Джавер же до конца не знал, как именно поведет себя сдающий свои позиции противник и, перестраховавшись, не стал использовать всю колоссальную мощь своей армии. В отличие от отчаянного Парфагона, он оставил надежную защиту не только у всех до единого подступов к великому Арогдору, но и союзникам из прекрасного Города заката, которые самостоятельно не смогли бы защищаться, какими бы уникальными вооружениями не владели. Причина такой уязвимости лежала на поверхности: даже если кто-то из подопечных мэра Вальтера Мейсера каким-то чудом вдруг владел фазой, которой никогда не было в местных учебных программах, они все равно до недавнего времени не могли использовать военные мутации, которые ради безопасности были строго-настрого запрещены еще дедом Альберта на всей подконтрольной ему территории за Стеной. Это всегда внимательно отслеживалось теперь предательски уничтоженным составом гарнизона рыцарей.
Если храбрые полководцы лишь созерцали плоды своей работы, то несчастные жители осажденной столицы переживали свои очередные нелегкие времена, при том что некоторые из них прожили сотни лет и ничего подобного никогда раннее не видели. Родной им город постепенно накрывала удушающая дымовая завеса от бесконечных пожаров, которые не успевали вовремя потушить, а смертоносные валуны и стрелы могли в любой момент свалиться на их бедные головы. По возможности, люди старались прятаться в глубоких подвалах и прочных стенах самых надежных зданий. Однако кому-то все равно нужно было участвовать в смелом тушении пожаров, жизненно важном снабжении рыцарей, оперативном восстановлении разрушенных строений, спасительном выносе и лечении раненых, а также захоронении тел трагически погибших верных поданных короля.
Как всегда случается в таких тяжелых случаях, в погибающем городе стали все чаще звучать трусливые призывы к сдаче настойчивым мутантам мирным путем. Якобы, благородные арогдорцы в таком случае больше не посмеют бессмысленно уничтожать люд и потому такое поражение никому ничем не грозит. Однако почти все выловленные распространители таких паршивых слухов оказались легко пробравшимися в город до осады секретными агентами еще недавно дружественного Города заката.
Волею случая в сыром подземелье особо прочного дома Нильса спрятались под его опекой не только прекрасная Мария с родителями, очаровательные Маргарита и Лилия, но и грустный центурион Ален Оспэ со своей одинокой матерью, а также еще несколько человек из их окружения. Как назло, в самом начале осады именно в недавно заживленную не без помощи фазы ногу бывшего проколовшегося разведчика прилетел увесистый осколок огромного валуна, снова предательски сломав ее, что было хоть каким-то поводом для шуток с его стороны:
– Вот бы разрешили по три ноги отращивать, раз четыре руки нельзя. Был бы в строю сейчас!
– А что делать тем, у кого и так три ноги? – спрашивал его подмигивающий Нильс, помогая отвлечь совсем растерянных близких своими избитыми рыцарскими шуточками.
– Меня один такой трехногий чуть не пришиб, кстати.
– Что-то новенькое, Ален…
– Это я на вулкане чьим-то умным советом воспользовался.
– Ой-ой! Расскажи лучше, отчего ты потом целый месяц каждый день отмывался как очумелый.
– Эх, лучше бы меня тот трехногий и пришиб.
– Той самой третьей ногой?
– Да уже какой угодно!
– Извини, но я в свою молодость иначе представлял героическую смерть.
Покрасневшие женщины умело старались делать вид, что не понимали, о чем шла речь, но все же не выдержали и громко захохотали, на одну короткую минуту полностью забыв о происходящем кошмаре. А потом в компании кто-то вновь поднял насущные вопросы выживания, и они продолжили хмуро укрываться в темном и холодном подвале, пребывая в смиренном ожидании своей участи и в последних надеждах на доблестную армию надежного Коннелла.
