– Тогда через пару минут я буду у тебя.
Оставалось лишь признать свое поражение. Уж очень он настойчив для человека, которому нет до меня дела.
Я сняла туфли, быстро закинула кучу ожидающего стирки белья в ванную комнату и прикрыла туда дверь. В остальном у меня в принципе был порядок. Во всяком случае, когда через некоторое время Тайлер вошел ко мне с бутылкой пива в руке, он ничего такого не заметил.
– Ладно, с чего бы начать, – порассуждал он сам с собой и глотнул пива. – Давай по-простому: Джейк Максвелл – самый отъявленный бабник на планете.
– Смешно. А мне казалось, что бабник – это ты.
Тайлер воспринял мои слова как оскорбление.
– Нет. Между мной и Джейком – одна очень большая разница: девушки хотят меня, а Джейк хочет девушек. Я и пальцем о палец не ударю, а они уже на меня вешаются – на вечеринках или еще где-нибудь. Я, конечно, могу себе позволить немного пофлиртовать, даже поцеловаться, если пьян и Тиффани рядом нет. Но это максимум. – Наблюдая, как я смутилась, он снова глотнул пива и продолжил: – А Джейк – настоящий бабник. Он планомерно охмуряет девчонку по нескольку недель, иногда даже месяцев, потом переспит с ней и больше не хочет ее видеть. Зачастую у него на крючке может висеть по три девчонки сразу. – Тайлер засмеялся, но как-то мрачновато. – Бьюсь об заклад: как только вы переспите, он тут же исчезнет с горизонта. Выдаст что-то типа «прости, что было, то прошло» или «я больше не могу с тобой встречаться, потому что очень строгая мама запретила все встречи, пока я не поступлю в университет».
Я уставилась на Тайлера. Вот, оказывается, каким способом он решил отвратить меня от Джейка.
– И зачем ты мне все это рассказываешь?
– Затем.
– Это не причина.
Он лишь улыбнулся.
– Из ресторана я тоже ушел без всякой причины.
* * *
Как и ожидалось, отец с Эллой вернулись домой в бешенстве. Мало того, что им пришлось заплатить за два лишних блюда, так их еще и «очень расстроило» то, что мы сорвали первое семейное мероприятие. Тайлеру тут же напомнили, что он наказан, а меня на весь вечер сослали в свою комнату. И вечер этот был очень долгим.
Во время короткого видеочата Амелия выложила мне все портлендские сплетни. Старшеклассники застукали нашего учителя английской литературы мистера Монтеза «У Фредди» за покупкой презервативов. Мистеру Монтезу было уже за пятьдесят, поэтому ничего, кроме отвращения, эта новость у меня не вызвала, а вот Амелия смеялась минут пять, если не больше. Больше ничего интересного, собственно, в Портленде не произошло, и мы заговорили об университетах. Амелия настроилась на изучение биохимии в госуниверситете Орегона, в Корваллисе, приблизительно в часе езды на юг от Портленда. Я же, в отличие от нее, дождаться не могла, когда наконец свалю из богом забытого Орегона. Я начала было рассказывать, какой в Чикагском университете содержательный курс психологии, но не договорила – связь прервалась. Отвалился интернет. Несколько минут я пялилась в ноутбук, ожидая, что тот восстановит соединение, однако он тормозил – бесконечно и безнадежно. Тут я услышала стук – кто-то стучал в стену, смежную с комнатой Тайлера. Три удара.
Подозрительно вскинув брови, я отложила ноут и осторожно подкралась к стене. Интересно, случайный стук или нет. На всякий случай я тоже стукнула в стену – один раз – и стала ждать. В ответ послышались четыре удара.
Господи, и чем там Тайлер занимается? Явно не освоением азбуки Морзе. Скорей всего, решил окончательно меня извести.
– Может, прекратишь? – крикнула я так, чтобы Тайлер меня услышал, а остальные нет.
– Я вырубил интернет, – донесся из-за стены приглушенный голос. – Свихнуться можно от твоей болтовни. «Боже, Амелия, я балдею от чикагского университета! Он такой классный! Я так люблю психологию, и учебу, и выполнение домашних заданий»!
– Я такого вообще не говорила! – В сердцах я долбанула локтем по стене.
В ответ костяшки пальцев выплясывали по гипсовой перегородке секунд пятнадцать.
– Могу делать это всю ночь напролет. Говорят, что студенты даже не ложатся спать; так вот попрактикуйся – приучу тебя к бессонным ночам.
– Тебе когда-нибудь говорили, что ты страшный нахал? – Скрестив руки на груди, я гневно завела глаза наверх, но на лице почему-то пробивалась улыбка. И когда Тайлер снова заговорил, я поняла – почему: улыбку вызвало его игривое настроение. Это случалось с ним не часто, поэтому было для меня в новинку.
– Гм… никогда. – Как же мне сейчас хотелось видеть сквозь стену! Видеть его лицо! Улыбается ли он, как я? Лежит на полу, стоит или сидит? Интересно, какие у него сейчас глаза? – Значит, нахал, говоришь… И в чем же это выражается? Просвети-ка меня, студенточка.
Мне казалось, что Тайлер тоже улыбался, но утверждать это наверняка я конечно же не могла. Подняв голову вверх, я прижалась ухом к стене, чтобы лучше слышать тихий голос. Такое дружелюбие – для него большая редкость!
– Ну, начнем с того, что ты вырубил интернет, – сказала я. – А теперь непрерывно барабанишь мне в стену.
– Строго говоря, это общая стена. – Он стукнул снова. Один раз.
– Так или иначе, меня это раздражает. Перестань, пожалуйста!
– Ни за что! – ответил он. Костяшки пальцев снова застучали о гипс – громко и беспощадно.
Тогда я ударила в стену уже кулаком – раздался глухой звук, и Тайлер наконец рассмеялся.
Вернувшись к кровати, я закрыла ноут и юркнула под одеяло. Было ужасно интересно, что Тайлер сейчас там делает. Так же, как и я, смотрит в потолок? Строчит сообщения друзьям? Ищет хороший фильм для просмотра?
Уснула я глубоко за полночь – все думала о том, что услышала от Тайлера про Джейка. Вспомнилось, как утром вела себя его мама: она и впрямь смотрела на меня всего лишь как на очередную девушку в спальне сына. Без малейшего удивления. Неужели Тайлер сказал правду?
14
Утром я чувствовала себя такой разбитой, что даже завтракать было невмоготу. Я сидела, глядя в пол, и никак не могла запихнуть в себя тост, который приготовила Элла.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил отец. Он заправил рубашку в брюки и надел свой ужасный галстук.
– Да, – ответила я. Ночью я постоянно просыпалась, потому что – клянусь! – слышала стук. – Просто устала.
Отец кивнул.
– На этой неделе что-нибудь планируешь?
– Не-а.
Отец всегда был никудышным собеседником: задавал тупые вопросы и отпускал дурацкие комментарии, чтобы заполнить молчание. Зачастую я просила небеса, чтобы он вообще со мной не общался.
– Ясно, – сказал он. – Сегодня вернусь поздно.
Отвечать не хотелось. Опустив голову, я встала, подошла к посудомоечной машине и сунула в нее тарелку. Отец тем временем вышел в коридор. Прошла почти четверть моих каникул, а я до сих пор чувствую себя здесь не в своей тарелке. И с отцом все хреново, и со сводной семьей все хреново, да и с летом все хреново.
