Затаив дыхание я ждала, что он ответит, решится ли что-то отрицать. Тайлер стоял не шевелясь, словно от навалившихся проблем его вдруг разбил паралич. Уронив голову, он потупил взгляд и тихо пробормотал:
– Я бы и сам хотел, чтобы это была неправда.
Элла зажала рот рукой, чтобы приглушить отчаянный вздох, глаза наполнились слезами. Сегодня все шло наперекосяк. Повернувшись к моему отцу, она уткнулась лицом в его грудь, и – что удивительно – он просто обнял ее, не сказав ни единого слова. Я все равно ждала, что он вот-вот затеет скандал. Хоть он и успокаивал жену молча, он то и дело бросал на нас свирепые взгляды.
Когда Тайлер снова поднял глаза, в них жила безграничная боль, какую я вчера уже видела.
– Мам, – сдавленно произнес Тайлер, – не плачь. Я не то чтобы сознательно к ним пристрастился. Я… это просто мне помогало.
Сквозь слезы, все так же уткнувшись в рубашку отца, Элла что-то пробормотала, но так невнятно, что я ничего не поняла. Тайлер тоже не понял.
– Мам, ну не надо, – сказал он и осторожно стал приближаться к Элле. И хоть отец по-прежнему ее обнимал, Тайлер положил руку матери на плечо.
Стряхнув его руку, Элла подняла голову.
– Я ведь сказала тебе, – выдавила она, – убирайся.
Тайлер сдвинул брови:
– Что?
– Убирайся из этого дома.
Ошеломленные, мы застыли. Отец замер, словно не в силах поверить, что Элла и в самом деле гонит сына. Тайлер молчал, беззвучно шевеля губами. Я едва сдерживала слезы. Его нельзя выгонять. Ни в коем случае.
– Ты серьезно? – спросил он тихим и слабым голосом.
Элла промокнула глаза и шмыгнула носом. Вид у нее был опустошенный.
– Тайлер, пожалуйста, – мягко попросила она, и слезы снова хлынули из глаз, – просто уйди. Я больше не в состоянии это выносить.
Мы с Тайлером обменялись растерянными взглядами, отец снова прижал Эллу к себе. Никто из нас даже предположить не мог, что такое произойдет. Сегодня воскресенье. По идее, самый скучный день в неделе. Но вместо того чтобы умирать от скуки, я стою и смотрю, как Тайлера выгоняют из дома.
Понурив голову, Тайлер сунул руки в карманы джинсов и пошел в дом: медленно, согнувшись, словно побитая собака. Не в силах поступить иначе, я сорвалась с места, где чуть было не пустила уже корни, и кинулась вслед за ним. Мне было совершенно наплевать, что отец проводил меня пристальным взглядом.
На лестничной площадке с выпученными от любопытства глазами стояли Джейми и Чейз. Они что, все слышали? Начиная с того, что Тайлер сидит на кокаине, и кончая тем, что его выгнали из дома?.. Пропуская нас, мальчишки расступились по сторонам, и мы прошли к Тайлеру в комнату. Я встала возле кровати. Он подошел к шкафу и извлек оттуда темно-синюю спортивную сумку. Вслед за сумкой из шкафа вывалилась клубная спортивная куртка Дина. Тайлер отшвырнул ее ногой в сторону. Какое-то время он молча метался по комнате, собирая рубашки и джинсы и запихивая их в сумку.
– Куда ты теперь? – нарушив тишину, спросила я. Невозможно было представить этот дом без него. Кто теперь будет по утрам за завтракам ехидничать о беконе? Как мне здесь жить, не сталкиваясь с ним на лестнице и не видя при этом каждый раз его улыбки?
Вскинув на плечо сумку, Тайлер взглянул на меня и почти сразу отвел глаза в сторону.
– Понятия не имею, – тихо ответил он, развернулся и пошел в ванную. Я последовала за ним. – Может, к Дину. Не знаю. Башка сейчас совсем не варит.
Я остановилась у дверей и, глубоко вздохнув, спросила:
– Ты в самом деле начал распространять наркотики?
Тайлер застыл. Потом медленно выдохнул и, склонив голову, уставился на кафельный пол.
– Совсем недавно.
Последняя надежда рухнула. Я и раньше думала, что все серьезно, а сейчас окончательно встревожилась, потому что поняла, насколько сильно он увяз в криминале.
– Зачем?
Тайлер покачал головой, словно и сам этого не знал. Он по-прежнему стоял ко мне спиной, а я хотела видеть его лицо, его глаза, по которым сразу бы поняла, сожалеет ли он о том, что натворил.
– В это так просто… втянуться. А Тиффани наверняка попробует меня засадить.
– Она не осмелится, потому что… – Слова Тиффани никак не укладывались в голове. Слава богу, хоть Элла их не услышала, иначе она просто сошла бы с ума.
– Хотелось бы верить… – буркнул Тайлер и, открывая шкафчик, вдруг резко согнулся над унитазом. Потом уперся рукой в стену, чтобы восстановить равновесие, и вздохнул. Это были последствия сегодняшнего нервного напряжения. Я тоже чувствовала себя не лучше. – Твою мать!
– Даже не знаю, что сказать… – Я и честно не знала. Как можно говорить, что все будет хорошо, когда и без того понятно, что хорошо ничего не будет? Пытаясь его успокоить, я подошла и погладила Тайлера по спине, но чувствовала я себя при этом совершенно глупо. Его бывшая девушка ждет ребенка, а я такая, спинку ему наглаживаю, пока его рвет от всего этого. – Что же теперь нам делать?
– Кому?
– Нам, – повторила я. – Что теперь с нами будет? Со мной? С тобой? С Тиффани?
Тайлер вновь тяжело вздохнул, но ответа этот вздох ему, видимо, не принес. Он выпрямился и, обернувшись, наконец-то посмотрел мне в глаза.
– Я не знаю. Сначала надо со всем этим разобраться.
– И я не знаю, – сказала я.
Стоило этим словам сорваться с губ, как сердце едва не выскочило из груди. Что же, черт возьми, будет? Они с Тиффани снова сойдутся. А что останется мне? Как ни в чем не бывало уйти в сторону?
Тайлер потянулся к шкафчику, собрал туалетные принадлежности, побросал все в сумку и стал застегивать молнию. На верхней полке стояли различные баночки, и теперь я точно знала, что в них лежит.
Я кивнула на баночки.
– Пожалуйста, возьми их с собой. Они помогут тебе преодолеть подавленность.
Тайлер проследил за моим взглядом и на какое-то мгновенье задумался. Я даже понимала, о чем: что предпочтительней – антидепрессанты или алкоголь с наркотиками? Потом снова перевел взгляд на меня и, увидев умоляющие глаза, сгреб три белых пузырька и засунул их в сумку. Мне оставалось только надеяться, что он найдет им достойное применение.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Тайлер был очень бледен, словно несколько недель подряд его безудержно рвало, и только сейчас он немного оклемался. С затуманенными, как и у меня, глазами, он подался вперед, обнял меня и крепко прижал к себе. Мы до одури нацеловались, даже успели переспать, но еще ни разу не стояли вот так, держась друг за друга, когда я утыкалась лицом ему в грудь, а он, чуть вытянув шею, уютно пристроил подбородок мне на голову. Оставалось надеяться, что наше первое объятье не станет единственным.
