страдания, ведь вся немногочисленная медицинская служба трагически погибла вместе с утраченными тыловыми обозами. Среди этих несчастных, выбывших из строя воинов, в одном из сырых подвалов, к горечи еле живого от усталости Нильса, в холодном жару и бессознательном бреду лежал его приемный сын. Кроме нескольких мелких и незначительных ранений, попавшая в плечо роковая стрела вызвала большую кровопотерю и оставила после себя распухшую почерневшую рану, которая все время гноилась и привела к болезни всего организма. Отсутствие медикаментов и возможности попасть в фазу для самолечения, чему интенсивно обучали в Школе и затем в Академии, почти не оставляли ему шансов продержаться хотя бы еще пару дней. А ведь подмога даже не предвиделась, ввиду фатальной удаленности Ярты от любых крупных гарнизонов, которые, в лучшем случае, только узнали о случившемся, и им теперь требовалось не меньше недели, чтобы выручить своих попавших в беду товарищей.
