Несмотря на внешний вид, по манере общения Рита была явно немолода и благодаря своему опыту вскоре легко почувствовала подозрительную странность чужаков. Так как Ален уже несколько минут остолбенев сидел с выпущенным языком и идиотским взглядом, проблему решил сам Томас, рыкнув ей на ушко что-то очень неприличное и звонко шлепнув по мягкому месту, потом еще целую минуту благодарно и радостно колыхающемуся в ответ. Мило хихикнув и застенчиво покраснев, преобразившаяся женщина явно успокоилась, поверив в благонадежность мерзких разбойников, и радушно показала им их адову конуру за пять медных монет – мизерную комнату без окон и удобств, которую полностью занимали две поломанные деревянные кровати с соломенными матрасами. Друзья могли взять что-нибудь получше, но не смели выходить из своей роли бедных лесных болванов. Поэтому, вымотанные впечатлениями и тяжелым трехдневным подъемом, они моментально отключились, едва упав на разящие гнильем ложа.
* * *
Проснувшись к обеду следующего дня, Томас и Ален, почти съеденные заживо многочисленными клопами, блохами и вшами, сразу же выбежали на спасительную улицу, дабы увидеть город в дневном свете и глотнуть свежего воздуха. Непривычно яркое солнце действительно тщательно освещало подтаявшие, пропитанные слякотью и грязью мостовые из плохо уложенной брусчатки. Но все это источало такой адский смрад гниющих человеческих и пищевых отходов, а также бесконечных борозд навоза, что исчесанные до крови лесные разбойники едва не потеряли только пробудившееся сознание и немедленно проблевались. Поскольку канализация в городе отсутствовала, его жители вываливали отходы быта и жизнедеятельности под окна и двери, в чем жадно рылись нищие в лохмотьях и стоящие почти на каждом углу попрошайки. Кроме того, эти помои, как и дома, люди, да и абсолютно все вокруг, были покрыты слоем разящей черной сажи, пропитавшей каждую песчинку и ворсинку в Арогдоре, до чего не было никакого дела многочисленным дворникам, которые целыми днями занимались черт знает чем.
Повсюду сновали разваливающиеся телеги и кареты, запряженные худыми лошадьми или упитанными челоконями; вечно харкающие и плюющиеся, разнообразно мутировавшие мужчины с загорелыми лицами в тулупах и шубах; дикие голодные собаки с торчащими ребрами; огромные наглые крысы, чувствующие себя хозяевами вулкана, а также сказочно привлекательные женщины в самых броских открытых пальто и шубках, несмотря ни на что. Достаточно тесные улицы окружали двух и трехэтажные дома из камня с крошечными окнами. Город был почти одинаково серым, узким и безликим, если бы не несколько выдающихся и отовсюду заметных строений.
Главной доминантой в центре чаши кратера был замок предводителя, который уже много лет занимал его превосходительство Варнер Эйзенберг. Темно-серое строение отдаленно напоминало королевский замок в Парфагоне, но имело только две высокие башни. Резиденцию предводителя окружали изящные особняки его приближенных, в том числе полководца и премьер-министра, а также Казармы с толпящимися воинами-мутантами и еще несколько внушительных зданий, выполняющих административные функции. Там же красовалось сразу несколько храмов с высокими конусообразными крышами, по бешеной популярности которых власти умело оценивали устойчивость своего положения, ведь молящиеся граждане благодарили своих многочисленных богов за редкие благодати своей жизни, но почему-то никогда их не винили в более многочисленных неприятностях, используя этот же принцип отношений и со своими правителями.
Одной из отличительных черт Арогдора были огромные деревянные амбары, расположенные аккурат у всех трех ворот в город. Именно там хранились награбленные набегами на Парфагон жизненно важные ресурсы, ведь только чтобы прокормить прожорливых мутантов армии генерала Джавера требовались неимоверные запасы пищи. Склады также пополняли своей данью живущие на территории вулкана обычные крестьяне, а холод позволял большую часть года хорошо сохранять накопленное продовольствие, которое редко успевало испортиться и часто все равно заканчивалось.
Рассмотрев город вблизи, получив первые неизгладимые впечатления и немного привыкнув к отвратной вездесущей вони, нетерпеливый Ален решил приступить к рекомендациям Нильса и проверить примитивные повадки местных дам, а заодно и окончательно влиться во вражескую колоритную жизнь:
– Ну, попробуем?
– Братишка, у нас тут и так полно делишек, – не выходя из образа, пытался его отговорить Томас.
– Так что там надо говорить? Не помнишь?
Измученный Ален уже целый квартал разглядывал идущую впереди девушку в короткой черной шубке и высокой меховой шапке с волчьим хвостом, а также в кожаных штанишках, выгодно обтягивающих ее дивно сочную фигуру. Он долго не мог набраться смелости и начать действовать, но все же собрал в кулак всю свою рыцарскую храбрость и, громко прочистив горло, решился на первое романтическое знакомство с очаровательной арогдоркой:
– Эй ты, жирная тварь!
– Что ты сказал? – повернулась она.
– Мне кажется, ты что-то перепутал, Ален, – отходя в сторону, тихо произнес Томас.
– Отойди, говорю… Грязная свинья… – С большим сомнением в голосе не сдавался ловелас.
– Что?!
– Не пройти совсем белым господам…
Обиженная девушка, во-первых, оказалась не совсем девушкой. Ален просто остолбенел, едва слышно ахнул и снова широко разинул рот, когда она повернулась в своем обтягивающем наряде. Во-вторых, недолго думая, мутант дал такую звонкую пощечину агенту Парфагона, что его пыл был надолго остужен разболевшейся головой, сверкающими молниями в глазах и надоедливой писклявой трелью в ушах. Вся ситуация выглядела настолько комично, что со всех сторон был слышен гулкий хохот довольных мутантов и их одобряющие комментарии:
– Мужик!
– Сразу видно, что долго в лесу сидел!
– Ну, разбойники!
– Разбираются же в бабах!
Хотя знакомство не вышло, Томас и Ален сразу почувствовали, что попали в нужную волну брутальной жизни Арогдора. Судя по всему, такие вещи в кратере происходили действительно повсюду. Почти все мужчины постоянно пытались потрогать каждую проходящую мимо женщину, а те в ответ все время смачно ругались или умело и метко колотили нахалов по самому наиценнейшему. Многие же просто не обращали внимания на сотни нагло тянущихся рук и, как ни в чем не бывало, шли дальше.
Конечно, самой главной особенностью города, принципиальной отличительной чертой от Парфагона, была полная свобода мутаций, которой многие местные жители по неведомой причине владели явно гораздо лучше столичных подданных короля. Женщины, кроме длительного поддержания молодости и красоты, в основном стремились только к трем типам внешнего вида: худенькой девочки-подростка, сочной молодой девушки и экстремально фигуристой женщины средних лет. Все это пользовалось равнозначным спросом среди элитной касты четырехруких воинов, ради привлечения которых и существовала вся эта нешуточная конкуренция. При этом иногда дамы подходили к вопросу мутаций достаточно творчески и добавляли собственные неповторимые изюминки. Удивленный Ален не раз спотыкался на каменистых дорогах от вида женщин с тремя грудями, а то и с двумя их рядами, причем не обязательно одинаковых размеров и расположенных в привычных местах. Также легко они могли нарастить себе любые другие органы или даже сменить пол, до чего никому не было никакого дела.