* * *
Следующая пасмурная неделя действительно стала страшным сном для жителей Парфагона и армии многократно раненного Ричарда, действиями которого грамотно руководил Нильс. Безнаказанно перемещая свои меткие баллисты от одного участка Стены к другому, враг нанес значительные повреждения осажденному городу, отчасти его спалив и прямо или косвенно вызвав многочисленные жертвы среди населения. Легат не мог выпустить внушительные отряды рыцарей для решения этой досадливой проблемы, так как ворота были заблокированы крупными силами противника. Попытка же отправить небольшие смелые группы рыцарей по ночам через секретные лазы тоже не увенчалась успехом, так как они все до единого были безжалостно уничтожены, так и не успев нанести никакого вреда.
Однако самой большой проблемой, как и ожидалось, стала постепенно расширяющаяся щель в Стене у Южных ворот. Хотя круглосуточная работа часто ломающихся онагров не оказалась такой эффективной, как ожидали по обе стороны, ее драматический результат отчетливо проявлялся с каждым новым днем, и в один момент ситуация стала по-настоящему критической. Обеспокоенный Ричард заметил, что расслаблявшиеся всю неделю мутанты и лучники наконец подозрительно зашевелились и начали стягиваться к все возрастающей пробоине, которую безуспешно пытались тут же залатать и забаррикадировать изнутри отчаявшиеся горожане. К досаде, готовящиеся к атаке арогдорцы практически не стали брать заранее приготовленные деревянные мосты для перехода через ров, так как напротив пробоины он оказался доверху завален отскочившими метательными валунами и многочисленными осколками самой Стены.
Ричард хорошо понимал, что вот-вот должен был подойти так ожидаемый трибун Коннелл, но все равно начал посильно готовить настрадавшийся город к наступающему вторжению. Все население вместе с остатками провизии было спрятано в подвалах и погребах уцелевших зданий, внутри которых были расположены охранные дюжины хоть немного обученных военному делу мужчин. Их навык мутаций для строения и поддержания привлекательного внешнего облика, конечно же, оказался абсолютно бессмыслен, когда встал вопрос жизни и смерти. Конечно, после наспех пройденного обучения они все равно не могли противостоять четырехруким монстрам, но зато могли помериться силами с вероломными лучниками из переметнувшегося на сторону противника города.
И вот ближе к вечеру настал долгожданный момент, когда онагры замерли, и не меньше тысячи разгоряченных мутантов при поддержке сотен метких черных лучников сломя голову бросились в сторону пробитой расщелины. Внутри их ожесточенно встречали мужественные рыцари и наиболее сильные горожане. Поначалу, благодаря узкому проходу и тщательной подготовке, воины Парфагона весьма успешно отражали беспорядочную и хаотичную атаку: на орущих во все горло мутантов лили горячее обжигающее масло, бросали сверху угловатые тяжелые камни, закидывали тучей точных стрел и неустанно резали мечами, топорами и кинжалами, наточенными за неделю до невиданной остроты. Однако несшие непомерно чудовищные потери, озверевшие мутанты продолжали все отчаяннее лезть внутрь, даже не думая отступать, словно внутри их ждало единственное спасение, а не верная погибель.
С ноющим от страдания сердцем всю эту душераздирающую картину наблюдал в подзорную трубу скрытый в ближайшем лесу центурион Томас Юрг. В его распоряжение уже прибыли составы восстановленных гарнизонов пострадавших по весне южных городов, и он был готов в любой момент использовать свое немногочисленное подразделение для любой задачи, пусть даже самой сумасшедшей и смертельно опасной. Но ее до сих пор было некому поставить. Занятый обороной Ричард просто не знал, что его младший друг с ценным подкреплением находился у Южных ворот, а седовласый Коннелл и его спасительная армия до сих пор не появлялись на горизонте. Не находившему себе место Томасу оставалось лишь с болью смотреть, как варварские арогдорцы ожесточенно врываются в невинную и цивилизованную столицу, которая дала ему все, что у него было в жизни, и где теперь совершенно беззащитными перед смертельной угрозой оказались все его самые дорогие люди. Ему лишь оставалось надеяться и молиться, что они еще не сгинули в пламени нескончаемых пожаров, которые всю неделю освещали ночное небо над погруженным в адское зарево Парфагоном.
